Роковая ошибка

Пришлось прихватить с собой двух подруг.Они летели на самолёте со мной в Италию.

***

Едва выйдя из здания аэропорта и вдохнув теплый, едва пахнущий незнакомыми ароматами воздух, я подумала, что перенеслась из января прямиком в май. Едва выйдя из здания аэропорта и вдохнув теплый, едва пахнущий незнакомыми ароматами воздух, я подумала, что перенеслась из января прямиком в май. — Италия, девчонки! Слышите — Италия! — воскликнула Наташка. — Вы хоть понимаете, где мы очутились? Вечный город Рим! Аве Цезарь! Ее темные волосы растрепались, помада в уголке губ размазалась, однако янтарно-карие глаза сияли таким восторгом, что это искупало все. Наташка сейчас казалась красавицей. Проходящая мимо женщина, тащащая за собой огромный чемодан на колесиках, недоуменно оглянулась. Мы со Светкой обменялись быстрыми взглядами. Наташка — самая восторженная из нас, Светка — самая практичная. А я — так себе, серединка на половинку. У меня и по психологическим тестам всегда выходит промежуточный результат. Пока Светка пошла отмечать нас у встречающего гида, мы с Наташкой с любопытством оглядывались, обозревая окрестности. Я скептически посмотрела на толпу, наводнившую аэропорт. Чемоданы, сумки, сумочки и сумищи, выражение на лицах — озабоченное или напряженное. Нет, поистине нужно быть Наташкой, чтобы углядеть в этом хоть какую-то красоту и романтику. — Нам туда! — ткнула в направлении одного из припаркованных на стоянке автобусов вернувшаяся Светка. Мы подошли к автобусу и положили в багажное отделение сумки, однако заходить пока что не стали: хотелось еще надышаться этим весенним воздухом. Очутиться в Риме после заснеженной промерзшей Москвы казалось настоящим чудом. — Девочки, вы из моей группы? Садитесь в автобус, уже отъезжаем, — поторопила нас худощавая низенькая женщина. Светка, как раз успевшая вытащить сигарету, с досадой смяла ее, и наша троица влезла в автобус. Мы зашли в отель, положили сумки и сразу вышли на прогулку. Я чувствовала себя странно. Одновременно и спешила на свидание с городом, и хотела оттянуть минуту встречи, продлевая удовольствие — то, что бывает, когда только стоишь на пороге, предчувствуя и предвкушая. Такие мгновения порой стоят даже больше, чем само удовольствие. Но вот стеклянные двери гостиницы уже позади, и мы идем по залитой солнцем улице. Рим оказался необыкновенен: узкие улочки с невысокими домами, за которыми прятались причудливые соборы с витражами, бросавшими на пол яркие цветные блики; круглые площади с непременным фонтаном посередине; дома, где на двери красовались старинные гербы; апельсиновые деревья, на которых дозревали ярко-оранжевые сочные плоды… Мы бродили по Риму до самого вечера, и вскоре впечатления слились в один огромный запутанный клубок. — Ну все, перейдем этот мост — и обратно. Надо еще успеть на ужин, — объявила Светка. Мы ступили на мост, украшенный умело подсвеченными фигурами, и тут я замерла потому, что увидела Его. Он стоял с обнаженным мечом в руке и перистыми ангельскими крыльями за спиной. Черты лица — правильные и удивительно гармоничные — дышали жизнью, а полураскрытые губы, казалось, вот-вот потревожит легкое дыхание. Я видела Его ясно, каждую черточку, и понимала, что никогда в своей жизни не встречала никого столь же прекрасного. Завороженная, я шагнула к Нему и… рука коснулась обжигающе холодного камня. Но при чем здесь камень, когда он — живой! Я же чувствую это! Сердце учащенно билось в груди, а я все вглядывалась в высеченное из мрамора лицо, словно надеясь на то, что Он взглянет на меня, а по губам вдруг скользнет улыбка.