Недоразумение

Блад тяжело вздохнул и перевел взгляд на последний листок бумаги, сиротливо лежащий у него на столе. Сейчас он отдыхал. Конечно, называть разборку документов отдыхом было слегка странно, учитывая тот факт, что работу свою он считал до ужаса скучной и предпочитал спокойно пить чай в это время, заблаговременно скинув большую часть дел Эллиоту на голову. Тот же наивно видел в этом лишь проявление искренней доверенности, поэтому с неким нечеловеческим (видимо, заячьим?) рвением был готов сидеть часами за кипой листочков, попутно поедая любимые морковные блюда. От одной мысли о моркови Блад скривился, припоминая недавнюю попытку того устроить целое пиршество с блюдами, сделанными исключительного из этого отвратительного оранжевого овоща. Он был готов даже под землю зарыться, только бы не участвовать в этом ужасе. Честно говоря, помешательство его подчиненного на моркови, вернее всего сделанного из неё, вызывало у Блада настоящую рвоту, поэтому сейчас он под предлогом неотложный дел скрылся у себя в офисе подальше от всех приготовлений и надоедливых стражников, которые ходили и клянчили у него повышение зарплаты. Перо в руке легко вывело пару строчек и поставило нужную подпись, а затем документ отправился в огромную гору таких же бумаг. Его глаза последний раз пробежались по стопке, а затем Шляпник удовлетворенно откинулся на стуле, попутно допивая очередную кружку черного чая. Да, такой успех стоит и отпраздновать. Вся работа за прошлые пару недель, наконец, была сделана. За окном поместья уныло протекал очередной день, совсем не радовавший хозяина поместья, он ждал наступления ночи. Многие зададутся вопросом отчего же он так любит это тёмное время суток, а в ответ увидят лишь загадочную полуулыбку и прищуренный взгляд его глаз. А ведь ночь была настолько похожа на него самого — таинственная, загадочная, непредсказуемая. Ему нравилось находиться в своем саду, когда свет луны мягко освещал кусты с огромными красными розами, ощущать всю свежесть воздуха, пить самые лучшие чаи в компании одной юной особы, которая, к слову, уже довольно давно не заглядывала его проведать. Очередной вежливый стук в дверь, но сам Шляпник даже не обратил на такие пустяки внимания. Дверь со скрипом отворилась, и из проема показалось лицо чужестранки, немного возмущенное таким вот отношением. Она его, видите ли, по всему поместью искала, а он тут чаи распивает! Блад лениво скосил взгляд в сторону Алисы, все ещё неуверенно переминавшейся с ноги на ногу, думая повозмущаться, или же в этот раз оставить того без повода ответить какую-нибудь язвительную колкость в её адрес. — Вижу, тебе так нравится мое лицо, что ты не перестаешь его пристально разглядывать. — Ничего я не разглядывала! Взгляд который ему достался от Алисы, вызвал лишь удовлетворенную улыбку на губах. Она же, закрыв дверь, недовольно насупившись, сжала подол платья, сверля взглядом хозяина комнаты. Хотелось ответить этому выскочке что-нибудь стоящее, только вот все идеи словно вылетели из головы, стоило ей поймать его взгляд. «И вот так вот всегда!» — зло подумалось Алисе, которая, продолжала проклинать изворотливость ума мафиози, да и свое собственное неумение отвечать на такие вот выпады, которые с его стороны рушились на её бедную голову чуть ли не каждую секунду. Она демонстративно двинулась в сторону книжных полок. «И ведь не мог не съязвить!» — уткнувшись взглядом в названия произведений, чтобы только на него не смотреть, Алиса всем сердцем пожелала тому получить расстройство желудка от своего чая или хотя бы отравиться им, чтобы видом своим напыщенным не раздражал. Смешок с его стороны вызвал жгучее желание запульнуть тому книгой по голове, желательно самой толстой из имеющихся. — Не могу не признать, юная леди, что твое