***
Сегодня Трандуил должен был предстать в Эреборе перед Торином Дубощитом, чтобы решить некоторые вопросы, касающиеся торговли и дальнейшего соседства. Несмотря на прошлые разногласия, Торин признал, что Трандуил внес значительный вклад в обустройство Эсгарота и Дейла, и его помощь неоценима. Он уверил, что былые обиды ничего не значат, они остались в прошлом, погребенные под толщей мутных вод вместе с драконом, и он готов доказать это не словами, а делом. Полностью поверить в эти слова, значило прослыть несусветным глупцом, но отказаться от приглашения, значило показать свое пренебрежение и недоверие. Следовало играть по правилам и соблюдать все нормы приличия, но всегда готовиться к удару. Так говорил Трандуил. Помимо общего блага, эльфийский король страстно мечтал о драгоценных камнях, скрытых в недрах гномьих пещер, и был готов поддерживать иллюзию дружбы ради обладания заветными самоцветами. Тауриэль очень удивилась, услышав от повелителя приказ сопровождать его. В последнее время он словно не замечал ее, и не поручал никаких заданий, которые требовали бы покинуть Лихолесье. Да, она сохранила свое место и была командиром стражи, но ее задания ограничивались защитой границ и зачисткой ближайших к королевству территорий. В Эсгарот и Дейл Трандуил направлял Леголаса, как своего прямого представителя, и это казалось вполне закономерным. Вот только Тауриэль понимала, что все это неспроста. Трандуил знал, как сильно она хочет помочь людям, и специально игнорировал этот порыв. Король редко оставлял провинившихся подданных без наказания, и для Тауриэль этим наказанием являлась абсолютная невозможность выйти за пределы леса. Нет, он не запретил этого напрямую, но его задания не позволяли ей покинуть пост, особенно сейчас, когда было необходимо защищать свой народ. И это тоже казалось совершенно закономерным, словно во всем этом не было примеси личного недоверия короля. И не подкопаешься ведь! Поначалу Тауриэль злилась и желала высказать повелителю свои претензии. Сказать, что на границах могут обойтись без нее, что она нужна людям, и что готова помогать. Но она молчала, прекрасно осознавая, что ведет себя, словно избалованный ребенок. К тому же, она не посмела нарушить покой владыки подобными речами, ведь это могло означать ее полную некомпетентность в вопросах охраны и заботы о благополучии своего народа. В таком случае ей не было бы места в королевской страже, а тем более на должности командира. Подавив жгучую обиду, она смирилась, ведь все приказы и действия Трандуила были обоснованы и логичны. Теперь, Тауриэль ловила себя на мысли, что она все придумала, и в поведении повелителя нет ничего личного. Это она накрутила себя, решив, что великому королю эльфов может быть до нее хоть какое-то дело, что в его действиях есть тонкий расчет. Чушь. Но потом она вспоминала ночь в его покоях, сильные руки на теле, жаркий шепот, прикосновение пальца к губам. Глупости! Ему нет до нее дела, просто он развлекался, сея в душе молодой эльфийки ростки фантазий о том, что король мог возжелать ее. Ему, наверное, было очень весело следить за ней в тот момент. В первые дни она смущалась, старалась не смотреть ему в глаза, и не подходить слишком близко. Это было чистым ребячеством, особенно в сравнении с его абсолютным равнодушием к ее персоне, но она никак не могла упорядочить собственные мысли и чувства. И какой же дурой она чувствовала себя сейчас, когда Трандуил приказал ей собираться в Эребор. Разумеется, он и думать забыл о ночном разговоре в покоях, а она нафантазировала невесть что. Но все же, никто не мог до конца постичь мотивы короля, и Тауриэль решила, что перестанет терзаться раздумьями. Это прошлое, и оно не должно отвлекать ее от насущных дел. Такое же прошлое, как и глупая мысль о том, будто она что-то чувствует к молодому гному. Когда Тауриэль узнала, что дракон мертв, то не испытала радости в полной мере. Тогда она боялась, что Кили не уцелел, и тревоги о нем, затмевали радость победы. Это было невыносимо, незнание стальными тисками сжимало ее горло, а в голове билась