Перевоспитание

Тьма с каждой секундой жгла все сильнее, пожирая внутренности в диком пламени. Саурон краем сознания ощутил, что опускается на колени. Ощутил кровь на своих губах. Это жалкое смертное тело ломалось под напором вечного духа, прожигающего все барьеры в диком стремлении освободиться от светлых пут. Вспышка яркого света, озарившего библиотеку, стала последней каплей, и гнев смел последнюю границу. Тело прошила последняя волна боли, прежде чам Гортхаур перестал ощущать его как часть себя. Моргнув пару раз, разгоняя темный туман перед глазами, он стер тыльной стороной ладони кровь с губ и подбородка и поднялся на ноги. Он больше не в темной библиотеке замка людей. Более того, он вообще не в замке и не на их земле. Вокруг был только цветущий сад и ничего более. Но любоваться на красоты окружающего пейзажа не хотелось, и Саурон обернулся к тому, кто терпеливо ждал его чуть в стороне. - Эонвэ… - Окровавленные губы растянулись в довольной усмешке. Майрон рассматривал своего собрата с хитрым прищуром, медленно слизывая кровь. – Ты как всегда – такой же холодный и скучный… И не за чем было так стараться, мы могли поговорить и при этом человечишке… Герольд раскрыл рот, что бы ответить, но неожиданно смутился. Саурон знал почему. Дурак все еще отказывался звать его именами, данными после изгнания из Валинора, но понимал, что звать «Майроном» и прочее в этом роде уже не уместно. В прочем, это продлилось недолго, и он тут же взял себя в руки. - Я знаю тебя. Оставлять тебя с человеком было бы опасно для его жизни. Наверняка ты захочешь отомстить… - И я хочу. – Саурон, несомненно, был восхищен тем, что снова может говорить и тем, что его возможности вернулись к нему, хоть и не в полной мере. – Но не только ему… - Мы желали тебе только добра… - Начал, как по заучке, говорить Герольд, но был тут же прерван гневным окликом. - А память вы мне правили тоже из пожелания добра?! – Гортхаур в мгновение ока оказался возле светлого, хватая того за грудки и нисколько не опасаясь ответных действий, хотя разумно понимал, что сейчас чертов Эонвэ сильней его. - Арагорн был единственным, кто действительно подавал надежды в этом испытании… Мы не хотели, чтобы тебе мешали воспоминания о Берене и Лютиен. – Светлый меланхолично пожал плечами, не делая попыток отстраниться. У Вечных иной порядок мыслей, страх и смущение в общем им чужды. Да и пренебрежение, как таковое, тоже. – К тому же, питаемый ненавистью и злобой, твой дух грозил раньше времени разорвать удерживающие узы и, скорей всего, уничтожить тело. - Ооо, так я мог уже чертовых три месяца радоваться свободе, если бы не вы! – Саурон злобно фыркнул, отводя взгляд в сторону, словно разочаровавшись в стоящем перед ним существом. – Удружили, так удружили…. - Тебе бы не позволили… - Да знаю я! Не надо озвучивать такие очевидные вещи. – Гортхаур все же отодвинулся от Герольда, кривя в презрительности губы, окидывая тоскливым взглядом сад вокруг. Едва обрел эту чертову свободу, и тут же потерял. Он мог бы обладать всем этим… Но не судьба. Что-то в общей картине не сходилось, в мозайке не хватало последнего кусочка. И Саурон поспешил осведомиться у Эонвэ: - У меня не было видения о Берен и Лютиен, более того, я почувствовал Тьму после того, как заговорил. - Как и предрекал Манвэ: дар речи вернется к тебе, когда «мрак в сердце развеется». Очевидно, на миг твое сердце все же озарил свет. Вот только не пойму чем он вызван… - Казалось, Герольд серьезно озадачен, и судя по пристальному взгляду светло-голубых глаз, упершимся в темного, ждал ответа. Гортхаур загадочно молчал. Подняв взгляд глаз с вертикальным зрачком, он осматривал своего оппонента, воскрешая в памяти его образ. Нисколько не изменился… Все те же короткие, кончиками достающие до шеи, светлые волосы, светлая кожа и голубые глаза, наполненные безразличием. Высокие широкие скулы, статная фигура, закованная в светлый доспех. Вот оно, воплощение всей сущности обитателей чертового Валинора: высокомерное в своей сути, светлое во всем и безразличное до всего. Наверное, поэтому Майрон когда-то сбежал от них. Нельзя установить порядок, восседая