***
Уже прошло почти два дня, как я покинул США и прилетел в гостеприимную Францию. Мадам Бернье прислала своего водителя в аэропорт, чтобы он отвез меня в ее дом. Стоило только перешагнуть порог небольшого двухэтажного особняка, как мне на встречу вышла довольно красивая женщина, лет шестидесяти, одетая в лучших традициях Шанель. Невысокая, приятная француженка проводила меня в дом, попросив обслугу занести чемодан в гостевую комнату. Сама же Ивет Бернье предложила показать усадьбу, где мне предстояло провести десять спокойных, размеренных дней, не отвлекаясь на городскую суету, как это было в Нью-Йорке. Особняк был построен в стиле классической французской усадьбы и дарил ощущение уюта. Все внутри было выдержано в теплых песочных тонах, снаружи дом окружал красивый сад с множеством дорожек, ажурных кресел и лавочек, затерявшихся среди обилия зелени. На заднем дворе усадьбы находился небольшой бассейн, и я очень сильно пожалел, что приехал не летом, потому что погрузиться в манящую воду и заболеть после этого, было бы невероятной глупостью, не смотря на огромное желание это сделать. Мадам Бернье, видя мой восторг, тут же взяла с меня обещание появиться у нее в гостях летом, чтобы я мог вдоволь насладиться окружающей меня красотой в свете яркого теплого летнего солнца. В итоге француженка предложила нам остаться в гостиной, разместившись рядом с камином, куда был подан ароматный травяной чай. - Джастин, Вы, должно быть, меня не узнали. Мы с Вами встречались прежде, на одной из первых выставок, где были представлены Ваши картины. – Женщина изящно подхватила чашечку с чаем, ожидая моего ответа. - Мне очень жаль, но Вы правы. – Я нерешительно опустил глаза. - В свое оправдание, мадам Бернье, могу сказать только, что в то время я сильно нервничал и был не в состоянии запомнить хоть кого-то. Женщина тепло улыбнулась и мягко дотронулась до моей руки. - Не переживайте, Джастин. Это все не важно, ведь в итоге Вы приняли мое приглашение и Вы здесь. Да. И зовите меня Ивет. С этим «мадам Бернье» я чувствую себя слишком старой. Легко рассмеявшись, она лукаво взглянула на меня. - Я знаю, что Вам будет несколько неуютно жить под одной крышей с абсолютно незнакомым человеком, поэтому очень удачно, что Ваш визит совпал с моим вынужденным отъездом в Париж. Видите ли, я являюсь владелицей одного довольно крупного фонда. Через пять дней мы будем проводить благотворительный вечер, и я должна буду проконтролировать подготовку к нему, чтобы все прошло идеально. Буду рада, если Вы захотите сопровождать меня туда. - С удовольствием, Ивет. Вы можете на меня рассчитывать. - Это замечательно. Тогда я пришлю за Вами водителя, чтобы он привез Вас в мою Парижскую квартиру. - Спасибо. Улыбнувшись друг другу, мы переключились на обсуждения таких общих тем как погода, политика и разница в культуре двух стран, представителями которых мы являлись.***
Проснувшись на следующий день, я ощущал изумительное чувство спокойствия и отсутствие привычной разбитости, сопровождавшей меня по утрам довольно давно. Не зная, как долго это продлится после, я решил наслаждаться каждым днем, проведенным во Франции.***
Стоило только спуститься на первый этаж, в столовую, как меня окликнул камердинер Ивет. - Мистер Тейлор, мадам Бернье просила передать Вам письмо и сказать, что я в полном Вашем распоряжении. - Спасибо, эмм… - Бернад, мистер Тейлор. - Спасибо, Бернард. И зовите меня просто Джастин, без всяких «мистер» и прочего. Мужчина улыбнулся и протянул мне конверт. - Хорошо, Джастин. Где накрыть для Вас завтрак? - Можно на улице, у бассейна? Бернард кивнул мне и ушел на кухню. Выйдя из дома, я все же решил прочитать, что мне написала Ивет. «Дорогой Джастин, Я хотела бы извиниться еще раз за то, что вынуждена Вас покинуть. Эти олухи, которым я доверила приготовления к вечеру, не способны сделать что-либо достойное без должного контроля с моей стороны, поэтому мне, пожилой женщине, приходится постоянно ездить из города в город. Джастин, я обговорила с моим водителем вопрос о Вашем появлении в Париже. Он приедет в усадьбу через два дня, а на