только одна мысль: «пусть он будет жив». Как же она мечтала об этом. И когда повелитель сказал, что жертв нет, лишь десяток людей получили травмы, но они не опасны, Тауриэль смогла отпустить тревогу. Живой. Уцелел. В тот момент она улыбалась, искренне и тепло. Она хотела залиться смехом, закружиться по кругу и выкрывать слова счастья. Как же ей хотелось воскликнуть на весь мир о том, что Кили жив! Тогда в ее душе поселился мир, но это длилось недолго. Навязчивые думы стали занимать ее и мешали спокойно жить. Тауриэль вспоминала о Кили каждый день, и каждый день старалась отогнать незваные мысли. Это была борьба с собой, ожесточенная и изнурительная. В итоге ей удалось убедить себя, что чувства к гному всего лишь блажь, праздный интерес и ничего более. Или же, как сказал Трандуил – жалость. Постепенно образ темноволосого молодого гнома увядал в ее сознании и возвращался все реже. Например, в те моменты, когда рука подводила ее в бою, сбиваясь с прицела. Исцеление сказывалось на ней до сих пор, и она считала, что уже никогда не сможет вернуться в былую форму. Но это не тяготило ее, ведь сила не так важна, когда речь заходит о спасении невинной жизни. Она ни о чем не жалела, но решила сама для себя, что о Кили необходимо забыть. Прогнать прочь из своих мыслей. Навсегда. И иногда казалось, что ей удалось это. Вот только стоило Тауриэль посмотреть на полную луну, коих было три с момента их встречи, как она вспоминала заразительную улыбку и блеск темных, как ночь, глаз. В эти моменты ее охватывала приятная грусть. Грусть такой манящей, но, к счастью, не случившейся беды.***
- Можем отправляться, - разнесся по тронному залу голос повелителя. Он ступал меж выстроившихся в ряд эльфов, величественно и грациозно. В каждом его движении ощущалась мощь. Но это была не грубая мощь закаленного в битвах воина – свирепого, яростного, воинственного. Нет, в нем чувствовалась сила бурной реки, чей поток снесет все на своем пути, но пока он мчится, никто не сможет оторвать глаз от столь совершенной красоты. Трандуил был облачен в парадные одежды, которые, казалось, впитали в себя свет звезд, и озаряли статную фигуру. Голову владыки венчала корона из первых весенних цветов, а серебристые волосы каскадом спускались по спине. Тауриэль сделала шаг навстречу королю и коротко поклонилась. - Ты собралась идти так? – спросил он, явно недовольный тем, что видит перед собой. Тауриэль окинула быстрым взглядом свой походный костюм, практичный зеленый плащ, и удивленно посмотрела на Трандуила. - Я думала, что сопровождаю вас в качестве командира стражи и оделась подобающе, - ответила она, уверенно глядя в глаза владыки. Впервые за эти три месяца она смотрела на него прямо и не отводила взгляд. - Не совсем верно, - поправил ее владыка. - Я хочу видеть тебя в более подходящем для приема у короля наряде. Нас пригласят за стол, разделят с нами пищу, будут учтивы и великодушны. Мы должны ответить тем же. Незачем лишний раз напоминать о былых разногласиях демонстрацией оружия и защитной одеждой. Переоденься. Тауриэль снова поклонилась, и быстро устремилась в свои покои, коря себя за глупость. На одной из лестниц она не заметила спускающегося эльфа, и столкнулась с ним, едва не рухнув на ступени. - Осторожнее, - раздался над ухом знакомый ласковый голос, и Тауриэль улыбнулась. - Я совсем теряю навыки, уже и лестница для меня препятствие, - ответила она. Несколькими ступенями выше стоял Леголас, и придерживал эльфийку за плечи. Он, в отличие от нее, догадался одеться подобающе случаю, и сейчас являл собой поистине прекрасное зрелище. Молодой принц, белокурый, но мужественный даже в светлых струящихся одеждах. Было непривычно видеть его таким, и Тауриэль тихо засмеялась, уткнувшись лицом в грудь друга. - Знаю, - пробурчал Леголас. – Выгляжу слишком глупо. - Нет же, - перестав смеяться, ответила Тауриэль, и вновь посмотрела в глаза принца. – Ты выглядишь, как король. - Даже не знаю, посчитать это простым комплиментом, призывом к бунту или изощренной издевкой, - он деланно нахмурил брови, отстранился назад