на троне и смиренно ожидая голоса свыше. Его посетила абсолютно дикая идея, и обычно он не поддавался подобным порывам, предпочитая все тщательно просчитывать и взвешивать. Но сейчас терять ему уже нечего. Он снова оказался возле Герольда, вновь вцепляясь в ворот торчащей из под доспеха светлой рубахи, прижимаясь к его губам своими. Светлый опешил на пару мгновений, удивленно распахнув широко глаза, но даже придя в себя не спешил оттолкнуть собрата. Но и поддаваться ему не собираясь. Стоя подобно статуе, он держал губы плотно сомкнутыми, пережидая то время, пока Саурону не надоест. Тот и впрямь вскоре отпрянул, недовольно хмурясь. - Ты что, целоваться не умеешь? - Я не вижу смысла… Гортхаур закатил глаза. - Ты можешь сделать что-нибудь по собственному желанию, а не по указке Манвэ? - Но я не хочу… - Потому что Манвэ не приказал? Тупая послушная псина, не можешь сам решиться на что-то подобное? Саурон громко ахнул, получив сильную пощечину, сбившую его с ног, оставившую множество царапин на коже щеки и внушительный след – ладонь Герольда была закована в стальную перчатку. Неверяще посмотрев вверх, на лицо Эонвэ, темный надеялся застать на его лице злость или раздражение, но тот смотрел по-прежнему безразлично. Гортхаур решил сменить тактику. Глубоко вдохнув, он позвал собрата более мягким голосом: - Эонвэ, прошу тебя. Ты же сам понимаешь, что ничего хорошего мне не светит… Хочу развлечься в последний раз, пока я еще могу это сделать. - Со мной? – осторожно переспросил светлый, хмурясь. Он знал, что нельзя верить ни единому слову Темного. Знал, как тот умеет вскружить голову сладкими речами, поэтому у него и отобрали дар речи при воплощении. Но сейчас он, вроде бы, не говорил ничего, что могло бы вызвать подозрение. - Ты видишь здесь кого-то еще? – Гортхаур весело усмехнулся. - Это мое последнее желание. А после я последую за тобой в Валинор, или куда там велено меня вести, без сопротивления. Герольд колебался. Странноватое последнее желание. Он не испытывал подобного тяготения к Саурону, да и вообще к кому-либо, лишенный потребности в плотском удовольствии. С другой стороны, ничего ужасного не произойдет, если он все же позволит случиться подобному. Все еще хмурясь, он присел на корточки перед все еще лежащим на траве Сауроном. Тот был по-прежнему в светлых одеждах, что дали ему люди, и в своем светлом облике, подаренном Валар. И Эонвэ с тоской думал о том, что у Майрона были все шансы вернуться к свету. Ему всегда было жаль этого незатейливого майа, свернувшего с пути истинного на шаткую темную тропу, совращенного Мелькором. Из него мог бы получиться величайший кузнец, возможно, равный Ауле. Он мог бы многое дать Валинору… Но все это не сбылось. Глупое существо, польстившееся на коварные речи темного Вала… Ему было жаль Аулендила. Но жалостью ничего не изменишь. - Хорошо. – Нехотя сдался Герольд, с тихим вздохом склоняясь к привставшему на локте темному, касаясь его губ своими, раскрывая рот навстречу юркому язычку. Гортхаур не стал долго ждать, сразу же вовлекая светлого в глубокий поцелуй, обвивая узкими руками за шею, не обращая внимания на то, что кожа царапается об острые шипы наплечников. Эонвэ неловко обхватил его руками за торс, поглаживая сквозь рубашку ребра. Темный целовался осторожно, словно боясь спугнуть жертву, мягко проходясь кончиком язычка по небу и ряду зубов, оглаживая чужой язык и изредка, отстраняясь на пару мгновений, губы. Эонвэ тоже двигался осторожно, помня о том, что перед ним смертное тело и все еще слабый дух. К тому же у него никогда не было контактов подобного рода, хотя он часто наблюдал за тем, как этим занимаются смертные… Не сказать, чтобы ему нравилось или не нравилось это делать, скорее его волновал духовный план подобных отношений. Но разве о чем-то таком можно помышлять с Гортхауром? Поэтому Герольд полагался лишь на механические движения. Поцелуй скоро надоел темному, и он отстранился, упершись в грудь потянувшегося за ним Эонвэ. - Доспех сними. – Напомнил он, морщась от прикосновения латных перчаток. Светлый, опомнившись, принялся избавляться от тяжелого облачения. Он не тратил время на расстегивание всех ремешков, он просто проводил по ним пальцами и те сами собой освобождали сильное тело из оков. