Спасти себя

26 декабря, 2009 года. Никлаус Майклсон. Я не отрывал взгляда от хрупкого тела, лежащего на моей постели. Девушка исхудала настолько, что впадинки на ключицах, которые я любил целовать, превратились в огромные ложбины. Белокурые локоны россыпью раскинулись на черной шелковой подушке, вбирая в себя лунный цвет. Упругая девичья грудь приподнималась от каждого вдоха девушки. Она не приходила в себя, и я начинал волноваться. Оуэн Скотт, мой одноклассник, а по совместительству врач, должен был приехать с минуты на минуту, чтобы осмотреть девушку. Свет фар промелькнул в комнате, цепляясь за стену, выкрашенную в кофейный цвет. Стук в дверь оповестил меня о том, что Оуэн уже приехал. Перепрыгивая через три ступеньки, я слетел вниз, чтобы встретить друга. Мы не виделись безо дня год. Триста шестьдесят четыре дня прошло с момента похорон Клариссы, и вот все изменилось. В мою жизнь вновь вернулась она, мое спасение, моя богиня. - Клаус. - Кивнув головой, сказал Оуэн. Он все так же не понимал, зачем я его вызвал. Пожалуй, сейчас я напоминал безумца. Схватив парня под руку, я толкнул входную дверь, закрывая её. - Оуэн, она вернулась. Кларисса вернулась. – С блаженной улыбкой на лице протараторил я, сам окончательно не веря в это. Оуэн согласно кивнул, хотя его глаза выражали беспокойство и некий страх. Он думал, что я сошел с ума. – Ты её увидишь, пойдем. Оуэн шел за мной, копошась в своем сундучке. Я видел в его руке шприц с некой беловатой жидкостью. Видимо, мой друг решил перестраховаться. Но надо было видеть его выражение лица, когда я открыл дверь в спальню и включил свет. Кларисса лежала все так же неподвижно на кровати, её веки лавандового цвета были крепко прикрыты, руки вольно лежали вдоль тела, а грудь все так же вздымалась от частого дыхания. - Не может быть, - тихий шепот Оуэна раздается по комнате. Парень осматривает Клариссу критическим взглядом, и хмуриться. – Что с ней? - Я сбил её на машине, случайно. – Заверяю я, и парень направляется к ней. Он щупает её тело, осматривая её. Я понимаю, что это всего лишь осмотр, но горячая ревность вспыхивает во мне, и единственное, чего я желаю, - остаться наедине с девушкой, и быть с ней, никому не показывая и не делясь ни с кем. - Я не могу судить о её состоянии, пока не сделаю рентген. Меня настораживает отсутствие рефлексов в нижней части тела. – Оуэн был холоден и собран, как всегда, когда он превращался из друга во врача. Он знал, что нам двоим грозит суд за то, что он покрывает меня, но он все равно молчал. 26 декабря, 2009 года. Кэролайн Форбс. Меня окружало приятное голубоватое свечение, которое подобно туману обтекало мое тело. Свечение давало мне то ощущение тепла, которого не было у меня уже давно. Ко мне доносился голос ангела, который шепотом назвал меня своим спасением. Хм, с чего бы это? Но подумать уже не было времени, так как тепло покинуло меня, а я провалилась в темноту. Это смерть? Если да, то я не согласна принимать её такой. Свечение нравилось мне больше, чем эта тяжелая, весом с планету, темнота. Именно темнота зарывала меня куда-то глубоко, и я впервые чувствовала тяжесть своего тела. Я кричала где-то на задворках мозга, где меня никто не слышал, и поэтому меня никто не спасал. Ангел, ты где? Вернись. Мне страшно! Мне было страшно и спокойно одновременно. Смирение со своей судьбой медленно прокрадывалось в мой мозг, и тяжесть становилась не такой тяжелой. Освобождение, - вот что приходило ко мне. Постепенно я отдалялась от своего тела, делая это медленно, по сантиметру. Ангел уже не придет, спасать меня некому. Я никому не нужна была при жизни, а при смерти тем более. Вот такая глупая история, которая вмещается в две даты, - дата рождения и дата смерти. Я не спасла человечество, не сделала ничего, за что меня будут помнить. Возможно, первое время за меня по переживает Борис, а потом найдет нового секретаря, а я останусь где-то на кладбище. Интересно, а я буду все так же размышлять, когда меня закопают? Вспышка яркого света осветила мою темноту, и я увидела перед собой зеркало. Огромное зеркало в два раза больше меня в ширину и высоту. В отражении я видела дымку, летящую от пола. Дымка была больше похожа на силуэт, на мой силуэт. Но складывалось ощущение, что дымка жила отдельной жизнью, совершенно не слушаясь меня. - Не сдавайся, Кэролайн. Ради себя и ради него, прошу. Подари ему то счастье, которое я не смогла. – Голос дымки был вполне реальным, пропитанный горем и мольбой. Отчаяние так и сочилось из этих, совершенно не понятных мне, предложений. - Я верну тебя к жизни, но обещай спасти его. Полюби его так, как я никогда не любила, - Дымка все больше и больше тараторила, а я уже отдалялась от неё. Меня будто вытягивали вакуумом из той темноты, освещаемой лишь светом дымки. О ком идет речь? Что она хочет от меня? – Слышишь, Кэролайн. Люби, он заслуживает этого. Он правда хороший, знай это. Замени ему меня, и не сердись за все это. Он не виноват! Голос дымки уже сорвался на крик, так и не донеся до меня её последние слова. «Виноват…», - это все, что я услышала. Меня охватила волна боли, адской и жалящей, словно рой пчел. Крик застыл где-то в глубине меня, так и не вырвавшись наружу. Я уже была готова вернуться обратно в темноту, принять её полностью, похоронить себя там, как боль прошла. 