***
Небольшая, совсем невзрачная постройка, пережившая не одно бурное застолье, и располагавшаяся поодаль от жилых домов, знавала и лучшие времена. Можно было счесть, что это место давным-давно заброшенно - покосившаяся дверь, прогнившие от сырости доски, заколоченные окна. Все это освещала кое-как укрепленная на вывеске масляная лампа. Сама вывеска, в противовес всему остальному, была новой, яркой, поблескивающая свежим слоем краски. На ней была изображена эмблема таверны – огромная кружка пива, покоящаяся на брюхе мертвого дракона. Она сильно контрастировала с всеобщей ветхостью и запустением, и казалась чем-то чужеродным, словно попала сюда случайно. Сильный порыв ветра затушил фитиль лампы, лишая новоприбывших в таверну и этого скудного освещения. Протяжно заскрипели металлические кольца, удерживающие вывеску. Ночь обещала быть неспокойной. Северный ветер гнал тучи, затягивающие небо плотной пеленой. Над головой чернело небо, беззвездное и мрачное. Такая погода помогла Тауриэль незаметно покинуть Лихолесье. Она вышла, когда солнце стояло еще высоко в небе, едва заметное сквозь завесу плотных дымчатых облаков. На середине пути к Эсгароту, солнечный диск уже скрылся за горизонтом, и на мир опустилась ночь. Но для той, что знала тайные тропы, тьма не была помехой. Бесшумно и незаметно, подобно тени, Тауриэль добралась до города, и сейчас стояла возле условленного места встречи. Взявшись за тяжелую металлически ручку, Тауриэль замерла, не решаясь открыть дверь и шагнуть внутрь. По большому счету, она даже не была уверена, что эта лачуга действительно таверна, и если бы не броская вывеска, то эльфийка точно смирилась бы с тем, что Кили просто подшутил над ней. Очередной порыв ветра сорвал с Тауриэль капюшон, а вывеска задребезжала под его напором. На лицо упали первые тяжелые капли дождя. Эльфийка, собравшись с мыслями, потянула ручку на себя, и дверь на удивление легко поддалась, несмотря на то, что казалась весьма массивной. Уверенно шагнув вперед, Тауриэль оказалась в теплом, пахнущем табаком и пряностями, помещении. То, что предстало ее взору, разительно отличалось от того, что она представляла, глядя на покосившееся строение. Внутри было действительно уютно, казалось, что она не в первый раз переступила порог этой таверны. Она не знала с чем связано подобное чувство, но атмосфера человеческого питейного заведения подействовала на нее умиротворяюще. Отовсюду слышались голоса, смех, где-то в глубине таверны играл музыкант, развлекая гостей развеселой кабацкой песней. Она ожидала, что едва за ней захлопнется дверь, как взгляды всех посетителей обратятся в ее сторону. Они будут удивлены, а возможно недовольны и враждебны. Эльф. Нет, хуже - эльфийка. Она прекрасно знала, что ее пол и внешность могут сыграть злую шутку. Нет, она не боялась посягательств, она вполне могла постоять за себя, но чувствовать на себе липкие взгляды всегда было омерзительно, словно накрепко запуталась в паучьих сетях. Но здесь на нее не обращали внимания, каждый был занят либо своей выпивкой, либо трубкой, или же оживленной беседой. Тауриэль почувствовала себя увереннее, распрямила плечи, и внимательно оглядела таверну изнутри. Не слишком высокие потолки, тяжелые бархатные шторы, скрывающие заколоченные досками окна, массивные столы из цельного дерева, свечи в тяжелых долговечных подсвечниках, крепкие стулья и скамьи. Вдоль правой стены тянулась стойка, поблескивающая бутылями из мутного стекла, и стоящий за ней полный трактирщик, разливающий пиво из бочонка, услужливо кивнул пришедшей посетительнице. Она улыбнулась в ответ, слегка растерянно озираясь по сторонам, не зная, что делать дальше и как отыскать Кили среди всей этой разношерстной толпы, когда трактирщик отставил кружку, с белой пенной шапкой, в сторону, и поманил эльфийку рукой. - Вас уже ждут, - полушепотом сказал мужчина, когда Тауриэль оказалась рядом, и, обогнув стойку, направился в левый, самый темный, угол таверны. – Проследуйте за мной. Он провел ее в небольшой закуток, за которым располагалась более уединенная часть таверны. Всего несколько столов, не широкие, но вполне вместительные аккуратные круглые столики, каждый из которых был освещен низко свисающей с потолка лампой, и более удобные стулья, обитые тканью. Здесь пахло чем-то сладким, ненавязчиво, но, тем не менее, очень приятно. Мягкий полумрак окутывал все пространство, и каждый столик был небольшим островком, со своим личным солнцем. Тауриэль испытала прилив волнения, она сжала вспотевшие ладони, и когда трактирщик подвел ее к нужному столу, эльфийка удивленно вскинула брови. Всю столешницу занимали различные кувшины и блюда. Стол явно не был рассчитан на такое количество еды, и она искренне недоумевала, как все это обилие уместилось на нем. Из-за всей этой