Decadent

— Разрешите обратиться, сэр? — Что у тебя, сержант? — голос такой уставший. Безликий. Акцент стал проявляться сильнее, чем при первых переговорах. А у меня плохие вести. Помимо того, что за последние полчаса заметно ухудшилась видимость: я лечу, ориентируясь лишь на показания приборов, теперь начал мигать индикатор топлива. — У меня топлива на час, сэр. Лететь намного дольше... Наши запредельные, казалось бы, скорости — фигня. Перелет «Хонсю-Австралия» — это те же восемь тысяч километров. И плыви хоть на черепахе, хоть лети на сверхзвуке — это расстояние все равно огромно. А у меня топлива на час... — Я могу сбросить высоту и попробовать найти заправщик, сэр. — И где ты его будешь искать, сержант? Ниже пятнадцати тысяч смерть. Там ничего и никого не осталось... Мы одни. Мы одни. Это жестоко, черт возьми!!! Нельзя такое говорить тем, для кого вы последняя надежда и опора. А капитан Юки Сато — единственное, что удерживает мой рассудок на пороге безумия и отчаяния. — Наша база уцелела. Главное, долететь, сэр, — упрямо повторяю, будто мантру. Мы долетим. Мы найдем тех, кто все объяснит. Нам помогут. Мы долетим. Капитан промолчал. Видимость ухудшается. Мы на той высоте, когда разгерметизация кабины и неполадки кислородной маски грозят ужасными, мучительными последствиями. Гипоксия, удушье, отек легких и мозга. Впрочем, скорее всего это будет не так уж важно, когда твой самолет взорвется или начнет резко терять высоту... У тебя будут дела поважнее, чем кровохарканье. И пусть мое кресло может катапультироваться при скорости в тысяча четыреста километров в час и высоте в десять тысяч метров, но на это ему нужна секунда. Целая секунда для того, чтобы успеть выкинуть меня из одной враждебной среды в другую, не менее враждебную. Все молчат о том, что пилоты, хоть раз вынужденные катапультироваться, больше никогда не возвращаются в небо в действующем составе авиации. И дело не в психологической травме. Отнюдь. Тебя списывают. После таких невообразимых перегрузок ни один человек не приземлится на твердь таким же, каким взлетел. Так не бывает. Ты принимаешь решение катапультироваться, и всю оставшуюся жизнь ощущаешь последствия своего решения. Всю жизнь. Если выживешь. — Капитан, а Вы знаете, что наш мозг тормозит примерно на одну сотую долю секунды? Индикатор топлива теперь уже не просто мигает, он начал пищать. Хотя бы разобьюсь не в тишине. Притворимся, что все в порядке. Это учения. Это прогулка в компании. Один из моих учебных полетов, когда старшие делятся опытом. Просто притворимся, что мы не одни... — Да? Любопытно. Помехи. Чертовы помехи. Голос капитана исковеркан и доносится будто из бочки. — Так вот. То, что я сейчас говорю, а Вы слышите. То, что Вы видите перед собой. Все, к чему прикасаетесь. Уже было одну сотую долю секунды назад. Ровно столько нужно нашему мозгу на обработку информации, поступающей по нервным окончаниям. Мы отстаем от реальности. И ничего не можем с этим поделать. Правда странно? Сэр? — Да, действительно странно. Только не пропадайте. Я не вынесу тишины. Теперь, окруженный серой завесой, я пристально вглядываюсь в мигающий движущийся огонек на радаре — символ моего неодиночества. Бомбардировщик Браво Два-Два-Один, пилот Юки Сато, капитан ВВС самообороны Японии. — Ноябрь-Чарли Два-Один, наберите высоту до шестнадцати тысяч. Как поняли? — Браво Два-Два-Один, набрать высоту невозможно. Предельная высота летательного аппарата. Я, Ноябрь-Чарли Два-Один, приказ выполнить не имею возможности, сэр. Это мой потолок. Выше «Супер-Хорнет» не потянет. — В нашу сторону направляются неопознанные самолеты. На связь не выходят. Приказываю набрать высоту. — Никак невозможно, сэр. Попробую вызвать их в эфир. Внутри что-то оборвалось, когда мигающий огонек — мой сосед — резко сменил высоту и оторвался от меня. Капитан теперь на высоте в шестнадцать тысяч. И я один на один с какими-то непонятными объектами! До воздушного пространства Австралии еще минут пятнадцать. Это не разведчики и не пограничники. Неведомая ебаная хуйня! Бесит уже... — Неопознанный борт Танго-Виски Три-Зэро, прошу освободить коридор. Я, Ноябрь-Чарли Два-Один, направляюсь по курсу двадцать пять градусов южной широты и сто тридцать пять градусов восточной долготы на высоте в пятнадцать тысяч. Как поняли? Отмалчиваются, суки! И траектории не меняют, что самое жуткое. В добавок ко всему, я ни черта не вижу!!! — Неопознанный борт Танго-Виски Три-Зэро, прошу освободить коридор. Я, сержант Королевских ВВС Австралии, направляюсь на базу по курсу двадцать пять градусов южной широты и сто тридцать пять градусов восточной долготы на высоте в пятнадцать тысяч. Как поняли? — Можете захватить цель, сержант? — голос капитана все глуше и едва пробивается сквозь помехи. Кто-то