и сложил руки на груди. – Так похож на отца? Тауриэль резко опустила голову вниз и отрицательно мотнула головой. Щеки предательски запылали при мысли о том, что Леголас сможет повести себя так же, как и его отец в ту ночь. - Нет, - поспешно заговорила она. – Вовсе нет. Ты не такой, как он. Ты совсем другой. Но ты выглядишь, как король, которым однажды станешь, и я знаю, что ты будешь поистине прекрасным и справедливым правителем своего народа. Леголас смущенно улыбнулся, явно растерявшись от подобных речей. Они никогда не говорили об этом, предпочитая отдаваться охоте и приключениям, игнорируя различия в происхождении. Тауриэль могла бы сказать еще многое. Что Леголас не столь жесток, циничен и самовлюблен, как его отец. Что его сердце более отзывчиво к чужой беде, и что рядом с ним ей очень спокойно. И что он не так притягателен, как его отец. Последняя мысль была столь внезапной и обескураживающей, что буквально выбила почву из-под ног, и Тауриэль, обогнув Леголаса, побежала по лестнице, словно та в любую секунду могла обвалиться, выкрикивая на бегу: - Надо спешить. Все ждут только меня. Она бежала вперед, оставив позади озадаченного Леголаса, и ее сердце готово было выскочить из груди. Ну как она посмела думать о своем короле в подобной манере? Немыслимое преступление для такой, как она.***
Гномы не напрасно славились своей трудоспособностью и упорством. Им не было равных в горном деле, и в мастерстве по обработке камня. Поселившись в самом сердце горы, они сумели создать дивный, поражающий воображение мир. Эребор – величественное королевство гномов. Глубокие, полные золота и самоцветов шахты, просторные залы, утопающие в роскоши, невероятные исполинские фигуры предков, вырезанные прямо в горе. Они вечно будут хранить королевство, а живые его обитатели никогда не забудут о своих корнях. За три месяца гномам удалось вернуть былое величие в Эребор, и вдохнуть жизнь, в некогда пустующее королевство. Теперь оно стало еще более прекрасным, надежным и несокрушимым. Новый король постарался на славу, и своды пещеры постепенно заполнялись все новыми и новыми гномами, которые приходили в город, дабы прожить здесь свои жизни, трудясь на благо своего народа. Тауриэль старалась держаться ровно и равнодушно, украдкой поглядывая на великолепие, открывшееся ее взору. Она никогда не видела ничего подобного. Да, королевство эльфов было прекрасным, но мастерство гномов завораживало, и заставляло невольно восхищаться этим поистине неповторимым местом. Но, несмотря на всю свою красоту, Эребор был под стать гномам – крепкий, как сама скала, и казалось, ничто не сможет сломить его стены. Несколько гномов сопровождали процессию эльфов, вышагивающую по длинному широкому мосту к центру горы в зал королей. Гостей встретили радушно, им кланялись, не выказывая и малой толики враждебности. Можно было подумать, что Эребор навещают добрые друзья. - Король Трандуил со свитой! – объявил один из гномов, когда процессия шагнула в просторный зал, уже подготовленный к их приходу. В огромном, доведенном до совершенства искуснейшими гномьими мастерами, зале были установлены широкие столы, которые ломились от всевозможных яств, тихо играли музыканты, а между столов суетливо ходили гномы-прислужники. Трандуил сделал несколько шагов вперед, замер, и учтиво склонил голову в приветственном жесте. - Приветствую правителя Эребора - Торина Дубощита, в его владениях. Король гномов восседал на вырезанном в камне троне у стены, к которому вели широкие ступени. На его плечах небрежно покоилась накидка из густого белого меха, голову правителя венчала корона, а в густой черной бороде то и дело мерцали самоцветы. Он выглядел статно, как и подобает королю, грозно, как и подобает воину, но гостеприимно и дружелюбно, как и подобает радушному хозяину. Было непривычно видеть Торина Дубощита таким величественным, мудрым и лишенным выражения былого презрения на лице, едва он завидит перед собой эльфов. Он поднялся с трона, учтиво поклонился в ответ, и громогласно заговорил: - А я в свою очередь, приветствую Трандуила, великого