груды, внезапно появился Кили. Он подскочил со стула и нервно улыбнулся. На его щеках, это было видно даже в таком тусклом освещении, играл румянец. Он был одет очень просто, без излишеств,а его волосы свободно рассыпались по плечам. - Я так рад, что ты пришла, - слишком быстро выпалил он, и подошел к другому краю стола. Он отодвинул стул, приглашая эльфийку присесть, после чего с чувством обратился к трактирщику. – Спасибо, Карл, ты настоящий друг. Трактирщик Карл с улыбкой кивнул и оставил их в одиночестве. Тауриэль слегка поерзала на стуле, который был весьма удобным, просто собственное волнение не позволяло ей усидеть смирно. Кили тоже волновался, она видела, как суетливо он ведет себя, не зная с чего начать. Тауриэль заговорила первая, озвучив свое предположение: - Мы ждем еще кого-то? Кили моргнул и отрицательно качнул головой. - Нет-нет. Почему ты так подумала? Он сел напротив нее, стараясь держаться ровно. - Ну, - Тауриэль обвела взглядом заставленный стол. – Тут явно не на двоих. - А, ты про это, - улыбнулся, Кили. – Я не знал, что ты любишь. Боялся заказать что-нибудь не то, и поэтому решил взять всего подряд. Надеюсь, я хоть что-то угадал. Он с надеждой посмотрел на нее и весь его вид говорил о том, что он очень хотел угадать. - Предусмотрительно, - согласилась Тауриэль, осторожно двигая посуду, выбирая то, что она съест в первую очередь. – Но я думала о чем-то более обычном. Например, о кружке крепкого пива. Она хитро улыбнулась, и закинула в рот кусочек запеченного до темной корочки картофеля, из приглянувшейся больше других тарелки. - Пива? – осторожно спросил Кили. – Эльфы пьют пиво? Тауриэль фыркнула, откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. Тут Кили был прав, не всякий эльф станет пить пиво, но она хотела попробовать, особенно сегодня, оказавшись так далеко от своего королевства и его правил. - Где-то сказано, что всем эльфам не нравится пиво? - Ну, - Кили смутился еще сильнее, но все же продолжил мысль. – Почему-то мне казалось, что эльфам пиво не по вкусу. Думал, вы предпочитаете более утонченные напитки. Вино к примеру. Из спелых сочных плодов, впитавших в себя щедрые лучи солнца. - А много ли ты знаешь об эльфах? – спросила Тауриэль, едва сдерживая улыбку. - Хочу узнать получше одну из них, - выпалил он, по всей видимости, решив, что глупее выглядеть уже не может. Это было смело с его стороны. Совершенно непрозрачный намек. Она должна была смутиться, но вместо этого ей стало любопытно. Она хотела знать наверняка, чтобы ни в чем не сомневаться. Но Кили заговорил вновь, и она не успела задать вопрос. - Ты же спасла мне жизнь. Я теперь в вечном долгу перед тобой, хоть и знаю, что нет в мире равноценной твоему дару благодарности. Тауриэль опустила голову, скрывая свое разочарование за завесой волос. Она испытывала некоторую неловкость. На миг она подумала, что Кили пригласил ее лишь из чувства долга и это, вопреки всем доводам разума, удручало ее. Она определенно видела заинтересованность с его стороны, с момента первой их встречи, но все равно старалась не накручивать себя лишний раз. Вдруг она ошибется и тогда будет только больнее. - Отблагодарить? – она усмехнулась, и придвинула к себе тарелку, с понравившимся картофелем. – Отблагодари меня щедрой порцией пива. Она не хотела, чтобы он заметил ее изменившееся настроение. Она не станет показывать, что надеялась на что-то большее, ведь это не так сложно. Кили кивнул, суетливо поднимаясь из-за стола. - Я быстро, - улыбнулся он, и скрылся из ее поля зрения. Оставшись наедине с красиво сервированным столом, что ломился от угощений, Тауриэль не смогла совладать с эмоциями, ощущая расползающееся внутри чувство досады. Она сочла себя наивной и глупой. И чего только она успела надумать пока бежала из Лихолесья? Представляла, что сможет дать волю чувствам? Что ее чувства взаимны? Какая чушь. Кили – принц, наследник престола. Он руководствуется чувством долга. Он думает, что задолжал ей. Поэтому он нарушает все запреты, чтобы хоть немного избавится от своей ноши. А там, под горой, у него есть все, что только можно пожелать. Наверняка, и от поклонниц нет отбоя. И скорее всего не просто от поклонниц, а от предложений из самых знатных семей, что хотят породниться с родом Дурина. Еще бы! Хорошенький молодой принц – завидный жених. Каждая грезит о том, что именно ее он осчастливит своим вниманием. И даже она. - Пинта! - Объявил вернувшийся Кили, и поставил большую кружку перед Тауриэль. Эльфийка обхватила ее ладонями, и стала жадно пить хмельной напиток. Осушив половину кружки, она оторвалась от нее и с улыбкой проговорила: - Мечтала сделать это. Кили засмеялся, во все глаза глядя на Тауриэль. - Я такой дурак, - сквозь смех проговорил он. – Боялся этой встречи, совсем позабыв, что рядом с тобой все иначе и нет места волнению. Тауриэль вновь отпила пиво, размышляя, счесть речи Кили за комплимент или же за обвинение в простоватости. - Иначе?