нарочно портит нам эфир. — Сейчас поймаю, сэр... Автоматика повреждена во время перестрелок над Хонсю. Вручную сложно из-за плохой видимости. Но тут вопрос не в том, могу я или нет. Тут вопрос в том, насколько я хочу выжить. — Цель захвачена, сэр. К пуску готов. — Неопознанный борт Танго-Виски Три-Зэро, мы готовы открыть огонь на поражение. Смените курс и освободите коридор. Как поняли? — капитан Сато предупреждает, но тщетно. Молчание в ответ. И самолеты неумолимо приближаются ко мне. — Неопознанный борт Танго-Виски Три-Зэро, я капитан ВВС самообороны Японии. Если вы меня слышите, щелкните тангентой. Ноль реакции. Они игнорируют наши сигналы и идут в лобовую атаку. Ну что ж... — Пуск разрешаю. — Вас понял, сэр. Всего один щелчок. И ракета «воздух-воздух» устремилась из-под крыла самолета. — Прямое попадание. Цель уничтожена, сэр. — Попадание подтверждаю. Произвести захват второй цели. — Слишком быстро приближается. Заденет и меня, сэр. Жду дальнейших приказов, — я жду дальнейших приказов. Я жду. — Ноябрь-Чарли Два-Один, облегчите вес и уйдите с траектории. Как поняли? — Я, Ноябрь-Чарли Два-Один, облегчить вес и уйти с траектории. Вас понял, сэр. Задержки нашего сознания, наших реакций. Скорости, при которых преодолевается «звуковой барьер». И это невыносимое, казалось бы, напряжение на самом деле даже незаметно из-за бешеного адреналина. Все твое существо, каждая твоя клеточка аккумулировались на пределе своих возможностей. Цель одна: выжить. Датчики истерично запищали — противник открыл огонь. Самонаводящиеся снаряды типа «воздух-воздух». Как я их ненавижу! Крен вправо. Мы — я и ракеты — танцуем на самом краю. Потолок дозволенного неба для меня. Характерный хлопок при наборе скорости. Встряска — и алым горящие куски, сыплющиеся в черные провалы загазованного нижнего коридора. — Снаряды сбиты. Цель уничтожена. Облегчите вес. Боже! Я обязательно схожу помолиться за Вас, капитан! В церкви не был с пяти лет, но обещаю исправиться! Правда. — Сбрасываю последние бомбы. Высота пятнадцать тысяч, сэр. Напалм провалился в пустоту. Халатное использование оружия, созданного на деньги налогоплательщиков. — Не дури. Сбрось ядерные тоже. Помехи в эфире не пропали. Я набираю предельную высоту. Предельную практическую высоту. А если? Вдруг? — Не понял, сэр. Прошу повторить, сэр. — Я сказал: «Сбросить ядерные бомбы». Ноябрь-Чарли Два-Один, как поняли? — Сбросить ядерные бомбы. Вас понял, сэр. Твою мать! Я теперь пустой! Зато высота набрана до пятнадцати тысяч восьмисот метров. — Прекратить набор высоты. Занять коридор и держать ранее заданный курс. Я оторвался от серой мглы кругом. Наверное, я вдоль и поперек теперь облучен! Приземлюсь и начну лысеть. Но как-то абсолютно пофиг на это. Сейчас важно то, что я вижу слева бомбардировщик «Сиэн Сэнтоки». Это главное в эту минуту. Мы еще живы. И мы еще поборемся. — А ты говорил, что твой потолок пятнадцать тысяч. — Виноват, сэр. В летном такому не учили. — В летном многому не учили... Мы помолчали. Но я не смог долго молча игнорировать сигналы самолета. Топливо на пределе. Одно радует: мы влетели в воздушное пространство Австралии. Рано или поздно погранцы нас тормознут и проведут на ближайший аэродром. Хорошо бы, конечно, пораньше. А то я буду экстренно приводняться впервые в истории летательных аппаратов на истребителе. — Откуда Вы знаете про ядерные бомбы, сэр? — не утерпел. Да и отвлекусь от тяжелых дум. — О них даже в Википедии есть, сержант. Он смеется?! Ох, сволочуга! А мы это вооружение прятали, прям аж не могу! Пиздец. — Под мою ответственность. Под трибунал не отправят. — Да хоть под трибунал, лишь бы своих встретить, сэр, — на автомате пожимаю плечами, будто он может меня видеть. — Хорошо бы... Что с топливом? — Плохо. Минут на десять. Не больше. Мы уже на территории Королевских ВВС. Скоро услышим их сигнал, сэр. А если нет? А если не услышим? А если Австралии тоже уже больше нет на карте мира? Что тогда, Джек? Что тогда ты будешь делать, сержант Джек Смит? Не время для таких мыслей. Осталось совсем чуть-чуть потерпеть. Просто потерпи. — Держать высоту. Ждать дальнейших приказов. Как поняли? — Вас понял. Держать высоту, — увидев, что Браво Два-Два-Один лег на крыло и начал сброс высоты, я внезапно совершенно не профессионально всполошился. — Эй! Вы куда?! — Поищу, куда тебя посадить, сержант. Держать высоту. Двигаться ранее заданным курсом, — и уже гораздо мягче добавил: — Я быстро. — Понял. Держать высоту. Двигаться заданным курсом. И ждать Вас, сэр. — Окей. Жди. Когда бомбардировщик снизился до двенадцати тысяч, связь пропала. Когда он снизился до девяти тысяч, Браво Два-Два-Один пропал с локаторов. И остается только молиться, что это меры, предпринятые самим капитаном, а не то, что его подбили.