короля эльфов, в своем доме. Тауриэль, Леголас и несколько эльфов из королевской свиты поклонились королю. А когда Тауриэль подняла голову, чтобы вновь взглянуть на гномьего правителя, то ее сердце пропустило удар. Залюбовавшись красотами цитадели, и сконцентрировав все внимание на фигуре короля, она не заметила того, кто стоял по левую руку от правителя. Темноволосый молодой гном, облаченный в темно-синие с серебряной вышивкой одежды. Его волосы были аккуратно зачесаны и закреплены заколками из белого благородного металла. Не оставалось никаких сомнений – это не простой гном, это принц. Мысли Тауриэль закружились в хаотичном танце, а дыхание сбилось. Не может быть. Он принц. Наследник. Кили, в свою очередь, тоже смотрел на нее в растерянности, но лишь миг. Вскоре его взгляд потеплел, и в темных глазах мелькнула неподдельная радость. Его губы дрогнули, и он улыбнулся, едва заметно, чтобы не привлекать излишнее внимание, но Тауриэль знала, что он улыбается только ей. Но она не могла ответить ему тем же. Ее сердце забилось чаще, в ушах шумела кровь, и она уже не слушала, о чем говорят правители. Это было слишком внезапно. Она не была готова к тому, чтобы увидеть его сегодня. Нечестно! Она практически забыла о нем, но он нарушил ее покой, вероломно пробив в стене из равнодушия и спокойствия, которую она так отчаянно воздвигала последние месяцы, брешь. Один лишь взгляд перевернул все с ног на голову, все ее мысли, чувства и желания. Кили. Принц гномов. Снова принц. Кто-то мог бы назвать ее счастливицей. - Начнем же пир! Громкий, подобный раскату грома, голос владыки Эребора, вывел эльфийку из оцепенения, и она быстро перевела взгляд с Кили в сторону Торина. Он раскинул руки, приглашая гостей начать пир, и широко улыбался. На нетвердых ногах Тауриэль прошла вслед за Трандуилом к одному из столов. Ее ноги путались в длинной юбке, а похожие на крылья рукава мешали, как никогда прежде. Она и раньше чувствовала себя неуютно в подобных платьях, но сейчас это ощущалось особенно остро. Красота посуды, сервировка блюд и запах приготовленной пищи были выше всяких похвал, но она не могла оценить всего их великолепия. Повара и слуги позаботились о том, чтобы эльфы чувствовали себя комфортно, но для Тауриэль это ничего не значило. Все о чем она могла думать, так это о Кили, и о том, что Трандуил, должно быть, приглядывает за ней. Он раскусит ее, поймет все, и тогда ее прежняя жизнь может разбиться на сотню осколков, как брошенный с самой высокой скалы хрупкий сосуд. Эльфийка прикрыла глаза, собрала в кулак всю свою волю, и постаралась искренне улыбнуться, чтобы не показать своих истинных чувств. Трандуил и Торин восседали во главе стола, они о чем-то чинно говорили, и казалось, что между ними никогда не было прежних разногласий. Но Тауриэль знала, что это всего лишь игра двух сильнейших, но непримиримых лидеров, что вынуждены сосуществовать по соседству друг с другом. Благополучие их народов зависило от их решений и действий. Громадная ответственность. Тауриэль вспомнила слова повелителя о том, что она не должна действовать в угоду своим чувствам и прихотям. Но как же сложно было следовать его совету! Неугомонное сердце никак не желало освободить ее от своих глупых желаний. Эльфийка украдкой оглядела стол в поисках Кили. Он сидел по другую сторону рядом с широкоплечим, хохочущим гномом, с копной светлых густых волос, и смотрел прямо на нее. Светловолосый что-то говорил ему сквозь смех, и Кили улыбался, но не сводил с Тауриэль внимательных глаз. - Оказывается ты спасла жизнь не простому гному, - раздался голос, сидящего рядом Леголаса. Тауриэль подняла бокал с вином и с улыбкой ответила: - Кто бы мог подумать, - она пригубила терпкий напиток, стараясь вести себя естественно. - Он глаз с тебя не сводит, - заметил Леголас, пожалуй, слишком резко орудуя ножом в своей тарелке. – Смотрит и смотрит. - Правда? – Тауриэль снова отпила из бокала. – Видимо хочет поблагодарить. - Думаешь только поэтому? – Леголас отложил приборы и посмотрел на подругу. Тауриэль пожала плечами. - Кто их