Decadent

Мы каждую ночь спим вместе, но секс все еще можно пересчитать по пальцам одной руки. Юки никогда не проявляет инициативы, а мне страшно до чертиков. До сих пор страшно не так коснуться, слишком многое себе позволить, показаться слишком нетерпеливым. У меня все «слишком», у Юки наоборот «недо». И сейчас, целуя его плечи, смывая с него мыльную пену, я с удивлением разглядываю лиловые, не до конца сошедшие засосы. — Хм-м-м, когда это я тебя так? — ткнул пальцем в особо яркий засос. — А ты не помнишь? — Юки повел плечом, отодвигаясь. — Ты пытался мной сломать стол. — Ах это... Прости, — пару дней назад на меня действительно что-то нашло. И вместо неторопливого и какого-то неуверенного секса, как было всегда до этого, у нас был форменный трах со стонами и укусами. — Да ладно, мне понравилось. Ага, настолько, что у меня вся спина была располосована! Только-только зажила. — Но мыться в общем душе, наверное, не стоит, — я улыбаюсь, касаясь губами его выступающих ключиц. — Почему? — Ну ведь узнают же. Сложат два и два... — Логично... Хотя мало ли кто меня кусает, а тебя царапает в свободное от службы время. — И все же... К тому же я не хочу, чтобы на тебя пялились! — Да кто на меня пялится-то, господи! Скажешь тоже, — Юки привстает на цыпочки и целует меня в лоб, в нос и только потом в губы. Это такое удивительно простое, но невероятно нежное прикосновение. Трогательное и какое-то доверчивое. — Я тебя люблю, — говорят, нельзя часто произносить эти слова, но мне плевать. Я говорю их каждый раз, когда мне хочется. Лучше сказать слишком много раз, чем недоговорить. Ведь эти слова в конце концов умудряются пробраться под эту броню. Что-то задевают такое в Юки, что заставляет его восторженно распахивать глаза и вот так вот робко целовать. — Время подачи воды завершено. Душ совершенно неприлично разрушил все волшебство момента, напомнив об обязанностях и житейской суете. — Нам пора. Сегодня особый день. Нас забрасывают на разведку на территорию Монголии. Пора разобраться, что за «демоны пустыни» гуляют в тех краях. — На радарах ничего. Через два километра будет заброшенное селение. «Вроде и любопытно, что за херня там, вроде и страшно». «Там люди. Люди, которые хотят нас убить и ограбить. Вот и все». «Но...» «Там люди. Всего лишь люди. Из плоти и крови, и, если начинить их хорошей порцией свинца, они сдохнут и станут безвредным куском мяса и костей. Мы убивали таких. И еще убьем. Они ничем не лучше тех, кого мы и раньше отправляли к праотцам». «Да, ты прав... Они люди. И мы их зачистим». «Демоны пустыни — это байки. Грамотный пиар-ход нашего противника. Не более того». Но и мы всего лишь люди. Все началось внезапно. Никто не успел понять, когда тихая заброшенная деревушка, затерявшаяся в снежной пустыне, наполнилась жуткими тварями. Существа были похожи на огромные скелеты собак, уродливые, абсолютно черные они выскакивали прямо из-под снега и утаскивали с собой. Отгрызали головы и разрубали огромными челюстями пополам, оставляя после себя страшные кровавые озера и брызги алой крови на снегу. — Демоны! — кричали кругом. «Не может быть...» «Что за чертовщина?!» «Целься в голову». — Стрелять в голову, — и в доказательство своих слов ТА-3 выпустил рой злобных пуль в оскаленную черную пасть кинувшегося на нас зверя. Зверюга даже не затормозила, продолжая нестись прямо на нас. «Не берет!» «Это невозможно». Снежная буря, ужасные существа, вырвавшиеся из какого-то больного кошмара. — Назад! Отступаем! Несколько залпов и запуск зажигательных смесей не принесли результата. «Этого не может быть!» «Галлюциноген?» «Господи...» «Дыши ровнее. У тебя паника». От выступившего с нами отряда за пару десятков минут осталась жалкая горстка напуганных до истерики людей. «Что-то в воздухе?» «Это конец». «Чепуха. Просто химия какая-то». «Но ведь датчики в норме. Солдаты в кислородных масках. Это демоны... Нам конец». «Это люди». «КАКИE НАХЕР ЛЮДИ?!» «Справа. В двадцати метрах. Джек, сосредоточься». Да как тут сосредоточишься, когда кругом какие-то твари! Огромные, ужасные существа. «Захват цели». «Ты что делаешь? Вообще не туда. Ты сейчас по своим же пальнешь, Джек!» На основном табло высветилось, что у нас конфликт в управлении. Система истошно завопила, по мозгам прошелся отвратительный скрежет, цепляя и дергая за все нервы. — Mayday! Mayday! Mayday! Человек 32, «правый» пилот ТА-3, запрашиваю поддержку. — У вас зафиксирован конфликт в управлении. Подкрепление уже в пути. «Ты что творишь?!» Я не вижу людей, о которых говорит Юки. Все, что у меня перед глазами, — это вывернутые, растерзанные тела наших товарищей, кровь, дымящаяся на снегу, снежная буря, из которой выскакивают ледяные монстры. — Перевожу ТА-3 на «особый режим». Прошу разрешить блокировку сигнала от «левого» пилота. — С вами говорит «судья» Райзберг. Блокировку разрешаю. «Нет», — какая-то часть меня еще понимает, что сейчас происходит, осознает, что Юки вот-вот обрубит поток сигналов с моей стороны. Но по большей части меня сейчас волнует