дом, который любил джек

Hit the road Jack and don't you come back no more, no more, no more, no more! Now baby, listen baby, don't ya treat me this-a way Cause I'll be back on my feet some day. (Don't care if you do 'cause it's understood) (you ain't got no money you just ain't no good.) Well, I guess if you say so I'd have to pack my things and go. Don't you come back no more.* Как тепло разливается, обжигает горло и проходит внутрь; задевает легкие, разгоняет кровь в сердце и заставляет стучать его быстрее, доказывая, насколько оно живое. Ты становишься веселее, резче и смелее, находятся слова для всех и каждого, хочется лезть на рожон - вот, смотрите, я готов к бою! Как спустя минуту краснеют кончики ушей, будто тебя кто-то обсуждает, как спустя полчаса ты обнаруживаешь, что жизнь - не такое уж и дерьмо. Столько мыслей в твоей голове, что пора писать книги, стихи и песни, а на утро краснеть от сделанного. Даже если ты танцуешь джаз на морозе, тебе становится тепло, горячо внутри тебя. Я ненавидел холод, но в такие моменты я чувствовал колкое солнце внутри своего тела. Маленький китайский дракон в моей груди, рыжий фейерверк, искры бенгальских огней... Алкоголь - отличная вещь, чтобы забыться. Двадцать седьмой год я жил с надеждой сдохнуть пьяным и молодым. Бар, в котором я был частым гостем, носил гордое название "Drink alone"* и имел море постоянных посетителей. Шум, пьяные драки, стойкий запах перегара, дым дешевых вишневых сигарет уже пару лет составляли неотъемлемую часть моей жизни. Я заходил, по привычному обыкновению здоровался с бродягой Тони - крупным пареньком лет тридцати, который, казалось, вжился в место у барной стойки; его не брал ни один бренди, ни один виски, и даже ничего крепче. Он не терял умение здраво рассуждать, в то время, как я уже сбивался со счету и пытался сосчитать, сколько же мы выпили и сколько придется платить. Тони сегодня не было, я оглянулся по сторонам: никаких знакомых лиц. Я не любил выпивать один, это делало только хуже. Никаких глупых пошлых историй, разговоров о политике и футболе, только ты и кромешная тьма мыслей в твоей голове. Я заказал рюмку темного рома, приподнес к губам и почувствовал сладковатый запах. Букет карамели и сахарного тростника, нотки лимона; если бы солнечный свет имел свой аромат, то это, несомненно, был бы запах рома. Не хватало лишь кубинских сигар; загорелых, пышных, полных жизни румяных женщин и живой музыки, зажигающей в тебе огонек. - Йо-хо-хо! И бутылка рома! - громкий крик прямо под ухо и хлопок по спине, напомнили мне, где я нахожусь; - Какой черт занес тебя сюда? Остатки рома вылились мне на рубашку. Одной рукой вытирая выпивку с воротника, другую сжимая в кулак, я резко повернулся и увидел знакомое лицо. - Джеки! Сколько лет, а ты все так же беспробудно пьешь! Ха, ну раз я здесь, то сегодня будет кому тебя нести до дома! Я улыбнулся. Непрерывный поток шуток и не самого тонкого сарказма - в этом весь Коди. Давно я не чувствовал на своей спине его дружеское приветствие. Мы учились вместе, сидели за одной партой, ломали друг другу носы и ненавидели друг друга, когда кто-то из нас становился вершиной любовного треугольника. В следствии, даже, если нам нравилась одна и та же девушка, мы понимали, что настоящая мужская дружба намного важнее мимолетной влюбленности. После школы, как полагается, судьба развела наши дороги и мы изредка пересекались в подобных заведениях. - Эй, так ли встречают старых друзей? Готов поспорить, тебе разбили сердце и теперь, как настоящий джентльмен ты пьешь в одиночестве. - Не глупи, старина. В честь такого события я бы угостил всех выпивкой за свой счет, вот только денег нет. Я действительно рад тебя видеть, Коди. - И я рад. - Коди заказал два шота виски по пятьдесят и снова переключил свое внимание на меня, - Хэй, Джеки. Мне кажется, или ты выглядишь точно так же, как и десять лет назад? Ну и кому ты продал душу за вечную молодость и красоту? Старина Коди был прав - мне было почти тридцать, но годы будто обходили меня стороной: все те же густые черные волосы, упрямая косая челка и ни единой морщинки на лице. Все та же беззаботная ухмылка, постоянно приподнятый правый уголок рта - я всегда выглядел одинаково. Не помню, как долго мы говорили с Коди, но я услышал достаточно; мы вспоминали истории из прошлого, заливались смехом; я узнал, что сейчас у Коди все хорошо. Он женился на школьной приятельнице, она родила ему славного мальчика и теперь он по-настоящему счастлив. Живут, работаю, иногда ругаются: все так же, как и у всех. Но они оба любят друг друга и это помогает жить. - Джеки, я выйду на пятнадцать минут, подождешь меня? Один знакомый должен отдать денег, мы обещали встретиться недалеко отсюда. Не получи проблем на свою задницу, ты ведь мастер это делать. - Не льсти мне. Это же ты передал мне свое мастерство, учитель! Мы оба засмеялись, что есть мочи. Я давно так не говорил с друзьям, а этого ужасно