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы оставить латы рядом, на траве, и вернуться к довольно щурящемуся Саурону. Тот с радостью принял оставшегося в рубашке и штанах светлого в объятья, снова обхватывая его руками за шею, опутывая ногами бедра и прижимаясь губами к жилистой шее, прихватывая безвкусную кожу зубами. Майар не потели, не пользовались духами, не натирались цветами. Им это было не нужно, потому как большинство своего времени они обитали в истинном облике, а человеческие тела использовали лишь при общении со смертными и эльфами. Эонвэ был девственно чист, и это несколько злило Саурона. Темный прижимался к нему ближе, терся о него бедрами и вылизывал шею с ключицами, желая так или иначе испачкать, придать запах. Светлый был несколько ошарашен таким напором, но принимал его за простое страстное влечение, а потому спешил избавить себя и партнера от одежды. Гортхаур не противился и не помогал, просто оставлял эту часть за светлым. Как только Герольд избавился от последней детали одежд на них двоих, то тут же перевернул Саурона на живот, приподнимая за бедра и подтаскивая ближе к себе. Темный слабо ахнул от столь резких движений и глухо засмеялся, не сумев подавить в себе смех. - Что, строго по инструкции? Герольд замер, пытаясь осмыслить что он сделал не так и чем насмешил партнера, уткнувшегося носом в траву и не прекращающего смеяться. Светлый отодвинулся от собрата, ожидая когда тот придет в себя и объяснится. Гортхаур быстро утих и прогнулся в спине, пошло оттопыривая бедра, прижимаясь голой грудью к сочной зеленой траве и едва влажной земле. - Давай, коснись меня. Погладь. Почувствуй. Эонвэ послушался его указаний и прикоснулся ладонью к ягодице, ведя руку вверх, проходясь по изогнутой спинке, кончиками пальцев поглаживая угловатые лопатки. Саурон шумно выдохнул, откидывая голову чуть назад, рассыпая медные кудри по плечам. - Еще. Светлый снова прижался к его бедрам своими, не претендуя пока на проникновение внутрь разгоряченного тела, увлекшись совсем другим. Он касался бледной кожи, гладил, иногда сжимал до красных следов и снова гладил. Кусал, зализывал, и приходил в странный восторг, когда партнер крупно вздрагивал или издавал слабый стон. Однако играть долго в его планы не входило, все же их ждут. Проведя ладонью по своему члену, Герольд смочил его легкими чарами, со странным удивлением понимая, что ему приятны прикосновения там. Долго не зацикливаясь на этой идее, он приставил головку к сжимающемуся в судороге кольцу мышц и резко грубо вошел внутрь одним толчком. Саурон удивленно широко распахнул глаза и взвыл раненным зверем, сжимая в кулаках траву, вырывая ее с корнями и землей, скребя по ней ногтями. Эонвэ, расценив это по-своему, вышел почти до конца и повторил свой маневр, вырывая из горла Гортхаура еще один вопль. - Нет, нет, остановись! - Взмолился темный, утыкаясь лбом в разрытую почву, шумно дыша, крупно вздрагивая от гуляющей по телу боли, волнами расходящейся от бедер. - Дубина… - Проскулил он, жалобно всхлипывая. Светлый наконец понял, что совершил ошибку, и его подозрения подтвердились ощущением странной влажности, стекающей вниз по бедрам. Отодвинувшись, он заметил кровь. Опасаясь выходить сейчас и причинять еще больший вред, он осторожно наклонился над скрученным судорогой собратом, осторожно обнимая его за торс, прижимая спиной к себе, поглаживая ладонью по животу. Саурон обернулся к нему через плечо, натыкаясь на непонимающий взгляд голубых глаз. Из его же глаз непрерывно текли слезы боли, удержать которые не получалось даже с трудом. Эонвэ дрогнул от подобной картины и прижался губами к соленой щеке, слизывая влажные дорожки. Ощущения были настолько необычными для обоих, что боль и беспокойства отошли на второй план. В какой-то миг Гортхаур понял, что он действительно не чувствует боли. Не смотря на то, что тело должно было уже привыкнуть к распирающему изнутри ощущению, боль от разорванных мышц все еще должна была тревожить. Ее не было. - Что