– наконец-то решилась на вопрос эльфийка. Кили отхлебнул из кружки, видимо для храбрости, после чего объяснил: - Я не встречал никого похожего на тебя раньше, и уверен, что уже и не встречу. Это похоже на волшебный сон. И я не хочу просыпаться. Теперь ее щеки слегка зарделись, но Тауриэль списала это на действие хмеля. Он говорил искренне, слегка запинаясь от волнения. Она ошиблась, его интересует не только благодарность за спасение жизни. Его интересует она. Наверное, это было очевидно с самого начала, но эльфийка, запутавшись в собственных чувствах, даже не пыталась, как следует поразмышлять над чувствами гнома и делала выводы, исходя сугубо из своих ощущений. Теперь она видела его, как на ладони, совершенно ясно, словно тысячелетиями пребывала во тьме, а теперь прозрела. - Здесь я должна смутиться, - нервно хихикнула эльфийка. - Я уже давно смущен, - теперь лицо Кили стало серьезным, и сердце Тауриэль забилось быстрее. – Скажи, Тауриэль, у меня есть хотя бы призрачный шанс? Вот так просто. Вопрос в лоб. Сокрушительный, как удар гномьего молота. Можно было ответить, что она ничего не понимает и перевести все в безобидную шутку, но не для этого она сбежала из собственного королевства нарушив запрет своего владыки, и возможно совершив самый сумасбродный и поистине опасный поступок. Пусть все идет слишком быстро, но так даже лучше. К чему лишние игры и недомолвки? Но у нее был встречный вопрос. Кили наверняка считает, что Тауриэль ни о чем не волнуется и не тревожится. А она тревожилась, ведь как никто знала, что принцы созданы только для принцесс. - А у меня есть шанс? Ты принц, в твоих жилах течет кровь королей. А я даже не знаю имен тех, кто дал мне жизнь. Кили хотел что-то ответить, но Тауриэль не позволила ему сделать этого, и быстро заговорила: - Разве такое бывает? – она окинула взглядом пространство вокруг себя и вновь посмотрела на Кили. – Все это. Ты. Я. Не знаю, что и думать, - она замолкла на мгновение, но все же сказала. - Да, Кили, у тебя есть шанс. Последние строчки она произнесла с трепетом и горячей уверенностью. - У тебя есть шанс, - повторила эльфийка. – А есть ли он у меня? Кили подался вперед и взял Тауриэль за руку, сплетая их пальцы. Он выглядел ошеломленным, раскрасневшимся и счастливым: - Ты еще спрашиваешь? Как только я увидел тебя – настолько прекрасную, что от твоей красоты и совершенства у меня заболели глаза, я понял, что не смогу посмотреть также ни на кого другого. Но разве я мог надеяться, что ты заметишь меня, примешь за равного? Нет, я не верил…Я и сейчас не верю. Все это сон, ты ускользнешь, подобно свету звезд, растворишься в небе, и оставишь меня с горьким привкусом разочарования на губах, – он сильнее сжал пальцы эльфийки. – Не исчезай, прошу тебя, только не исчезай. Он смотрел на нее темными блестящими глазами, в которых читалась неподдельная, искренняя мольба, и она поняла, что пропала. Рушилось все – стены таверны, древние деревья Лихолесья, вся ее прошлая жизнь, весь мир. Только он, только его рука, отчаянно сжимающая ее пальцы, только его слова. Ничему другому здесь не было места. Тауриэль тоже подалась вперед, ответно сжимая мозолистую горячую ладонь и тихо прошептала: - Я не исчезну. Не смогу… Не хочу исчезать… Они смотрели друг другу в глаза и до боли сжимали пальцы, словно если они расцепят руки, то навсегда потеряют друг друга. Упустят этот момент, вернутся в свои прежние жизни. Тауриэль казалось, что теплота его руки это единственное, что имеет значение. Все остальное лишь декорации, и только Кили настоящий, живой, важный. - Я боюсь утонуть, - едва слышно прошептала эльфийка. - Я пойду ко дну вместе с тобою, - Кили сказал это уверенно, без тени размышлений. И она знала, что он говорит правду.***
- Можно спросить? – Тауриэль расслабленно откинулась на спинку стула, внимательно глядя на Кили. - Все что угодно, - ответил гном. В безмятежной беседе прошло несколько приятных часов. Ей казалось, что они знакомы целую вечность. Тауриэль и не знала, что можно вот так вот просто, без оглядки и тревоги, отдыхать. Она думала, что часы, проведенные в таверне с Кили, самые непринужденные и светлые в ее жизни, и как же она не хотела, чтобы эти блаженные минуты подходили к концу. Где-то там, на улице, хлестал дождь, гром сотрясал хрупкие человеческие постройки, но здесь, в пустующей части таверны, был другой мир. Волшебный мир. Только для них двоих. Можно было спрашивать все что угодно, она чувствовала, что может задавать любые вопросы. Она хотела узнать больше о гномах, об их жизни, и в частности об их женщинах. - Когда мы были в Эреборе, то я не увидела ни одной женщины. Почему? Тауриэль