Гордость и предубеждение или Кошмар под Рождество

- Странное ты выбрал жилище... Сиина сидел в небольшой скромной и довольно светлой комнате. Кровать, письменный стол, немного книг на полке, карта Саппоро, оставшаяся в наследство от прошлого владельца. - Извини, что разочаровал, дружище.Ты-то думал, что я обоснуюсь в каком-нибудь разрушенном готическом склепе. Прости, но на Хоккайдо с этим напряженно. - Ну нет, что ты, Ларва. Я просто не ожидал увидеть такую комнату... - Намекаешь, что она бедненькая, а я нищеброд? Впервые Сиина увидел, как смеется Ларва. Не сдержанно улыбается, как это иногда можно было бы предположить по его голосу из-под маски, а именно смеется. - Она знает, что я не улетел? - Я не говорил, но, может, догадывается. А почему ты не улетел? - Что мне там делать? Я последние триста лет живу в Японии... - Тогда почему не подашься в Токио? - Боюсь, сейчас это было бы слишком явным вызовом, а Мийю не перестала быть сильнейшим из Хранителей. - Чем будешь тут заниматься? - А обязательно надо чем-то заниматься? Ларва опять рассмеялся. - Ты необычно веселый. - Что остается делать тому, кто обрел свободу, даже если его об этом не спросили. Буду обживаться, планировать завоевание Севера! Сиина покачал ушками. - Все иронизируешь... - Немного...Странно жить без маски...Как будто печать какую сорвали. Я уже и забыл, какие чувства и желания меня могут обуревать. - Желания? Ты хочешь крови?! - Да...и не только! Но сначала крови. Ларва растянулся на кровати. В кругу освещенного фонарям тротуара танцевала женщина. Женщина была очень красива. Очень. Золотисто-оливковая кожа, темные, отливающие медью, волосы. Тихо падал снег, вокруг были сугробы, а женщина танцевала на расчищенном пятачке в легкой, прозрачной одежде.Точнее почти совсем без одежды. Те шифоновые шали, что прикрывали ее тело, были не в счет, потому что, во-первых, при минус пятнадцати это одеждой не считается, а во-вторых, какая же это одежда, если она не скрывает тела. У женщины были длинные стройные ноги, шикарные пышные бедра, узкая талия и большая грудь.Она двигалась под какую-то свою звучащую только для нее музыку, вращая бедрами, звеня монистами и бубенчиками на запястьях и лодыжках. Ларва вышел из тени в освещенный круг света. - Я тебе нравлюсь? - улыбнулась ему танцовщица. - Ты очень красивая. - Я танцую для тебя. - Как ты узнала, что я смотрю? - Я чувствую, когда люди меня разглядывают, особенно мужчины. Женщина обольстительно улыбнулась и мягкой походкой приблизилась к Ларве. Стала что-то тихонько напевать и пританцовывать, пока не подошла вплотную. Ларва потянулся к ее шее, так недвусмысленно подставленной ей ему, но когда клыки должны были уже коснуться кожи, вдруг передумал и неожиданно для самого себя поцеловал ее в ключицу. Провел языком до уха, оставляя влажную дорожку. Женщина нашла его губы первой. Еще минута - и ее нежные пальчики уже пробегали по спине, забираясь под рубашку, потом по животу, поднимались вверх, касались его сосков. Её язычок творил что-то невероятное у него во рту, а полуобнаженное бедро терлось о пах. Она застонала, когда его руки сжали ее бедра и притянули к себе. Ларва готов был зарычать. - Не тут, пойдем ко мне, тут десять шагов, мой дом за углом. Женщина шептала что-то еще, но Ларва уже не слышал. Он уже не хотел крови, он хотел ее. Десять шагов были преодолены мгновенно. Ларва не помнил, как оказался без одежды на ложе, застеленном гобеленовой тканью, а незнакомка уже оседлала его. Все остальное было, как в дурмане. Стон стоял в ушах, и Ларва не мог поручиться, чей именно стон он слышит- ее или свой... Он лежал распластавшись на кровати, на животе покоилась голова красивой незнакомки. В комнате пахло благовониями, были зажжены светильники и фонарики с красными бумажными абажурами. - У тебя давно не было женщины... - ласково прошептала красотка, проводя пальчиком по его животу. - Я был так плох? - Нет, ты был очень хорош. Со мной никто не может быть плох. Но ты совершенно разучился целоваться. Так и норовил укусить. Я чуть язык не порезала...Ты знаешь, что у тебя очень острые зубы? - Да, знаю, это с рождения. - А еще ты не любишь загорать... - Почему ты так решила? Сейчас зима. - У тебя такая белая и нежная кожа...И глаза красные, как у кролика-альбиноса. Но ведь люди-альбиносы не имеют красных глаз... Значит, ты не простой альбинос и должен бояться солнца. - И тут ты права. Что ты еще обо мне узнала? - У тебя есть возлюбленная, - девушка хихикнула и зарылась ему в волосы. - Вот тут ты ошибаешься. - Нет, не ошибаюсь. Но это особая возлюбленная, такая, каких страстно хотят, бывают сильно влюблены, но никогда не признаются. Это либо жены близких друзей, либо сводные сестры...Те, кого мы не разрешаем себе любить так, как хотели бы. Ты шептал ее имя, называл меня им. - Прости. - Не извиняйся, ничего страшного. Я привыкла. - Прости, что скажу это: ты не похожа на обычную проститутку.Ты ни разу не заговорила о деньгах. - Ммммм... я получила то, что хотела.Это лучше, чем деньги.