разберет, - ответила она и понизила голос, чтобы никто кроме Леголаса не услышал ее. – Этих гномов. Она не лгала, ведь она действительно не понимала гномов, но это не значило, что они отталкивали ее. Шумные, грубые, немного дикие. Сейчас они громко смеялись, перекрикивали друг друга, пили крепкое пиво, и белая пена лилась через края кружек прямо на стол. Это было так необычно. Она привыкла к эльфийским обедам – утонченным, чинным, спокойным. А застолье с гномами было для нее в новинку. И оно почему-то казалось веселым, хотелось вместе с ними выпить хмельного пива, и удариться кружками с одним из гномов так сильно, что расплещется добрая половина напитка. Тауриэль мысленно усмехнулась, представляя, как бы глупо она смотрелась в своем изысканном, нежно-зеленом платье, с огромной кружкой пива, вливая в себя пинту за пинтой. Она бы хотела испробовать это. - Это точно, - хмыкнул Леголас. Он явно не разделял ее восторгов от гномьей трапезы. – Но надо отметить, что они постарались. Еда не такая плохая, как могла бы быть. Он вновь брезгливо посмотрел в сторону веселящихся гномов. - А твой отец не против подобного общества, - шепнула Тауриэль, отвлекая Леголаса от созерцания гномов, и кивнула в сторону правителей. Она не хотела, чтобы он лишний раз натыкался взглядом на Кили, и терзал себя тяжелыми мыслями. - Да уж, - улыбаясь, ответил Леголас. – Я и представить себе не мог, что отец будет пировать с гномом. И правда, было чему удивиться. Трандуил непринужденно беседовал с Торином, улыбался и вел себя крайне дружелюбно, словно показывал пример того, как необходимо налаживать контакты и восстанавливать сожженные много лет назад мосты. Тут владыка вскинул руку, приказывая одному из гномов налить себе еще немного вина, и Тауриэль увидела на запястье короля новый сверкающий браслет. Видимо, Дубощит успел преподнести Трандуилу ларец с драгоценностями, дабы умаслить гостя, и повелитель, не удержавшись, надел одно из украшений. Тауриэль совершенно точно помнила, что по приходу в Эребор, на запястьях короля не было украшений. Все происходящее казалось нереальным, а поведение Трандуила и вовсе заставляло эльфийку ждать какого-нибудь подвоха. Но его так и не последовало. Пир продолжался, и можно было вообразить, что лесные эльфы и гномы Эребора всегда жили в мире и согласии.***
Спустя несколько веселых часов настала пора покидать не в меру гостеприимных гномов, и мысли Тауриэль заволокло темное облако печали. Сейчас она покинет цитадель, и больше ей не представиться возможность увидеть Кили. Это не должно было волновать ее, но, тем не менее, она ощущала острую потребность в нем. Она хотела вновь услышать его голос, заглянуть в его добрые озорные глаза, хотела просто оказаться ближе, чем на расстоянии нескольких метров. А еще она хотела вновь ощутить его прикосновение. Ей казалось, что с Кили она может чувствовать себя свободной, живой, безмятежной, настоящей. Не нужно притворства, манер и правил. Но это были образы из прошлого. Теперь же она знала, что Кили один из принцев Эребора, и в его жилах течет кровь королей. Он далек от нее, и нет никакой надежды на счастье. Вся ее жизнь – череда недоразумений. Почему судьба так жестока к ней? Почему она сталкивает ее с особами королевских кровей, с которыми она не сможет испытать подлинное счастье? Можно было сказать, что это несправедливо, но Тауриэль не посмела. Кто, как не она получала от судьбы, на которую сетовала сейчас, невероятные по своей щедрости подарки? Сирота без рода и племени попала под покровительством короля Лихолесья и сумела стать командиром его стражи, доказав, что она лучше и достойнее других эльфов. Она подружилась с Леголасом, который стал ей союзником и другом, который любил и ценил ее. И она сумела спасти невинную жизнь. Ведь Кили должен был погибнуть, а она вылечила его, и теперь он весело смеется и готовится однажды занять трон. Разве могла она браниться на судьбу, жалея себя за любовные неудачи? Нет, судьба была щедра к ней, и она должна ценить то, что имеет.***