выжидающе посмотрела на Кили. - Как бы тебе объяснить это, - замялся гном. - Объясни, как есть, - подбадривающе улыбнулась эльфийка. - Видишь ли, наши женщины слишком заняты домашними заботами. - Как это понимать? – усмехнулась Тауриэль. Кили сцепил руки в замок и нервно улыбнулся. Когда он заговорил, Тауриэль уловила в его голосе гневные нотки. - Я считаю, что эти правила уже давно изжили себя. Ну, то есть не правила, а традиции. Нашим женщинам не дозволено принимать участия в государственных делах или в военных походах. Я думаю, что это несправедливо. Моя матушка самая мудрая и смелая из всех знакомых мне гномов! А уж сколько силы в ее руках! – горячо заговорил Кили. – Эти руки не раз задавали мне трепку, когда я вел себя не лучшим образом. Вразумляла она меня, будь здоров! Тауриэль рассмеялась. - Она хорошо тебя воспитала, - сквозь смех сказала эльфийка. - Она бы с этим поспорила, - хмыкнул гном. Кили посмотрел в глаза Тауриэль и с чувством сказал: - Гномам стоило бы взять пример с эльфов и не подавлять таланты своих женщин. В главном зале громче заиграла музыка, и послышался топот пустившихся в пляс посетителей таверны. Кили подскочил со стула, поклонился перед Тауриэль и протянул вперед руку. - Позвольте пригласить вас на танец. Она сначала растерялась, но быстро вернулась к прежней легкости и приняла приглашение. Практически бегом Кили провел ее в широкий зал и закружил в танце. Тауриэль звонко рассмеялась, запрокидывая назад голову, растворяясь в музыке и нахлынувших эмоциях. Чистый восторг! Тауриэль старалась не думать о том, что должно быть танцующая с гномом эльфийка выглядит, мягко скажем, странно для этих, да и любых других, мест. Но все же, когда она поймала на себе удивленный взгляд одного из посетителей, то наклонилась вперед и прошептала на ухо Кили: - Мы привлекаем внимание. Да, в этой таверне никому не было до тебя дела, но танцующие эльфийка и гном… Пожалуй это слишком даже для этого заведения. А лишние пересуды им были не к чему. Он кивнул, немного разочарованно глядя на нее: - Да, наверное, это слишком. Как жаль, что кому-то всегда есть дело до чужой жизни. Тауриэль не могла сказать сколько точно прошло времени с того момента, как она перешагнула порог таверны. По ощущениям не больше часа, но она знала, что это обманчиво, и на самом деле время близилось к рассвету. Вновь оказавшись за своим столом, подальше от любопытных глаз, Тауриэль с грустью сказала: - Я не могу покидать королевство на всю ночь, скоро займется рассвет и я должна вернуться. Кили встал напротив нее, глядя на Тауриэль сверху вниз, взял ее за руку, осторожно сжимая ладонь, и с надеждой проговорил: - Могу я просить еще об одной встрече? Сердце Тауриэль забилось быстрее. Кили стоял напротив нее, и смотрел с такой надеждой и трепетом, что ее ответ был очевиден. - Я буду счастлива вновь увидеть тебя, - прошептала она, чувствуя, что не могла ответить иначе. – Только скажи когда. - Я хотел бы видеть тебя каждый день. Расставание с тобой – самая изощренная пытка. Тауриэль горько улыбнулась, отводя взгляд в сторону. - Ты знаешь, что это невозможно. Я смогу вновь покинуть королевство не ранее, чем через две недели. Я связана долгом и обещанием служить своему королю и народу. Мы редко покидаем Лихолесье, тем более в одиночку. Я могу выдать себя. - Я понимаю, и буду ждать столько, сколько потребуется. Кили сделал глубокий вдох, словно решаясь на отчаянный поступок, после чего наклонился вперед, не сводя пристального взгляда с лица эльфийки. Тауриэль почувствовала дрожь во всем теле и жар, опаливший щеки. «Целуй» Только эта мысль навязчиво билась в ее голове. «Поцелуй же меня» Она прикрыла глаза, и замерла в ожидании. Кили осторожно убрал медную прядь волос, выбившуюся из прически Тауриэль, и нежно провел костяшками пальцев по мягкой, словно шелк, щеке. Эльфийка чуть склонила голову, чтобы усилить контакт. Она все еще ждала поцелуя, когда почувствовала прикосновение горячих губ к своей щеке. Не совсем то, чего она ожидала, но все же очень чувственно и нежно. - Я боюсь сделать что-то не так, - прошептал Кили. Тауриэль медленно открыла глаза, встречаясь с теплым взглядом жгучих глаз напротив. Колдовских глаз. Ей показалось, что ее зачаровали. Невозможно чувствовать все это. Это колдовство. Его губы были совсем рядом, и она ощущала его теплоту. Как же она хотела податься вперед, прижаться к нему, ощутить его вкус. Наваждение. Она чувствовала трепет, стремительно распространяющийся по телу, и все ее существо жаждало этого поцелуя. Один шаг за черту и спасения не будет. - Кили, - одними губами прошептала Тауриэль. Громкие шаги позади, вернули их в реальность. Кили распрямился и отошел на шаг, а Тауриэль, зардевшись от смущения, стала рассматривать пол у себя под ногами, пряча