Зимнее сердце для лета

Fallulah-Give Us A Little Love Наступает вечер. Приезжает отец, мама рассказывает ему всё, потому что я уже не в силах что-то кому-то объяснять. Выслушав повествование матери, папа лишь строго смотрит на меня, будто пытаясь уличить в чём-то или узнать, серьёзно ли я намерена действовать и не шучу ли я. - Что? – не выдерживаю я, сжимая руки в кулаки и мысленно произнося молитву, чтобы сдержаться, и не поругаться в пух и прах с родными перед возможной смертью. Хотя я уже не боюсь этого – каждый день нас могли убить Пожиратели Смерти или Сами-Знаете-Кто. Так что я старалась вообще не ссориться с родителями. Не хочу, чтобы они помнили только мои последние слова, сказанные в гневе, необдуманно и резко. - Ничего, - отзывается отец, и взгляд его каштановых глаз становится теплее, он будто что-то чувствует. Мою ли решительность или близость конца, не знаю, но в чём-то он уверен, я знаю. Он отворачивается к окну и прикладывает руку к подбородку – я знаю эту позу, он над чем-то думает. Именно в эти моменты к нему приходят правдивые мысли, и я боюсь этого. Чтобы не продолжать разговор, я ухожу в свою комнату, и пытаюсь заснуть. Ждать долго не приходится – я слишком устала, чтобы шум спешащих на улице пешеходов, противное гудение машин и глухой зимний ветер мешали моему сну. Раньше, сны были для меня неким эскапизмом. Они, такие радостные и тёплые, придавали мне сил и уверенности. Но сейчас всё изменилось: мне снятся либо кошмары, либо Гарри с другими девушками… Но эти новые сновидения тоже придают мне сил, только через боль. И я думаю, так даже полезнее, плохие ощущения лучше запоминаются. Утро подкрадывается незаметно, легким туманцем шевеля мои волосы. Я ещё больше укутываюсь в одеяло, что-то недовольно ворча. Вставать жутко не хочется, но я чисто физически ощущаю, что у же много времени – и нужно двигаться. Не открываю глаза, просто лежу и думаю о том, как мне тепло. И как хорошо было бы, если бы не было болезни Гарри, если бы мы просто дружили, как всегда, он бы жил своей жизнью, я – своей… Раздаётся сигнал мобильника. Нехотя вытаскиваю руку из тёплого, такого уютного убежища и через маленькую щель проникает свежий, неприятный воздух, прикасающийся к телу, как пальцы мертвецов. Меня непроизвольно коробит, мурашки по всему телу – то ещё удовольствие! - Да? – отвечаю я на звонок. - Герми, ты проснулась? – Рон, как же он вовремя. - Да. - Не верю. Небось ещё в кровати валяешься, - он смеётся. И я тоже, только стараясь не показывать это ему, чтобы позлить. - Ничего подобного, Рон Уизли! Это ты, скорее всего, только проснулся и вспомнил, что стоит позвонить мне! - Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? - Да. Около двух… - Двенадцать, Гермиона, двенадцать, - чёрт! Я ошиблась. – Ничего не хочешь мне сказать? - Ну, всё-всё, поняла… приношу свои извинения за необоснованные наезды… - как можно искренней произношу я заезженную фразу. - Мы с Гарри сняли квартиру на Флит-стрит. - Супер, - откликаюсь я. Сколько же пилить-то мне до вас! - Ничего, зато проснёшься, - усмехается мой друг. – Мы тебя ждём. - Может, точный адрес назовёшь? Или ты предлагаешь кричать ваши имена по всей улице? Вот Пожиратели-то обрадуются… - Дом 19. - Спасибо за информацию, - сарказм, мой любимый сарказм! – И ещё, - уже серьёзно продолжаю я. – Как Он там? - Приедешь, увидишь. По мне, так не особо. - Хорошо, ждите. Буду через два часа, - вздыхаю я и кладу трубку. На секунду закрыв глаза, стараюсь выровнять свой учащённый пульс. Что там с Гарри? Ему плохо, однозначно. Только вот физически иди духовно? Нужно торопиться. - Привет, мам, - захожу