Разморенные хмельным вином эльфы чувствовали приятную слабость, а на их лицах цвели улыбки. Даже Леголас перестал хмуриться. - Я надеюсь, что наша беседа станет началом долгого сотрудничества, - обратился к королю эльфов Торин. - Несомненно, - ответил Трандуил. – Этот день станет началом великой дружбы. Торин широко улыбнулся, но глаза его оставались холодными. Такими же, как и глаза лесного короля. Тауриэль в очередной раз подумала о блестящей лицемерной игре. Надо же, они по-прежнему ненавидят друг друга, но готовы устраивать подобные представления ради благополучия своих народов! Отбросить эмоции, действовать так, как подобает. Руководствоваться разумом и чувством долга. Сможет ли она? Когда эльфы спускались по лестнице, ведущей к выходу из цитадели, их нагнала группа вооруженных и одетых в военные плащи гномов. Всего пятеро. Один из них быстро заговорил о том, что Трандуил, великий эльфийский король, не должен уйти без сопровождения. Торин приказал проводить их, и проследить за их безопасным возвращением в Лихолесье. Трандуил и Леголас усмехнулись подобной учтивости, и наследник ответил, что им не требуется охрана. В этой суматохе один из гномов, чье лицо скрывалось под накинутым капюшоном, поравнялся с Тауриэль, и мягко коснулся ее ладони пальцами. По телу прошла сладостная дрожь. Она бы узнала это прикосновение из миллиона других. Эльфийка чуть вздрогнула, но продолжила идти вперед, глядя прямо перед собой, и не привлекая к себе излишнего внимания. Но это было необязательно. Остальные эльфы, включая повелителя и Леголаса, были слишком заняты насмешкой над суетливыми гномами-охранниками. Они уже спустились к самому подножию горы, когда скрывающийся под капюшоном Кили передал Тауриэль маленький клочок бумаги. Она сжала его в ладони так крепко, как если бы от этого зависела ее жизнь. - Дальше мы сами, - твердо сказал Трандуил. – Но можете передать королю, что мы тронуты подобной заботой. Гномы еще немного посетовали, но согласились и, склонив головы, направились обратно. Всю дорогу до Лихолесья, Тауриэль казалось, будто бы ее ладонь, с зажатым в ней посланием, светится ярким синим светом, подобно эльфийскому клинку в окружении орков. И скоро это сияние увидят все вокруг. Это было так безрассудно, но в то же время невероятно волнующе. Тайна такого рода, с одной стороны заставляла ее опасаться гнева владыки, а с другой будоражила чувства эльфийки. Кили решился на это. Просто невероятно. Он пошел вслед за охранниками, посланными Торином, и передал ей свое послание, рискуя быть разоблаченным. Он рисковал, но ему удалось остаться незамеченным. Губы Тауриэль дрогнули в улыбке. Каков ловкач! Сумасбродный, отчаянный и хитрый. Ей это определенно пришлось по вкусу.***
Едва добравшись до своих покоев, Тауриэль, дрожащими от волнения пальцами, развернула смятое послание и прочитала: «Таверна « Драконий склеп». Завтра после полуночи. Я буду ждать тебя.» Эльфийка, казалось, забыла, как нужно дышать. «Драконий склеп». Местечко на окраине Эсгарота, переименованное после победы над драконом. Она слышала от пары болтающих между собой эльфов, что в этой таверне никому нет до тебя дела, там можно вдоволь напиться, и никто не предъявит тебе вопросов. Люди, гномы, эльфы – там рады всем. - После полуночи, - одними губами повторила Тауриэль, сжимая послание так сильно, что побелели пальцы. Отчаянный поступок. Если она решится на этот рискованный шаг, то может навсегда потерять все, что имеет. Владыка уже простил ее однажды, и он сказал, что второго раза не будет. И она знала, что он не лжет. Но желание встретиться с Кили, нарушить все правила, и хотя бы раз в жизни сделать то, чего так страстно жаждет ее душа, оказались сильнее голоса разума. Да, она отправится в таверну. Она сумеет пройти незамеченной. Она знает тайные ходы, и то, как обмануть охрану. Она встретится с Кили, вернется назад и никто не узнает о маленькой ночной вылазке. К тому же, она не собирается всю жизнь прожить взаперти под сенью древних деревьев. Она имеет право хоть раз ощутить сладостный вкус свободы, не обремененный обязательствами и запретами. Всего лишь раз.