пылающие щеки под завесой волос. Их уединение прервала группа новых посетителей, слишком шумная, и уже изрядно пьяная. Они заняли стол недалеко от них. Тауриэль поднялась на ноги и уверенно сказала: - Через две недели. В окрестностях возле леса. Не подходи слишком близко, я сама найду тебя. И будь осторожен. Губы Кили растянулись в счастливой улыбке, а глаза буквально светились восторгом. Тауриэль развернулась, накинула на голову капюшон, и, уходя, услышала твердый, словно сталь, голос: - Не волнуйся, никто кроме тебя не сможет отыскать меня. Ни орки, ни пауки, ни даже ваш король. Брошенная в благодатную почву семечка пустила корни, и при удачном стечении обстоятельств она могла прорасти в раскидистое, прекрасное дерево. Но пока еще крохотный росток только набирал силу, и нельзя было предсказать, выживет он или же канет в небытие.***
Влажный утренний воздух был пропитан ароматами первых весенних цветов. Некоторые из них еще не распустились, но плотные, едва раскрывшиеся бутоны, замершие в ожидании ласковых лучей солнца, уже дарили свой дивный аромат этому тихому и мирному утру. Густой туман, клубящийся под ногами, подобный молочной дымке, и оставляющий на сапогах хрустальные капли воды, накрыл мир полупрозрачной периной. Лес еще не пробудился, окутанный предрассветными сумерками, он спал, а вместе с ним и все его обитатели. Этот час был самым тихим в сутках – ночные создания уже погрузились в сон, а дневные еще не пробудились. Птицы не завели свою песнь, а ветер не раскачивал кроны деревьев, облачившиеся в первые, едва пробившиеся, сочно-зеленые листья. Единственным звуком, нарушающим покой и безмятежность утра, были шаги двух эльфов, прокладывающих себе путь по известным только им тропам. Только эльфы Лихолесья могли беспрепятственно бродить среди исполинских деревьев, не боясь заблудиться или потерять рассудок. Для любого другого разумного существа, не обитающего в окрестностях леса, подобная утренняя прогулка могла обернуться весьма плачевно. Эльфы ступали мягко, практически бесшумно, но в сложившейся тишине их шаги были отчетливо слышны. Они шли больше часа, и ни один из них не проронил и слова. Если бы кто-нибудь увидел их, то, несомненно, он бы подумал, что это два стража проводят утреннюю разведку, облаченные в защитного цвета одежды. Никому бы и в голову не пришло, что один из эльфов – король Лихолесья. Тауриэль и сама с трудом верила, что это действительно происходит. Накануне, перед вечерней трапезой, Трандуил обратился к ней, не с приказом, а с просьбой. Он так и сказал: «Я бы хотел попросить тебя об одной услуге…» Попросить? Тауриэль удивилась, но виду не подала, и осторожно кивнула в ответ. Просьба повелителя привела ее в замешательство. Он хотел, чтобы она сопровождала его этой ночью, а точнее перед рассветом. И никто не должен был знать об этом. Она не могла поверить в услышанное, ведь король крайне редко покидал своды дворца, а если и покидал, то всегда делал это с присущим ему размахом. Его сопровождали стражники, и он всегда оповещал поданных об этом. Еще больше Тауриэль растерялась, когда они встретились, чтобы отправиться в путь. Трандуил, впервые на ее памяти, выглядел так, словно он не великий король, а обычный солдат, разве что наручи на его запястьях были украшены более искусной резьбой. Ни единого украшения, ни перстня на изящных пальцах, ни короны в длинных блестящих волосах. На ногах высокие охотничьи сапоги, на плечах зеленый плащ из грубой шерсти, перехваченный у шеи самой обычной, казенной булавкой. Ни намека на то, что он король. Но его все же нельзя было спутать с обычным эльфом: высокий, широкоплечий, статный. Его лицо, исполненное благородной редкой красоты, в обрамлении шелковых волос, сохраняло выражение холодной надменности и истинного превосходства. Да, король оделся, как обычный страж, но от этого он не перестал быть королем. Но его нынешний облик настолько отличался от привычного, со всей его помпезностью и красками, что на миг обескуражил Тауриэль. Да что там на миг! Она до сих пор не могла прийти в себя, и, следуя сейчас за Трандуилом по тайным лесным тропам, вдыхая полной грудью витающий в воздухе цветочный аромат,гадала, что же стало причиной подобной «жертвы» ее повелителя. Уж она то знала, насколько для Трандуила важен внешний лоск, и раз уж он пренебрег им, то дело было более, чем серьезным. Эльфийка не знала, зачем владыка позвал ее, и почему только она удостоилась чести узреть его в таком простом, несколько приземленном, виде. Это на какую-то крохотную часть сближало их. Словно он отказавшись от своих роскошных одежд, приблизился к ней и к простым эльфам. Так несвойственно, так неправильно, и одновременно так завораживающе. Он остановился и впервые за их путь нарушил молчание: - Мы почти на месте. Осталось подняться