Decadent

Самый лучший серийный убийца — это мать-природа. Наши войны — это так... игры в стрелялки. И в зеленоватом приглушенном свете в бронированном внедорожнике мысли неспешно потекли куда-то в прошлое или в будущее... Ядерные удары подобны молоту. Молоту, который бьет. Когда на смену ядерной осени пришла ядерная зима, стало очевидно, что орудие Люцифера не огненный хлыст, а ледяной молот. Фанатики стали голосить, призывать кто кого: кто Бога, кто Христа, кто Кришну, кто Сатану, кто Кобейна, кто Джексона, кто инопланетян. Но никто не пришел. Оказалось, мы совсем одни и никому не нужны на жалкой обреченной планете. Огромное количество пророков и поди разбери, кто из них истинный, а кто — лжец. Голова кругом. Матери приносили в жертву своих детей на кровавых алтарях, чтобы хоть немного солнца, ну капельку солнечного света на засохшие мертвые поля. Голод. Голод гнал людей с места на место, вынуждал верить каждому, кто громче голосит о спасении. Люди сутками молились и истязал себя бичами, но снег не переставал падать и заживо хоронил их коленопреклоненными. Девочки, что так любили своих котиков, сожрали их в прямом эфире. Вчерашние зажравшиеся суицидники сегодня горели безумным огнем жажды жизни. Самые лучшие из нас покончили с собой в первый месяц, когда только первые боеголовки ударили в сонные селения. Все, кто жив и цепляется за жизнь сейчас, — худшие из людей и самые жестокие твари на земле. Спустя год с начала Инцидента золото, бриллианты, деньги стали пустой ерундой. Вода, еда, энергоресурсы, оружие — вот приоритеты нынешнего времени, товар и единица обмена. Ну и иногда тело. Представители древнейшей профессии никогда не будут сидеть без работы или голодными. Шлюхи и наемные убийцы — вот кому никогда никакие кризисы не страшны, они всегда востребованы. И поэтому кажется странным, что родители тратят столько денег на то, чтобы выучить ребенка на менеджера... Который при первом обвале биржи выбросится из окна. Впрочем, я не туда забрел в своих размышлениях. Если не умеешь сосать, научись стрелять без промаха. А если ты умеешь делать на «отлично» и то, и другое, то в мире после Большого Пиздеца ты не пропадешь. Напарник всхрапнул и перевернулся на другой бок. Худое лицо с запавшими щеками смотрится жутковато в приглушенном свете. Бледные, худые, вечно голодные и обдолбанные — вот как выглядят восемьдесят процентов населения Земли. Хотя сдается мне, что и до ядерного удара все было примерно так... Не правы были те, кто просил не сеять панику по поводу климата. Климат изменился буквально на глазах. Пепел окутал небо и землю, от взрывов в водах всемирного океана огромные толщи воды улетели ввысь, откуда вернулись снегом. И — вуаля! — это теперь планета снега и вечных сумерек. Солнце не пробивается сквозь плотную завесу пепла, а что прорвалось через заслон, то отражает снег. Кругом громоздятся ледники, почва промерзла аж до самого ада! Энергоресурсы на исходе, альтернативных источников энергии нет, да и некому уже этим заморачиваться, когда кругом война без конца и края. Неурожаи привели к голоду. Голод в свою очередь к мародерству, убийствам, каннибализму. Новый мир — новые болезни. Лекарств нет. Вот просто нет. Не успели придумать. А потом и лабораторий-то не осталось. Биологическое оружие. Ядерное оружие. Тысячи способов отнять жизнь и ни одного, чтобы сохранить. Когда стало понятно, что Дарвина больше нет и уже бессмысленно продолжать наш поход под флагами несуществующего больше государства, многие приняли решение пуститься в свободное плавание вольных наемников, благо уровень спецподготовки позволяет. Я не был в их числе. В дурацкой вере в собственную присягу я решился продолжать движение согласно данному ранее приказу. Когда наша сильно поредевшая «армия» добралась до Сингапура, подгоняемая цунами и подземными толчками, нас задержала толпа религиозных фанатиков. Дети, закованные в цепи и держащиеся за руки, в одних балахонах, босые и грязные, оцепили нас от въезда в город. Они пели что-то о том, что необходимо обратить свои души к свету и сказать нет войне. Это все, конечно, славно и правильно, но момент они выбрали неудачный. За нами по пятам шли бандитские караваны и еще до кучи другого вполне мирного населения. Мирного до поры до времени... Почуяв большой город впереди и опасность сзади, народ ломанулся через нас к въезду в Сингапур. Наш немногочисленный заслон, который еще как-то пытался сдержать натиск обезумевшего от нетерпения и страха народа, не выдержал. Мы не смогли удержать людей, набросившихся на детей в цепях, посмевших стать препятствием на пути к мифическому благоденствию. Они били их руками и чем ни попадя, царапали, кусали, пихали, ломали им руки и ноги, носы, выворачивали суставы. Досталось и нам, несмотря на средства личной защиты. А потом случилось то, о чем я не люблю вспоминать. Отхлебнул энергетика и вновь погрузился в воспоминания... Когда улюлюкая и стреляя в воздух, бандитский караван подъехал к месту заварухи, все приняло слишком страшный оборот, чтобы быть реальностью. Дети уже давно не пели: поняв всю серьезность ситуации, они тщетно пытались освободиться из оков и бежать, бежать как можно дальше отсюда. Визг и крики в воздухе, пахнущем кровью. Когда по нам ударил залп огнемета и повис жуткий смрад горелой плоти и спекшейся крови вперемешку с запахом резины и раскаленного железа, я отвернулся. Я отвернулся, хотя видел, что стреляют по безоружным, по детям, по моим друзьям. Я отвернулся, хотя мог помочь, мог если не остановить, то хотя бы попытаться, как велел мне мой долг солдата. Но я отвернулся, подобрал винтовку, прихватил патроны и ушел. Не знаю, что это было — инстинкт самосохранения, внезапное безумие или просто страх. Но я ушел, попал в город окольными путям, как-то так там и остался. Достал фарфоровую игрушку из кармана и положил ее на приборную доску перед собой. Я все еще жив.