28 декабря, 2009 года. Никлаус Майклсон. Мы вернулись домой. Оуэн диагностировал у Клариссы перелом позвонков, и теперь, как только она немного оклемается, ей сделают операцию, чтобы она смогла ходить. Вина за это легла на мои плечи, ведь я сбил её. Но она появилась ниоткуда, я даже не успел среагировать. Оуэн обещал молчать и никому не говорить о том, что Кларисса жива. Он сам толком не верил в это, ведь все мы видели её тело в гробу, до того, как его забили гвоздями. Два дня пролетело быстро, как один час. Все это время я провел около кровати любимой, которая не показывала ни малейших признаков жизни, кроме быстрых отрывистых вдохов. Я отлучался от Клариссы лишь для того, чтобы переодеться и что-нибудь съесть. Оуэн приходил утром и вечером, чтобы вколоть девушке какое-то лекарство и осмотреть её. По моей просьбе он не говорил никому о том, что она жива, и что она со мной. Нам нужно немного времени, прежде чем мы опять вернемся к прежней жизни. Оуэн с каждым своим визитом становился все мрачнее, и мне это не нравилось. Если жизнь Клариссы вновь в опасности, почему бы этого не сказать? Я не могу вновь её потерять, я ведь только недавно обрел её! Я готов был поклясться всему миру, что я не отступлюсь от неё снова. Я жадно впивался её красотой, предназначенной лишь мне. Совсем скоро я буду даровать ей всего себя, слышать её тихие стоны, и понимать, что она лишь моя. Ха, видимо судьба не смогла справиться с внутренней силой девушки. Конечно, она немного изменилась. Её локоны стали короче, чем были. Тело исхудало до такой степени, что видно было проступающие под молочного цвета кожей ребра. Тело было в синяках и шрамах, но это уже моя оплошность. Меня лишь немного настораживали эти маленькие круглые шрамы на ключицах, которые плавно переходили на грудь. Этих шрамов я никогда раньше не замечал, да и этой аккуратной татуировки с изображением птички на левом запястье не было, хотя складывалось ощущение, что она была тут с самого рождения. Но меня это почти не заботило, ведь прошел почти год, и много чего могло поменяться в жизни девушки. Но почему она меня не искала? И кого тогда я похоронил в гробу? Кто приходил ко мне по ночам в моих бредовых, почти сумасшедших снах? На все эти вопросы мне предстояло получить ответы от самой девушки, которая сейчас боролась за свою жизнь с самой собой. Хотя Оуэн уверял, что она в стабильном состоянии и её мини-кома, это лишь способ организма защититься. - Клаус, - сзади меня раздается голос Оуэна, который буквально заставил меня подскочить со стула. Я не слышал, как он вошел в дом, настолько я был увлечен охраной покоя Клариссы. – мне нужно тебе кое-что отдать. Я знаю, это выглядит нелепо, но ты должен это видеть. Оуэн протягивал мне черную папку, забитую бумагами. Сам парень выглядел при этом чертовски виноватым, словно он сделал что-то, что разрушит нашу дружбу. Кинув беглый взгляд на Клариссу, я кивнул Оуэну на дверь и встал со стула. Мой друг виновато опустил голову, выходя из комнаты. Мне было одновременно и любопытно от того, что он мне должен был сказать. Вдруг, позади меня, где только что лежала неподвижным грузом девушка, раздался тяжелый вздох, более похожий на хрип. Обернувшись, я увидел, как трепещут веки девушки. Её глаза открылись, быстро осматривая комнату. Взгляд её серо-зеленых глаз, вместо привычных мне голубых, остановился на мне, прожигая меня насквозь. - Где я? – прошептала она, облизнув розовым язычком свои сухие, но не менее соблазнительные, губы. Оуэн застыл около двери, пока я, в два шага преодолев расстояние от двери до кровати, присел на стул. - Кларисса, ты дома. – Прошептал я, сквозь нарастающий ком в горле. Девушка поморщилась, словно от сильной боли, и посмотрела на меня так, будто бы она меня не узнавала. – Ты меня помнишь? - Я не чувствую ног. – Вместо ответа на мой вопрос пробормотала она. Её глаза округлились, и она слишком требовательно смотрела поочередно то на меня, то на Оуэна. – Что с моими ногами? Я беспомощно посмотрел на Оуэна, пока тот отходил от непонятного мне ступора. Видимо, парень еще не до конца верил, что Кларисса жива. Он покачал головой, быстро заморгав глазами, приходя в себя. Он плавно, словно боясь испугать Клариссу, обошел кровать, останавливаясь около изножья так, чтобы Кларисса могла видеть его. - У тебя были сломаны позвонки в результате аварии. Ты что-нибудь помнишь об этом?