на этот холм. Он указал рукой на поросшую диким кустарником возвышенность. Тауриэль услышала приятное журчание реки, несущей свой поток по горным камням и спросила: - Здесь есть еще одна река? Эльфийка удивилась, никогда раньше она не слышала о том, что в лесу есть еще одна полноводная река. Да, здесь было множество ручьев, но ни один из них не мог издавать столь громких звуков. Трандуил не ответил, он молча направился в сторону холма, и Тауриэль последовала за ним. Поднявшись на холм, и спустившись вниз по крутому склону, по другую его сторону, взору Тауриэль предстала дивная картина. Водопад. Но не такой как во дворце или у врат, этот водопад был более извилистым, он рождался в центре высокой горы, что была покрыта крупными ярко-красными цветами, не известными ей до сей поры. Из-за деревьев вокруг, эту гору невозможно было увидеть, и Тауриэль очень сильно удивилась, узрев подобную каменную глыбу в недрах леса. Вода обрушивалась вниз, заливая каплями нежные красные лепестки, разбивалась о камни, разветвлялась на несколько потоков, и разносилась по нескольким небольшим руслам, быстро и неумолимо. - Это место дает начало ручьям в лесу? - ахнула эльфийка. Она так часто бродила по лесу, истоптала множество троп, ее глаза видели столько лесных чудес, но такая простая вещь, как гора, дающая начало всем ручьям, привела ее в священный трепет. И почему раньше она никогда не задумывалась об этом? Почему никогда не видела этого места, утопающего в цветах? - Да, - просто ответил Трандуил и шагнул к водопаду. – Пойдем. Когда они подошли слишком близко, Тауриэль почувствовала на лице холодные капли, а запах красных, не видимых ею прежде цветов, казался самым сладким и неповторимым. Трандуил обошел горный выступ, так что водопад оказался справа, и Тауриэль увидела среди цветов и трав высеченные в скале ступени, ведущие к вершине горы. Водопад бил прямо из скалы, а ее вершина больше напоминала поляну усеянную цветами. Небо стремительно светлело, и на востоке уже загоралось оранжевое пламя. Шумела вода, разбивающаяся о скалы, а запах цветов, казалось, кружил голову. - Это место обладает странной силой, - завороженно сказала Тауриэль. Она не могла промолчать, она чувствовала неясную дрожь во всем теле, предвкушение чуда и, в то же время, несчастья. Эйфория смешалась с тревогой, словно ей показали то, к чему она еще не была готова. Словно это место хранило свою неприкосновенность, а она вторглась сюда, без спроса и разрешения. «Наверное, это цветы, - подумала эльфийка. – Какой-то дурман». Солнце поднималось из-за горизонта, заливая поляну ослепительно ярким светом. - Вот и рассвет, - тихо сказал Трандуил, игнорируя слова своей поданной. – Яркий, слепящий, беспощадный. Что может быть прекраснее? Он дает нам жизнь, питает все живое, а все мрачное и темное приводит в ярость. Тауриэль внимательно слушала его, по-прежнему не понимая, зачем он привел ее сюда, и почему в этом месте ей одновременно хочется петь от счастья и ронять горькие слезы. Восторг и боль. Ей казалось, что это не ее чувства, ей их внушают. Внушают эти красные, как кровь, цветы. - Повелитель, - Тауриэль шагнула к нему и сделала немыслимое. Она взяла Трандуила за руку и развернула к себе, заставляя посмотреть ей в глаза. - Что-то не так с этим местом. - Ты хочешь уйти? – спросил он, но руку не отнял, позволяя ей с силой сжимать его ладонь. – Разве это место не прекрасно? - Прекрасно, - прошептала Тауриэль и прикрыла глаза, вдыхая дивный аромат. – Но мне тревожно, мое сердце преисполнено радости и грусти. Я не могу разобраться с этим. Трандуил улыбнулся, мягко убирая свою руку из плена ее ладони. Он подошел к обрыву, посмотрел вниз и вновь заговорил: - Она любила это место и эти цветы. Они растут только здесь. Он склонился и любовно провел кончиками пальцев по лепесткам. Красные цветы были везде, они полностью покрывали горы, росли прямо из камня, заполняли все пространство своим странным, приводящим чувства в смятение, запахом. - Она? – эхом отозвалась Тауриэль, наблюдая за повелителем. – О ком вы? Ей стало неуютно. Нет, она не должна быть здесь. Она чувствовала, что это место, прекрасное и спокойное, словно гонит ее прочь. - Она могла находиться здесь часами. Слушать воду, вдыхать запахи леса. Только она знала об этом месте, и показала его мне. Но я не мог бывать здесь слишком часто, а после рождения Леголаса и она перестала наведываться сюда. Тауриэль замерла, охваченная внезапным пониманием. Он говорит о матери Леголаса. О своей жене. О той единственной эльфийке, которая смогла завоевать его ледяное сердце. А всегда ли оно было ледяным? Возможно, он стал таким после утраты, которую так сложно вынести. Тауриэль казалось, что она чувствует, как кровоточит сердце ее повелителя, и этой ране никогда не суждено