бойня перед глазами. «Дыши ровнее. Я за тобой вернусь». «Что...» — разрыв связи. Когда из системы выкидывает «правого» пилота, второй пилот мгновенно погружается в глубокий сон. Тот же эффект, когда разрыв санкционирован «правым» пилотом. Я в этом убедился. — Просыпайся, соня. Но был ли это сон? Или странный транс? Тонкая грань между бредом и разумом размылась. Сегодня кончается завтрашний день. Эта пустота похожа на мерзкое остывшее молоко. Холодно, склизко и куда ни глянь бело. И вот тот день настал. Мы покинуты. Мы — последние в роду. Страх схватил за горло и швырнул в города, объятые пламенем. Ни одна проблема взрослых не стоит слез ребенка. Но города все горят и горят, а солдаты с оружием снова идут в атаку. Наше время ушло. Наше будущее погибло. Спасения нет. Мы так напуганы ожиданием собственной смерти, что мечтаем лишь пережить как можно больше людей. Даже если ради этого придется выйти с оружием в руках. Кровь — вода. Кровь не стоит ничего. Сегодня кончается завтрашний день. Молоко, кровь, жар огня. Какие-то смутные образы, будто через запотевшее стекло. Так странно не ощущать ни единого прикосновения, не осознавать, где руки, а где ноги, в каком ты сейчас положении, стоишь или лежишь, где верх, и где низ, движешься ли ты или остаешься в одной точке. «Открывай глаза». Это не сон и не смерть. Не отчаяние и безумие. Это просто синапс. «Ты не одинок». Так вот, где мои руки! Юки переплетает наши пальцы и тянет меня к себе. Целует, осторожно касаясь губами, и все встает на свои места. Мир перестает вертеться и ускользать, полюса заняли свое истинное положение. «Я же обещал, что вернусь за тобой». Прикосновения щекочущие и едва уловимые, становятся все более настойчивыми. Идиллию нарушил яркий свет, разрядом полоснувший по нервным окончаниям. — Просыпайся, соня, — голос Майи кажется чем-то нереальным. — Пора вставать. — Завершить сеанс. Пилоты на месте, господин Райзберг. Райзберг что-то отвечает, но все это уже не важно. — Привет, — у Юки губы побелели, и вообще выглядит он так, будто из него разом всю кровь выкачали. — Мы живы? — Еще как! — Все в порядке? — Да. Просто я чертовски устал... — Юки прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла пилота. А мне захотелось разреветься от пережитых потрясений. Еще пара таких инцидентов, и я расклеюсь окончательно. Уже позже, валяясь в кровати, я решился спросить, что все-таки произошло там, в селении. — Да какое-то пипец навороченное психохимическое отравляющее вещество. BZ нового поколения. Наши химики сейчас изучают. В лабораториях разберутся... Что странно, на меня не подействовало. — Но ты же их видел! — я недоверчиво покосился на Юки. — Видел, потому что сигналы от тебя шли неверные. Сложно, когда один глаз что-то видит, а второй вообще все воспринимает по-другому! — И ты не придумал ничего лучше, как вырубить меня? Ты же мог умереть! — Но не умер же. Я действительно уникальный пилот, черт возьми, — Юки поерзал, удобнее устраиваясь у меня под боком. — Не зазнавайся. И не делай так больше, — я щелкнул Юки по носу. — Ты бы перестрелял своих же. Они и так там с ума сходили, а какие-то придурки в двадцати метрах с газовыми пушками ебашили херню. Я же говорил, что это всего лишь люди. Мясо и кости, ведро крови, вооружившиеся качественным галлюциногеном, всего-то! А народ распаниковался, что «демоны пустыни». Демоны... То же мне. Кстати, эта дрянь не повлияла и на других «правых» пилотов, подтянувшихся в подмогу. Видимо, наша фармакология действует как противоядие. — И что? Теперь всем пункцию будут делать? — Это неразумно. Подавление эмоций у всего населения колонии приведет к фатальным последствиям. Так что не бойся, оруэлловская антиутопия нам не грозит. Сейчас химики пытаются понять, как мы могли надышаться этой дрянью, если все были в кислородных масках. Или как-то иначе это все попадает в организм... Пизда нам будет, если противник отравит каналы водоснабжения колонии. — Юки сонно причмокнул, забавно наморщив нос. — Я устал. Это был длинный и тяжелый день. Спать-спать-спать. Я попытался отодвинуться, но Юки удержал меня, обняв еще крепче и уткнувшись носом в шею. — Куда собрался? — Хм-м-м, когда ты так меня обнимаешь... у меня встает, — блядь, как неловко. — Гадство. Я устал. Но если ты переляжешь, я замерзну. Твои предложения? — А какие тут могут быть варианты? — я уже начал весьма намекающие поглаживания... — Шуруй в душ. И марш обратно в кроватку. Только быстро! — Юки, а не охуел ли ты часом? — моя гневная тирада была прервана поцелуем. Ну и как тут возмущаться? Пришлось смириться и топать в душ. Час от часу не легче. Почему человечество не может жить без гонки вооружений? Почему бы не изобрести лекарство от рака или СПИДа вместо того, чтобы снова и снова совершенствовать способы убийства? И теперь нам придется иметь дело с не имеющим аналогов химическим оружием. Над Урумчи нависла серьезная угроза. И нам с Юки придется расхлебывать в первых рядах все это дерьмо. _______________________ Within Temptation — Forsaken