Короткой дорогой

Эльф в моей квартире как-то незаметно прижился. На службу, или куда там еще, не ходил, сидел дома и на улицу особо не рвался. И все было бы хорошо и зашибись как здорово, если бы не Толик со своим вечным неуемным энтузиазмом: – А что это вы дома сидите? – и глазом так хитро косит, улыбается сладко, аж зубы сводит. – А погода, между прочим, преотличная стоит. Легкий морозец, снежок идет. Вы тут уж совсем наверное заплесневели, надо сходить воздухом подышать. – Я ходил. Утром, – ответил я чистую правду, на самом деле был у меня марш-бросок в магазин. Эльф мне попался плотоядный и тратящий много энергии, так что за мясом приходилось ходить часто. – А ему нельзя к себе внимание привлекать, – я ткнул пальцем в острое ухо, которое от такого обращения дернулось. – Все продумано! – воскликнул Толик и жестом фокусника, извлекающего кролика из цилиндра, достал из черного целлофанового пакета шапку-ушанку. – Вот! И мы пошли гулять… Да, можно сказать, что шапка с задачей справилась на отлично. Действительно, уши были спрятаны, а головной убор для надежности даже завязан под подбородком, но не оглядывался на нас только ленивый или тот, кому Толик успел показать кулак, ибо… Ибо пропустить наше трио было невозможно. Друг, предпочитающий спортивный стиль и внезапно решивший выгулять валенки – зря, что ли, покупал? – я, в синей парке и джинсах с заклепками и эльф в куртке очень военного кроя, защитного цвета штанах, высоких ботинках на шнуровке странноватого вида и шапке-ушанке, из-под которой на плечи спускались длинные золотистые пряди. Красота! В общем, если за нами не бежала улюлюкающая толпа, то благодарить за это нужно было прежде всего не слишком большое количество прогуливающихся в парке людей. Толик, как обычно, быстро заскучал. – Может, я за пивком сгоняю? – предложил он. – В мороз? – скептически уточнил я. – Могу и водочки, – обрадовался он и порысил, не дожидаясь согласия, в сторону супермаркета. Эльф покосился на меня и сунул озябшие руки в рукава. – Пойдем домой, что ли, холодно. И гулять мне здесь не нравится. – Пойдем, – согласился я и повернул в сторону родной девятиэтажки. Эльф приобнял меня за плечи и потерся щекой о макушку – видать, не хватило ему утренней порции секса: то я в магазин бегал, то потом Толик малину обломал. – Педики! – откуда-то появилась четверка подвыпивших пацанов. – Мочи их! Эльф развернулся всем корпусом, как-то ненавязчиво прикрывая меня своим телом. – Эй ты, блондиночка, – раздухарился один из них, – нравится попку подставлять? Сладко, наверное? – остальные похабно заржали. Я сжал кулаки и шагнул к этой сволочи, но эльф оказался быстрее: трое обидчиков, так и не успевших ничего понять, валялись, стеная, на припорошенной снегом дорожке. – Интересуешься, значит, прелестями мужской любви, – хмыкнул мой нелюдь, подхватил растерявшегося и враз протрезвевшего парня на руки, – ну пойдем, покажу. Я почти вприпрыжку бежал за идущим скорым шагом эльфом, испытывая очень противоречивые чувства. Было до слез обидно, что вот так походя какого-то говнюка уложат в постель, причем мою постель! Хотя где-то на уровне подсознания теплилась надежда на то, что это все немного неудачная шутка. Все-таки с юмором у эльфов было как-то не очень. В квартире слабо трепыхавшегося гостя прислонили к стеночке, пока мы раздевались. Мое сердце бухало в груди, ожидая развязки. Эльф содрал с прифигевшего парня куртку и втолкнул в комнату. Я зашел следом. То, что мой любовничек был исключительно силен, я имел возможность убедиться не раз. Вот и сейчас у несчастного гомофоба в принципе не было ни единого шанса, хоть он и пытался трепыхаться. Смотреть на то, как чертов эльф будет трахать постороннего парня, было выше моих сил, и я, борясь со внезапно подступившими слезами, поплелся на кухню. А потом пришла здравая мысль: какого хрена?! Вытерев злые слезы, я схватил веник и рванул восстанавливать справедливость. – Вот тебе, кобель, получай! – приговаривал я, охаживая обнаженную спину, так удачно расположенную на горизонтальной поверхности. – Я тебе покажу, как в мой дом и мою постель таскать всякую шваль! Парнишка, пользуясь случаем, вывернулся из-под эльфа и метнулся в противоположный угол, собирая одежду и лихорадочно пытаясь застегнуть пуговицы. – Придурки! Озабоченные! – воскликнул он, едва не плача. – Ревнуешь? – наглая эльфячья рожа лучилась самодовольством. – Да! – рявкнул я, воинственно сжимая веник в руке. – Окно открой, – приказал эльф таким тоном, что ослушаться было невозможно. – Ты уж очень радикально, – едва справившись с эмоциями, сказал я, – что ж так сразу в окно-то? Он бы и сам ушел, наверное. – Так быстрее и доходчивей, – пожал плечами эльф и вышвырнул на улицу ботинки гостя, которые он не успел надеть. Я пожал плечами и закрыл створки, тихо порадовавшись, что первый этаж это вам не десятый, и сугробам внизу тоже порадовался. – Значит, ревнуешь? – эльф оказался совсем близко, тепло его груди жгло кожу на спине, а дыхание щекотало макушку. – Это хорошо. Я уж и не надеялся. Я вывернулся в его объятиях и посмотрел снизу вверх: – Еще раз провернешь нечто подобное.., – угрожающе начал я и замолчал: а что я мог, уйдет в свой лес, и все дела. – Уже не понадобится, я выяснил что хотел, – вот ведь зараза ушастая! – поэтому предлагаю перейти на новый уровень общения. – Да? – Ты можешь называть меня по имени. Это было очень мило с его стороны – сказать, как его зовут, а потом повторить. И еще раз пятнадцать повторить и даже написать... – Вы чего? – подозрительно спросил заявившийся час спустя довольный Толик, ставя на стол шесть бутылок пива и две водки. Нет, однозначно надо остаканиться! Потому что на трезвую голову произнести имя любимого пока не удавалось. Я еще раз посмотрел на листочек: двадцать семь согласных букв и две гласные. В конце. Интересно, а имена у сынов эльфийского народа сокращаются?