затянуться и покрыться уродливым, но спасительным, рубцом. Трандуил никогда прежде не упоминал об этой эльфийке, словно ее и не было. Леголас также хранил молчание. Тауриэль не вмешивалась, не лезла с расспросами, прекрасно зная, что чрезмерное любопытство - дурная черта характера и есть вещи, о которых лучше не знать. Эта эльфийка умерла задолго до рождения самой Тауриэль, оставив о себе лишь вспоминания в душе мужа и сына, которыми те не спешили делиться. А что же теперь? Владыка сам говорит о ней, приводит Тауриэль в то место, где его погибшая жена, возможно, клялась ему в вечной любви. Да, это место гонит ее прочь. Оно еще помнит свою истинную хозяйку, а ей нет места здесь. Словно дух покойной безымянной эльфийки до сих пор обитает над этой горой, ревностно охраняя свои границы. И дело не в цветах и их дурманящем запахе. Дело в радости и боли, которым пропитан воздух этого места. «Зачем я здесь? Зачем вы привели меня сюда? - мысленно вопрошала Тауриэль, боясь сказать это вслух». - Иногда я размышляю о том, возможно ли исцелить глубокие, бороздящие сердце раны, - Трандуил поднялся, выпрямился во весь свой внушительный рост, и стал медленно подходить к Тауриэль. – Есть ли противоядие от яда, что заполнил эту рану и отравляет мой разум? Я бы хотел исцелиться. Он возвышался над Тауриэль, закрывая своей спиной поднимающееся палящее солнце, и глядя на нее с интересом, словно она знает ответ. Но она не знала. Она никогда не испытывала ничего подобного, в силу возраста и неопытности. Что она могла сказать пережившему столько тысячелетий и повидавшему все на своем жизненном пути владыке? - Я не знаю, - прошептала она, всматриваясь в лицо своего повелителя, пытаясь отыскать там нужный ответ. – Зачем вы привели меня сюда? Она осмелилась, она все-таки спросила это. Губы Трандуила дрогнули в подобии улыбки. Он поднял руку и провел кончиками пальцев по щеке эльфийки. - Почему именно ты? Тауриэль чувствовала головокружение, ее тело ослабло, а руки слегка дрожали. Слова Трандуила не сразу приняли должную форму в ее сознании. О чем он? Неужели… - Ты плохо себя чувствуешь? – заботливо спросил король, продолжая оглаживать пальцами лицо эльфийки. – Наверное, так и должно быть. Это место всегда было только для нас с ней. Сегодня годовщина того проклятого утра, когда я потерял ее навсегда. Прошло много сотен лет, и я думал, что смогу унять боль, – его голос дрогнул. - Твое состояние… Тебе плохо здесь. Но только здесь я смогу расстаться с этим. Попытаться скинуть с себя оковы прошлого. Пусть с тобой, пусть… Он наклонился вперед, глядя в ее испуганные глаза, и накрыл ее дрожащие губы поцелуем. Властным, лишающим воли, подчиняющим. Одной рукой он прижимал к себе стройное тело, а второй удерживал голову Тауриэль, запустив пальцы в огненные кудри. Его губы были горячими, обжигающими, словно пламя. Эльфийка зажмурилась, отказываясь верить, что это происходит наяву. Ее сердце билось так неистово, что казалось, будто бы оно в любую секунду разорвется на сотню маленьких кусочков. Страх и непонимание сковали ее тело. Как же так? Что он делает? Она должна была оттолкнуть его, наплевав на то, что он ее король. Или даже ударить его, если бы он продолжил удерживать ее. Но вместо этого, она приоткрыла губы, позволяя языку Трандуила скользнуть в ее рот. Пламя. Она горела в огне его безумия. Она вцепилась пальцами в его плечи, силясь оттолкнуть, но вместо этого прижимала его к себе сильнее. Она отвечала: отчаянно и дерзко, позволяя себе то, о чем нельзя было и помыслить. «Во всем виноваты цветы, - вновь пронеслось в ее голове». Трандуил сжимал ее в своих объятиях, изучал ее, пил ее, словно она уже давным-давно принадлежала только ему. Словно он безумно долго ждал этого момента и никак не мог насытиться или справиться с нахлынувшим желанием. Это пугало. Это возбуждало. Словно сквозь толщу воды, Тауриэль услышала свой жалобный стон. Воздуха не хватало, сквозь зажмуренные веки она видела лицо Кили, Леголаса и безликий силуэт той, что умерла сотни лет назад. Образы смешивались, мелькали перед ней, напоминая о том, что все, происходящее в эту секунду, никогда не должно было случиться. Удушливый запах цветов, сильные руки, жгучий поцелуй на губах. Нет! Она должна была подарить свой первый поцелуй Кили. Поцелуй, преисполненный любви и чувственной нежности. Не так. Не от отчаяния, не со своим темным королем, который видит в ней лишь утешение. Нет любви, только похоть, только попытка забыться. Но почему это так манит ее, почему она до сих пор позволяет ему целовать себя? Почему целует в ответ? «Остановись! Оттолкни! Он не ведает, что творит, он потерялся в чертогах памяти, отравленный болью от утраты возлюбленной. Он запутался. Не иди за ним». Но она шла, ступала рука об руку, окруженная яростными языками пламени. Опаленная памятью его мертвой жены. Предавшая того, к кому лежало ее сердце. «Прости меня, Кили». Сознание стремительно покидало ее, и она почувствовала, что ноги ослабли, не в силах больше удерживать тело. Эльфийка обмякла, и только руки владыки не позволили ей опуститься вниз. Ее голова упала на его грудь, и мир постепенно померк, позволяя ей провалиться в блаженное беспамятство. Последнее, что почувствовала Тауриэль, это руки Трандуила, подхватившие ее над землей. Он уносил ее подальше от этого проклятого места, и запах кровавых цветов следовал за ними по пятам.***