не хватало. Кем бы ты ни был, как бы не старался выглядеть сильным - никому еще не вредило просто по говорить по-душам. Краем глаза я заметил, что Коди выронил из кармана какой-то листок, бережливо сложенный четыре раза и уже изрядно потертый временем. В голове мелькнула мысль, что, должно быть, на нем записано что-то важное и я рванул к выходу, чтобы догнать Коди и вручить ему потерянное. Я оступился и прямиком полетел на кого-то. Этот кто-то оказался внушительных размеров и явно уже был изрядно пьян. Рядом, за круглым деревянным столиком сидели его друзья, такого же свирепого вида. Раньше, чем я успел встать, он схватил меня за рубашку и потянул к себе: я ощутил зловоние перегара из его рта, заметил кучу тюремных наколок на руках и понял, что снова вляпался в неприятности. Он тяжело дышал, будто бык, увидевший красную тряпку. К сожалению, этой красной тряпкой был я. - Ты что, жалкий щенок, позволяешь себе? Чертов уродец! Я научу тебя уважать старших, мра... Резким движением я заехал ему в нос, сразу же получив ответный удар в живот. Разговоры за спиной утихли, все внимание было переведено на нас - если людям нужно хлеба и зрелищ, то они получат их! Я никогда не был пацифистом и не считал, что переговоры являются лучшим решением всех споров. Если ты мужчина - то дерись. Бей, бей, бей, бей, пока на тебе не останется живого места! Сражайся, пока не упадешь обессиленным на землю! Если не ты их, то они тебя - частенько диктовала мне жизнь и я хорошо это запомнил. Только женщинам позволено плакать. Это и есть их главное оружие. Я не чувствовал боли, хотя разбил все кулаки в кровь. Удар за ударом, еще удар; онемевшие руки били по инерции, как будто в них была заложена автоматическая программа. Соперник зашатался и упал, облокотившись об стол; вдруг я почувствовал, как чьи-то тяжелые руки сзади скрутили меня, не оставив возможности двигаться. Я плохо помню, что было дальше; я пытался вырваться, но было тщетно. Противник поднялся, вытер кровь с лица рукавом и уголки его губ полезли вверх в ехидной улыбке. Он достал нож. - Мразь. Надеюсь, сейчас ты усвоишь урок. Я не помню, как очутился на улице; первый шок быстро прошел, жгучая боль разрывала бок. Изо рта шла темно-багровая кровь, ноги подкашивались и в глазах мутнело. Вокруг не было ни души, ведь все обычно уходят до прибытия полиции. Нащупав в кармане джинс пачку сигарет и зажигалку, я попытался прикурить, сразу же запачкав фильтр в красный. Я сидел на земле и пытался уловить, что говорит мне пришедший Коди; слова расплывались в воздухе, как рыбки в воде; он кричал, злился, размахивал руками. Слова будто бы приходили из неоткуда и становились все громче. Наконец я уловил, что Коди хочет отвезти меня в больницу. - Нет! Даже не думай! Пару царапин - вот и все! Я что, мальчишка, чтобы из-за этого обращаться в больницу?! - Ты идиот, Джек!!! Тебя даже нельзя оставить без присмотра!!! Пустая голова, я сейчас же отвезу тебя к знакомому доктору... - НЕТ! Ты слышишь меня, нет? Коди замолчал и опустил взгляд. Такое действие обычно говорит, что ты разочарован или слишком устал, чтобы что-то доказывать. - Ты прав, дружище. Я идиот. Пусть будет по-твоему. До больницы мы ехали молча. Мне продезинфицировали раны, туго перевязали бинтами. Я не слушал ни врачей, ни медсестер, потому что покинуть это чертово заведение хотелось сразу же, как только я появился там. Коди все так же молчал и не спорил со мной. Он знал, что все это бесполезно. Все доводы уходили в пустоту. Упрямство было моей отличительной чертой и если я что-то вбил себе в голову, выбить это было практически невозможно. Домой Коди меня подбросил так же: не проронив не слова. На улице уже светало, первые лучи рассветного солнца тронули землю, кое-где слышалось пение птиц. Под ногами была слякоть, осенние разноцветные листья украсила роса. Тьма отступала, как отступают солдаты в тяжелом страшном бою. Двадцать седьмая осень опьяняла, как дорогое вино и обдавала терпким холодом. Я вдохнул свежий морозный воздух и почувствовал, как что-то укололо в груди. - Хэй, Коди... Прости меня за сегодняшнее. И... спасибо за все. На лице Коди засияла улыбка. Он, как и я, здорово устал; все-таки, наше новое приключение не отличалось особым весельем, но так сильно напоминало о былом. - Я тебе сегодня уже говорил, какой ты кретин? Ах да, говорил! И скажу еще раз! Вот за что я обожаю тебя, Джеки: ты упертый, как баран. И если тебе чего-то хочется, то все получится. Сколько бы я не ругал тебя, я все равно восхищаюсь твоим стальным характером. Ты делаешь то, что считаешь правильным, не думая о том, что скажут окружающие. И знаешь, что? В этом ты прав. Ты еще тот болван, Джеки, но, надеюсь, из тебя когда-нибудь получится что-то путное. Пока, воробей. Передавай привет Эмбер от меня. Я посмотрел на него и улыбнулся. - Обязательно... передам. Песня американского музыканка Рэя Чарльза - Hit the road Jack. Drink alone - Пью в одиночестве : D.