«9.04.1999. Пятница.
Привет, дорогой дневник! Сегодняшний день еще не кончился, но я могу с уверенностью сказать, что это был худший день в моей жизни. Сперва я узнала, что Лайле нравится Арнольд, затем мистер Симмонс, сам того не желая, опозорил меня на весь класс, разрушив тем самым мою репутацию грозной девчонки и превратив меня в обычную сентиментальную школьницу. (Или это я сама себя в нее превратила?) Окончательно меня добило то, что Ольга и Лайла сдружились. Когда была одна Лайла, мне было значительно легче, теперь же, когда приехала "любимая" старшая сестричка, мне придется "дружить" против них двоих. Кажется, в моей жизни наступила черная полоса. P.S. Нужно подумать, что стоит предпринять, чтобы подружиться с Арнольдом, светом моих очей. Я не ищу легких путей, и просто начать хорошо с ним общаться для меня слишком просто. До скорых встреч!»***
Утро следующего дня было выходным. Хельга решила сразу после завтрака пойти прогуляться в парк. Если повезет, то она встретит всех своих одноклассников еще раньше, чем доберется до места назначения. Несомненно, они пригласят ее поиграть с ними в волейбол и она, конечно же, согласится. По правде говоря, ее всегда мучил вопрос: если одноклассники ее недолюбливают и побаиваются, почему тогда общаются с ней? Может, потому, что именно она поддерживает в них командный дух, является неким стержнем для всех? Она не знала точной причины, это были всего лишь ее догадки. Лайлу она не посвятила в свои планы, потому что, если бы она позвала с собой Сойер, априори все внимание Хельгиной компании было бы обращено на нее. — Пусть мисс Совершенство посидит дома в то время, когда я буду развлекаться! — злорадно произнесла Хельга, закрывая за собой входную дверь. Как она и предполагала, проходя мимо места, где они обычно играют, она услышала, что кто-то ее окликнул. Не успела Хельга прийти на площадку, как к ней подбежал Джеральд. — Хельга, привет! У меня есть к тебе серьезный разговор. — Ну? Я тебя внимательно слушаю, — язвительно произнесла Патаки. — Брейни сказал, что я тебе эээ… ну… нравлюсь. Это правда? — Что? Нет, конечно! Какой вздор! Этот болван все не так понял! — затопала ногами от злости Хельга. — Он даже сарказм не может распознать! С одной стороны ее возмутила такая сплетня, распространить которую помогла она сама, а с другой — она боялась, что Джеральд догадается, что она любит Арнольда, и не преминет рассказать Шотмену о своих догадках. Но если из двух зол выбирать меньшее, то пусть уж правда выплывет наружу, ибо ей уже порядком надоело шифроваться. — Да? Значит, это неправда? — с облегчением воскликнул Джеральд. — Нет, — процедила сквозь зубы Патаки. — Слава богу! — закричал Джеральд и отошел от Хельги. — Идиот, — прошипела она. «Да даже если бы я его и любила, разве в этом есть что-то плохое? Вот если бы его любила Лайла, он бы точно обрадовался! Как же! Она ведь мисс Совершенство! Идеал! Любой бы обрадовался, если б его любила Сойер! А что, если Арнольд отреагирует так же, когда узнает правду? Вдруг он не обрадуется, как я представляла в своих мечтах, а будет опечален этой новостью? О нет!» — такие мысли посетили Хельгу в тот момент. — Эй, Хельга, пойдем играть! — позвал ее играть Арнольд. — Да иду я, иду, Репоголовый! — недовольно проворчала Патаки. «Ну почему, почему я не могу быть с ним более ласковой? Зачем постоянно обзываю его? Понятное дело, что при таком отношении к себе он не будет дружелюбно ко мне настроен!» — размышляла Хельга, вставая в позицию подающего. Домой в тот день Хельга пришла под вечер. Единственным плюсом пренебрежительного отношения родителей к ней было то, что ее никогда не искали, если она не приходила к обеду или к ужину. Ее устраивала эта абсолютная свобода действий. Когда Хельга готовилась ко сну, Лайла начала с ней разговор. — Хельга, я окончательно в себе разобралась и поняла, что Арнольд мне не нравится. Мне нравится его двоюродный брат Арни, который месяц назад приезжал к нему, а Арнольд нравился только потому, что они с Арни очень похожи. — Ммм… А мне что с этого? — Ну, я подумала, что тебе не все равно, — растерялась Сойер. — Ты умеешь думать, — саркастично усмехнулась Хельга. На глазах у Лайлы выступили слезы. — Спокойной ночи, — пожелала она Хельге. — И тебе покойной ночи, — четко проговорив слово «покойной», ответила Патаки. Настроение у Хельги заметно улучшилось.***
На следующий день Хельга проснулась с мыслью, что стоит немедленно рассказать о своих чувствах Арнольду и после этой мысли ей на удивление не захотелось себя ударить. «Да-а, дела плохи, — подумала Хельга, направляясь в ванную. — Я ведь так и ему проболтаюсь! А я уверена больше, чем на сто процентов, что он меня пошлет куда подальше. Рассказать о моем признании всем ему помешает чувство благородства, но вполне возможно, что с Джеральдом он этим поделится. Если же знать, какой Джеральд болтун, то меньше, чем через полчаса об этом узнает вся школа. Не иначе как я свихнулась, раз думаю о том, как опозорюсь, и меня это ничуть не пугает. Все-таки где-то внутри у меня теплится надежда, что Арнольд меня не отвергнет.» Ее плавные размышления прервал крик Большого Боба, который как всегда что-то потерял и опаздывал на службу. — Ольга, ты не брала мой ремень? — Роберт ворвался к ней в комнату и закричал так, что было слышно даже на улице. — Хельга, папа, Хельга, — устало поправила его дочь, выглядывая из ванной. — Нет, зачем он мне нужен? — На нем пряжка-логотип моей компании. Ты могла взять в школу показать его друзьям. — Как будто никто из моих одноклассников не знает, где ты работаешь, — закатила глаза Хельга. Когда Боб наконец ушел, она внезапно решила пойти к Арнольду домой и сказать ему то, что давно хочет сказать. Пять минут Хельга балансировала между «нет, нет, нет, ты сошла с ума!» и «живем один раз, почему бы и не рискнуть?» В итоге она решила все-таки пойти. Уже оказавшись возле его дома, она опомнилась и захотела скрыться с этого места как можно скорее, дабы не наделать никаких глупостей. Но ей крупно не повезло, потому что ее заметила бабушка Арнольда, стоявшая на крыльце дома и выбрасывавшая объедки из ведра животным. — Агнесс, здравствуй! Ты к Арнольду? Пойдем выпьем чаю, — заквохтала пожилая женщина и, взяв Хельгу за руку, потащила ее в дом. Усадив ее в кухне за стол и подвинув ближе к ней тарелку с блинами, она пошла на второй этаж, чтобы сообщить Арнольду, что к нему пришла его одноклассница. Воспользовавшись моментом, Хельга выскользнула из открытого окна на улицу. Когда Арнольд с бабушкой пришли в кухню, Хельги уже давно след простыл. — Ну, и где она? — спросил Арнольд. — Честное слово, внучек, твоя одноклассница только что была здесь, — растерянно произнесла Гертруда. — Бабушка, ты неисправима, — вздохнув, покачал головой Арнольд и пошел обратно к себе в комнату. Хельга, сидевшая во время их разговора под окном кухни, облегченно выдохнула.