Она открыла глаза и резко села, сжимая в пальцах ткань покрывала. Она дышала рвано, словно пробежала сотни лиг. Вскоре она поняла, что находится в своих покоях. За окном чернела ночь, и все вокруг утопало в ночных сумерках, которые едва рассеивал свет одинокого подсвечника. - Тауриэль, слава Эру, ты в порядке! Она почувствовала, как ее обвили чьи-то руки, заботливые и нежные. - Мы так волновались. Как ты себя чувствуешь? Постепенно разум возвращался к ней, Тауриэль сумела унять сбившееся дыхание, и ответить пересохшими губами: - Неплохо. Леголас, - она обняла его в ответ. – Как я оказалась здесь? - Вы с отцом ходили в лес, и тебя одурманил запах ядовитых цветов. Ты потеряла сознание, и отец принес тебя во дворец. Бесчувственную и бледную… Лекари не могли сказать, что с тобой, ты спала, не реагировала ни на что, и мы не могли найти себе места. Ты проспала двое суток. Отец чуть с ума не сошел от горя. Да, он старался вести себя, как и прежде, но я видел его страдания. Но теперь ты в порядке, ты очнулась. Он отпустил ее, и с улыбкой сказал: - Я сообщу королю. Эта благая весть вернет ему радость жизни. Он непременно захочет увидеть тебя. Тауриэль почувствовала холод, сковавший все ее тело. Как она будет говорить с ним? Как посмотрит ему в глаза? Темная, мрачная, густая, как кисель паника накрыла ее, утягивая в бездну отчаяния. Как же она допустила нечто подобное? Как он допустил? А может быть, все это действительно было только видением одурманенного цветами сознания? Может быть, ей все это привиделось? Как же она хотела, чтобы это оказалось правдой. Но, увы, в глубине души она знала, что они действительно прошли через все это. Это не было сном или видением. Это была явь. Леголас ушел, и время полетело стремительно. Она мечтала, чтобы оно замедлило свой ход, чтобы хоть немного отсрочить неминуемое. Как же она боялась встречи с королем. Она бы все отдала, чтобы убежать прочь, не видеть и не слышать. Шаги за дверью показались ей оглушительно громкими. - Я рад, что ты очнулась, - глубокий, бархатный голос, заставил Тауриэль вздрогнуть. – Я волновался. Он прошел к ее кровати, держа в руках поднос, на котором стояла глубокая тарелка с дымящейся жидкостью и кубок с каким-то отваром. - Выпей этот отвар и съешь бульон. Целитель сказал, что тебе необходимо это сейчас. Трандуил поставил поднос на стол в углу покоев и, развернувшись, посмотрел на сжавшуюся на кровати эльфийку. Она молчала, не зная, что и сказать. Горло пересохло, она не могла выдавить из себя ни единого слова. Образы и воспоминания мелькали перед ней в стремительной и безумной пляске. Что будет дальше? Как ей говорить с ним теперь? - Тебя что-то тревожит? – вопросительно поднял брови король. Он вновь облачился в дорогие одежды, а его пальцы были унизаны кольцами. Как и раньше. – Не беспокойся, твоему здоровью ничего не угрожает. Испив отвар, ты полностью поправишься. Тауриэль медленно кивнула. - Спасибо, - прошептала она, и ее шепот больше походил на шелест мертвых листьев под ногами. - Отдыхай, - улыбнулся король. У выхода он обернулся, смерив скорбно поникшую фигуру Тауриэль внимательным взглядом. - Я рад, что ты очнулась, - повторил он и вышел прочь. На долю секунды ей показалось, что он сказал это виноватым тоном. Тауриэль откинула одеяло, опустила босые ноги на холодный пол, и уронила голову в раскрытые ладони. Она не знала, как сложится ее жизнь теперь. Все запуталось, она запуталась, да так крепко, что казалось, будто спасения не будет. А он…Владыка вновь ведет себя так, словно ничего не произошло. Его взор непроницаем, слова лишены двойного дна. Но она больше не могла игнорировать его. Он больше не обманет ее. Теперь она все поняла. Он целовал ее. Он говорил ей о своей мертвой жене. Он лгал своему сыну. Она отвечала ему. Она лгала ему. Лгала Леголасу. Лгала Кили. А Кили, в свою очередь, лгал своему дяде, убегая к ней на встречу. Круговорот лжи - отвратительной, липкой, словно черная орочья кровь. Она вся в ней. С головы до ног. Она пачкает остальных, любого, кто окажется связан с ней. Король и его подчиненная. Лесная эльфийка и гномий принц. Произошло то, чего она так боялась, и к чему совершенно не была готова. Она шла ко дну.