ты сделал? – Серьезно спросил он, отстранившись от настойчивого языка Герольда, серьезно заглядывая ему в глаза. - Слабые исцеляющие чары. Темный уважительно хмыкнул, совсем забыв о том, что легкие царапины светлым нипочем, и почти каждый из них способен справляться с несерьезными ранами. Расставив ноги шире, Гортхаур снова выгнулся в спине и медленно качнул бедрами, насаживаясь на член сильнее. Эонвэ над его ухом восхищенно охнул и отвлекся от ласк, возвращая свое внимание к бедрам партнера и восхитительным ощущениям, обволакивающим сознание. Хотелось больше, острее почувствовать это странное удовольствие, но он все еще боялся шевельнуться, опасаясь повторения ситуации. - Дурак… - Беззлобно хмыкнул темный, повторяя свои манипуляции. – Уже можно. Не став дожидаться еще каких-либо указаний, Эонвэ сжал в пальцах ягодицы, разводя их в стороны, резким движением входя до конца, тут же начиная резко двигаться, откинув голову назад, получая странное, но сильное удовольствие от этого незатейливого действия. Гортхаур не старался добиться его внимания, лишь тихо стонал, поддаваясь навстречу, податливо выгибаясь в спине. Опираясь на один локоть, темный просунул руку под себя, касаясь пальцами собственного возбужденного члена, обвивая его ладонью, старательно двигая ладонью в такт движениям. Растерявший контроль Герольд навалился совершенно неожиданно, опираясь руками по бокам от партнера, прижимаясь к нему всем телом и кусая куда-то выше лопатки, задавая совершенно безумный темп, рыча не хуже рассерженного хищника. Саурон безумно улыбался, откидывая голову ему на плечо, смиренно реагируя на любые прикосновения к себе, податливо следуя любым указам, всем своим существом выражая покорность. И Эонвэ сходил с ума от ощущения вседозволенности, сжимая в длинных пальцах сосок, обхватывая ими шею, царапая ногтями грудь и живот, оставляя тут и там алые метки, клеймя светлую кожу. Перехватив узкое тело поперек торса одной рукой, другой впившись в рыжие кудри у самых корней, светлый в последний раз насадил Саурона на себя, врываясь так глубоко, как только смог, изливаясь вглубь горячего нутра. Гортхаур коротко вскрикнул и с силой сжал свою ноющую плоть в ладони, кончая следом на траву, как-то отстраненно наблюдая за тем, как белесое семя смешивается с зеленью, скатывается по узким листикам, пачкается о темную землю, рождая странные ассоциации. Дыхание обоих сбилось до рваного хрипа, но восстановилось почти сразу же. Герольд медленно отстранился, приходя в себя. Его потемневшие почти до синего глаза вновь обретали легкомысленно-голубой оттенок, и он с ужасом посмотрел на растерзанное тело Саурона. Темный же был крайне доволен и не спешил двигаться, все еще ловя отголоски удовольствия. Эонвэ не тормошил его. Поднявшись на ноги, он вновь облачился в доспех, и только после этого снова развернулся к Гортхауру. Тот перевалился на бок, раскинув руки в стороны, повернув голову на бок, наблюдая шальным взглядом за собратом. Герольд медленно приблизился к нему и приподнял ослабевшее от перенапряжения тело темного за плечи. Он медленно оглаживал стройное тело ладонями, и Саурон мило мурлыкал в такт его движениям, пока до него не дошло что тот делает. Схватив Эонвэ за запястье, Гортхаур злобно оскалился. - Оставь. - Нет. – Светлый отрицательно качнул головой и попытался продолжить свое занятие, а именно убрать следы недавнего происшествия. - Стыдно? – Саурон прищурился, шипя подобно ядовитой змее, отказываясь выпускать его руку из своей хватки, но светлого это не смущало и он сменил руки, продолжая лечить прикосновениями другой ладони. - Оставь! – Недовольно возмущался темный, крутясь как юла, и в итоге был схвачен в стальной капкан железных объятий и прижат к ледяному доспеху. Эонвэ выпустил его только тогда, когда убедился, что следов больше нет. Разозленный и обиженный Саурон мог только злобно рычать. Склонившись к своей одежде, он быстро облачился в ткань и подошел к своему еще недавнему любовнику. Миг – и мир закружился вокруг в ярком танце, а обстановка безвозвратно изменялась… И страх закрадывался в темное сердце, потому как Саурон знал эти залы.