раздраженное личико донельзя забавное зрелище, — глаза его озорно блеснули. — Но все же я польщен твоим страстным рвением увидеть меня. — Ты слишком много о себе возомнил! — послышался раздраженный комментарий. — Если бы не книги, ноги моей тут не было бы. Глубокий вдох. Надо успокоиться. Ничего, что все снова, как обычно, что ничего не меняется изо дня в день. Пальцы медленно касаются переплета очередной книги, Алиса рассматривает буквы, ярко выделяющиеся на темном фоне, специально тянет время. Блад молчит, что доставляет ей какое-то странное удовольствие. Неужели потерял дар речи? Хотя вряд ли, зная его, это скорее затишье перед бурей. Он улыбается вновь, продолжая смотреть на свою гостью из полуприкрытых век. Ему это даже по душе, ведь он знает, что та вскоре не выдержит напряжения. Стул скрипит, стоит ему подняться с места. У Алисы сердце начинает биться сильнее, сама того не понимая она почему-то заливается румянцем. Большими, уверенными шагами Блад подходит ближе, отчего Алиса вжимается в книжную полку, стараясь как бы ускользнуть от него подальше. — Не подходи! — чужестранка замахивается книгой, словно она как-то может спасти её от приближающегося Блада. Она знает, чем все это может обернуться, а уж если он чего-то захочет. — Какое у тебя, юная леди, грозное оружие, — его пальцы осторожно касаются её руки, Алиса дергается, выставляя вперед себя книгу, как щит. Еще как грозное! Особенно, если это Шекспир! — Разве ты не должен работать. Вон сколько у тебя уже бумаг накопилось! А Блад словно и не слышит. — Ммм, наблюдать за тобой гораздо интереснее. Она краснеет вновь, готовая проклинать эти чувства, которые уже давно не дают ей покоя, но в которых она ни за что не признается. Уж лучше попасть к Джокеру в тюрьму, чем сказать ему об этом. — Хватит смотреть на меня, как на какое-то необычное животное каждый раз, когда я прихожу! Алиса тщетно старается увернуться, как-то улизнуть, но мафиози лишь простым движением руки не дает ей этого сделать. Она в ловушке. С ним бороться практически бесполезно, разве что она внезапно раствориться в воздухе. Алиса сглатывает, но не смотрит на него, боится снова проиграть, утонуть в его взгляде. Она ненавидит эти глаза. Это ведь ненависть, не так ли? Эгоистичный, высокомерный, напыщенный, как она вообще дошла до того, чтобы влюбиться в такого, как он? Но она ничего не могла сделать, Блад был способен превратить её мысли в один сплошной хаос, казалось, она даже забывала, как дышать. — Такая холодная, — шепчет бархатным голосом ей на ухо, прижимая вплотную к стеллажу. У Алисы перехватывает дыхание, книга с грохотом падает на пол. Она упирает свои ладони в его грудь, пытается оттолкнуть от себя, она не хочет, нет! Судорожно её пальцы сжимают алую ткань, но Блад даже не шелохнулся, с неким любопытством наблюдая за попытками своей гостьи освободится. Он всегда добивается того, чего хочет. А сейчас его желания прямиком связаны с хрупким телом перед ним. — Ч-что ты делаешь, Блад? Отойди. — Не будь такой напряжённой, Алиса, — его рука сжимает запястье правой руки, не давая вырваться, но чужестранка больше не сопротивляется. Она уже проиграла ему, снова. Его пальцы проводят по онемевшим губам, отчего странная дрожь пробегает по всему телу.  — Мои касания уже давно тебе не чужды. Взгляд её рассеянно блуждает по его груди, рассматривает каждую черную пуговицу рубашки, но не может встретится с его, слишком велик риск, что она сорвется. С трудом она сдерживается, про себя надеясь, что, может, Блад её отпустит. — Идиот, — отрывисто отзывается Алисы, неловко поднимая на него глаза. В следующую секунду Блад впивается в её губы жадным поцелуем, который заставляет её забыть обо всех их ссорах и обидах, его замечаниях и выпадах. Вкус чая и табака, она уже привыкла. Её руки не по своей воле обхватывают шею Шляпника, притягивая ближе, словно она боится, что он исчезнет, что она его потеряет. Подол платья шуршит, и Алиса сквозь пелену ощущает его ладонь на бедре. Блад прерывает поцелуй лишь на мгновение. Он знает, что за стеной упрямства скрываются её истинные чувства, проявляющиеся только в такие моменты. — Продолжим? Его ладонь нежно проводит по коже, заставляя Алису немного вернуться в реальность. Она дергается, тем самым показывая свое несогласие с тем, где сейчас находится его рука. — Не забывайся. Блад вздохнул, но руку убрал, перемещая её на талию чужестранки. Он помнил, что пару раз даже получал пощечины, когда переходил дозволенную грань, но это его ничуть не останавливало. — Ты ни разу не сказал, что любишь меня, — Алиса прикусила губу, в который раз теряясь в догадках, почему же внимание главы мафии привлекла именно она, ничем не примечательная и совсем непохожая на свою идеальную сестру. Блад рассмеялся, словно Алиса сказала какую-то глупость. Покачав головой, он легко подхватил тело своей гостьи на руки, неся её в сторону своей кровати, которая находилась в дальнем конце офиса. Поняв, что тот собирается сделать, та забилась, стараясь хоть как-то слезть. — Я не это имела в виду! Извращенец! Алиса обрушила на голову Шляпника пару легких шлепков, которые, впрочем, были встречены таким привычным легким смешком, почти перешедшим в хмыканье. Чужестранка, несмотря на все, была осторожно положена на широкую кровать с белыми простынями, после чего Блад навис над замолкшей девушкой, обескураженной, с красными щеками, все еще старающейся придумать план побега из лап ужасного чудовища, по совместительству ужасно наглого и напыщенного босса Мафии, но, видимо, это было невозможным. — С-стой, а что, если Эллиот зайдет? — Произносишь имена других мужчин в такое время, юная леди. Я заставлю тебя забыть об их существовании. Его пальцы нежно касаются лица Лидделл, снова окуная ту в пучину, из которой нету выхода. Она не может ни о чем думать, лишь о большой и теплой ладони на её щеке. Целует. Она робко отвечает в ответ. Он так похож на него, на её первую любовь, её учителя, который предпочел ей Лорину, но в то же время разительно отличается от него. Дверь с грохотом распахивается, заставляя бедную чужестранку подскочить, как от удара. Она словно чувствовала, что это произойдет! — Эллиот, т-ты все не так понял! Заяц лишь как-то задумчиво почесал затылок, что-то бормоча себе под нос, а затем широко улыбнулся. — Я понял. Не волнуйтесь! Предоставьте все мне! Итак, когда будет церемония? Когда ты сюда переедешь, Алиса? Ой, надо же еще приготовить свадебный торт, надо этим заняться прямо сейчас. Сколько планируете детей? Я рассчитываю хотя бы на десять. Всегда хотел побыть нянькой… Я так счастлив! Алиса, тебе крупно повезло, Блад такой прекрасный человек, истинный джентльмен! Надо рассказать всем! — Нет, Эллиот, мы не… Дверь уже захлопнулась, оставляя ошарашенную Алису наедине с Дюпре, который, видимо, даже радовался такому неожиданному повороту. — Сделай же ты что-нибудь! — Лидделл резко развернулась к Бладу, чуть ли таща его в сторону двери, намереваясь выпихнуть в коридор, чтобы нерадивый мафиози поймал своего подчиненного и раз и навсегда научил того слушать до конца. Щеки её пылали, а ком подступил к горлу. — Успокойся, юная леди, — он продолжал стоять на том же месте, где и был, несмотря на все отчаянные попытки оной сдвинуть тушку своего якобы мужа с места. — Успокоиться? Только после того, как ты объявишь, что мы не женимся! — Это мы еще посмотрим, — загадочно ответил Блад, кладя палец девушке на губы. — Даже не надейся! — раздается уже из коридора, пока чужестранка в спешке умывает ноги, на ходу чертыхаясь и проклиная, что вообще пришла сюда.