следующий день вы будете в столице. Однако, вам придется выехать довольно рано, чтобы у Вас хватило времени немного прогуляться по городу и подготовиться к вечеру. Так же я позволила себе вольность позвонить Вашей подруге, Дафне, с которой мы успели познакомиться тогда в Нью-Йорке и обменяться номерами, дабы узнать у нее Ваши параметры и заказать костюм. Считайте это подарком за мою эгоистичную просьбу посетить благотворительный вечер. Все же Вы не просто кто-то, а довольно известный в определенных кругах художник - Джастин Тейлор. Простите меня, что я решила воспользоваться Вашей известностью в угоду себе. Оправдаться попробую тем, что мой фонд поддерживает юных начинающих служителей искусства, давая им возможность, при наличии определенного таланта, конечно же, пройти обучение в лучших университетах Франции. Наслаждайтесь спокойствием и чувствуйте себя как дома. Вся прислуга получила указания слушаться Вас. Однако, все же посоветую, если появятся вопросы, обращаться к Бернарду. С уважением и извинениями, Ваша Ивет Бернье.»***
Позавтракав и погуляв немного вокруг усадьбы, я решил осмотреть Канкаль и попробовать знаменитые устрицы в каком-нибудь уютном баре. Я попросил Бернарда вызвать мне такси, предупредив его, что буду только вечером.***
День прошел именно так, как я и предполагал. Город был чудесным, с его старыми каменными зданиями и чуть сонным характером. Вообще, каждый город имеет свой собственный характер, неповторимый, зачастую ассоциирующийся у меня с людьми, которых мне приходилось встречать. Питтсбург казался мне Майклом, который до конца не разобрался в себе и так и не может понять, что он хочет больше, уехать или остаться. Нерешительный и немного нервный. Нью-Йорк был для меня одним мальчишкой, с которым я познакомился, когда только приехал в этот город. Это был гиперактивный парень, который стремился успеть сделать десять дел в одну минуту с неизменным видом своей необыкновенной значимости для окружающих. Канкаль же напоминал мне одного мужчину, что работал в небольшом уютном и безумно мною любимом баре неподалеку от дома, где я жил. Такой неторопливый, меланхоличный мужчина, задававший тон всему заведению. Вы могли ждать около десяти минут, пока он не натрет Вам бокал и не нальет пиво из одной из десятка кег. Однако, именно это настраивало на некий легкий и задумчивый лад, заставляя стряхнуть лишнее раздражение и все спокойно обдумать. Так и Канкаль. Стоило только мне расположиться в одном из его баров, спрятавшись за небольшим угловым столиком, как мои мысли потекли в направлении человека, думать о котором мне не хотелось, но вместе с тем, я понимал, что это необходимо. Это было необходимо сделать именно так, когда меня никто никуда не дергал, там, где не было ни одного напоминания о том, что было или могло бы быть. В голове снова всплыло высказывание Аристотеля. Так кто же я, Бог или дикий зверь? Люблю ли я одиночество или просто привык к нему? Все же стоило разобраться с этим вопросом, прежде чем решать что-то относительно Брайана. Если так задуматься, я всегда был достаточно одинок. В школе я был морально старше многих, ведь я уже тогда чувствовал кто я и чем это грозит. Когда отец выкинул меня из дома, и я оказался у Кинни, чувство одиночества временно ушло на задний план, будучи вытесненным вечной борьбой за чувства мужчины. Но Большое Яблоко вернуло его в удвоенном количестве. Я был один, но тогда у меня были хоть мама и Молли. А когда их не стало… Именно тогда я и прочувствовал что значит быть абсолютно одному. Будь я тем самым Аристотелевским Богом, я бы наслаждался одиночеством, не правда ли? Мне бы нравилось это, я бы получал удовольствие. Но я не получал его. Мне было плохо и больно. Равно как и сейчас, пусть спокойствие места и не дает чувству выйти на поверхность. Получается, я дикий зверь, привыкнувший быть один и приспособившийся к этому? Видимо, это так. Нью-Йорк заставляет проявить худшее, что есть в тебе. Эгоизм, равнодушие, жесткость и жестокость. Все то, что даст шанс выжить и взобраться как можно выше по социальной лестнице. Зверем там быть просто приходится.