Decadent

Лихорадка прошла за неделю. Ужасную неделю, полную боли и туманного бреда. Будто кости крошились прямо в теле, а органы сплющились внутри. Но болезнь отступила, оставив лишь слабость и разбитость, будто долго-долго шёл в гору под палящим солнцем по голым острым камням. Когда я впервые после болезни осмысленным взглядом увидел город, меня до глубины души поразили перемены. Город-государство. Последний оплот человечества. Нет, это последний оплот Закона. За территорией Дарвина царит анархия и безнаказанный ужас человеческой жажды выжить. А здесь эта жажда прикрыта новыми идеалами и политикой. Впрочем, сдается мне, и раньше также было, просто теперь все кругом — гротеск. В Дарвине новое правительство — Маршал. Уж не знаю, реально ли он маршал, но муштровать умеет! За два месяца прошедших с атаки на материк, Маршал железной рукой удержал город от расхищения мародерами, задавил мэра и весь его кабинет, выстроил ударными темпами ограждение от «бандитских караванов», отбил выход к воде, поддерживает связь с Большой Землей. Каждый в ситуации полного хаоса пойдет за любым, кто скажет: «Я знаю, что делать!» И даже если требования лидера, методы его правления вызывают отвращение, выбора нет, а люди умеют адаптироваться... Жестокие времена — волчьи законы. Вот девиз Дарвина, города, сохранившего силы, города, способного дать отпор. — Маршал строит вторую Стену. Нас передислоцируют, забрасывают на третий участок, — Сато забавно болтал ногами, сидя на верхней балке заградительной стены. — Тут на подступах к городу банды совсем озверели. Два месяца прошло... Сомневаюсь, что где-то еще остались медикаменты, электричество, чистая вода. К Дарвину всех тянет как магнитом. — А остаться здесь? — Это ты у нас сержант австралийских ВВС, а я... Неизвестно кто, неизвестно откуда. Страны-то такой уже и нет на карте, и народа такого. Хочешь есть — работай. Город не будет кормить всех беженцев и приткнувшихся. А я не фермер, не ядерный физик, не медик, чтобы остаться в городе. Так что... Грубая физическая сила, — Юки подмигнул. — Стройка движется, и я вместе с ней. — Понятно. Ну... Значит, расстаемся? Солнце заходит. Сейчас всего часа четыре дня, но уже красное больное солнце прячется под слоем пепла. Ночь и сумерки теперь длятся восемнадцать часов из двадцати четырех. Под нами выжженное поле в тысячу акров — никто не подберется к городу незамеченным. Неподалеку собирается отряд строителей, вместе с которыми уйдет Юки. Стена растет и движется. Маршал укрепляет заграждение вокруг причала. У меня руки в гипсе. Да, меня, как калеку, не вышвырнули, но это все потому что Маршал готовится отправить отряд в поддержку Британии — профессиональные военные Австралии ему крайне необходимы. Старый Свет трясется от войны. Реальной войны с перестрелками и минными полями, танковыми сражениями и снайперским противоборством, и старушка Англия вспомнила о своей колонии в Тихом океане. А нынешнему правительству города необходима поддержка Британии, так что через пару месяцев мы выступаем воевать на Большой Земле за чужое государство, как во время двух Великих войн до этого. Ужасно то, что они (кто бы это ни был) расхреначили острова, мелкие государства в стороне от Евразии и двух Америк, и когда у нас последствия ядерной атаки и ужас самоканнибализма государства, у них ярость ближнего боя. Вот почему? Вроде война — она везде война, а на деле оказывается, что совсем разная. И у каждого своя. — Знаешь, мы прощаемся уже много-много раз за эти два месяца. А вот... Все равно вместе. Так что, сдается мне, и сейчас не надолго порознь будем, — Сато слез со стены, подхватил рюкзак с инструментами и пошел в сторону стройотряда. Я поплелся за ним. Паршиво как-то. Меня забросят в самое пекло месяца через два, Сато неизвестно сколько будет торчать на этом строительстве укреплений. Расстаемся.