я на кухню после пятиминутного времяпрепровождения в ванной комнате. - Доброе утро, солнышко… - начала было она, но заметив тень печали на моём лице, просто продолжает. – Привет. Оно не доброе, да? - Мне нужно ехать, через два часа я должна быть у них. - Ты расстроена, что тебе придется уехать от нас? - Да, - пусть это не совсем правда, но и не совсем ложь. – И ещё… - Что? - Похоже, что с Гарри плохо. Я ничего не знаю точно, но чувствую, да и Рон сказал.. - Понимаю, тогда стоит спешить... но, как не хочется тебя отпускать! – мама протягивает ко мне руки, и я поддаюсь, позволяя ей меня обнять. – Садись, тебе нужно взбодриться. Я наспех перекусываю остатками вчерашних булочек и крепким чёрным чаем. Пока я ем, мама молчит, а просто смотрит на меня. Но мне не становится не по себе, я, напротив, чувствую прилив нежности, потому что она пытается меня поддержать – своим присутствием, взглядом и тишиной, которая мне так необходима. Ещё бы избавиться от навязчивых мыслей в голове - и было бы вообще отлично. Но, увы, мне это не подвластно. И мне приходится слушать свои же собственные размышления, скачущие по разным темам, в зависимости от ощущений и того, на что я смотрю. Взгляд переход на холодильник – интересно, Гарри сегодня ел? А Рон? Стул – достаточно ли он прочный, чтобы выдержать нас? Чашка – такая беленькая и тяжёлая – откуда у меня берутся силы её поднимать? Запихнув пару-тройку свежих вещей в сумку, я медленно спускаюсь по лестнице – в гостиную. Отец сегодня дома – у него выходной. Он сидит на диване и читает какую-то книгу. - Мне пора, пап, - я чмокаю его в щёку и уже собираюсь уходить, но чувствую его прикосновение, сильное и тёплое на своей руке. - Погоди, Гермиона, - он указывает на место рядом с ним. – Хочешь, я тебя отвезу? - Нет, я сама. - Хорошо, как скажешь. Но всё же послушай меня. Ты у меня уже взрослая и сильная, выносливая… моя волшебница! – он улыбается. – Я так горжусь тобой, и мама гордиться. - Я знаю… - Да… - он медлит, подбирая слова. – Спаси мир, девочка моя! И Гарри Поттера, и всех нас. Ты справишься, я знаю. Эти слова немного повергают меня в шок. Неужели все возлагают такие надежды на какую-то хиленькую, тощую рыжеволосую юную волшебницу вроде меня? Неужели все так верят в меня? Я ведь слишком слаба для великой миссии, я слишком юна, и я девушка. Парни должны спасать мир, девушки – лишь помогать. - Ма-а-ам, мне нужно уходить, - грустно провозглашаю я, вставая с дивана и направляясь в коридор. - Да, золотце моё, я знаю, - она чмокает меня в лоб, поправляя мои растрепавшиеся волосы. Я всё бы сейчас отдала, чтобы остаться с ними, но я не могу. Я бедна, мне нечего отдать. Я могу только уйти, оставив их жить просто, без волшебства, как они привыкли. Я никогда не вписывалась в их размеренную, людскую жизнь. Я только доставляла им неприятности. - Мам, ты прости меня за всё, ладно? - К чему это? Мы ведь увидимся. - Да, конечно… - пытаюсь весело сказать я. – Что это я? Просто, вдруг захотелось сказать это. - Ты взрослеешь, милая. И я рада этому. - Я уже опаздываю, ма, - начала я вытягиваться из её объятий. Стоит побыстрее уйти, оставив всё это позади. Всю эту жизнь, всё прошлое, всё давно ушедшее. Холодный воздух на Флит-стрит заставляет меня остановиться прямо перед домом номер 19. Меня что-то удерживает, что-то мешает взять и войти внутрь. Я чувствую напряжение, царящее в квартире моих друзей, уже за несколько метров. В голове мелькает мысль, что нужно уйти, оставить их вдвоём, они – парни, они справятся. Но я тут же отметаю это заблуждение, мотая головой. Практически физически я преодолеваю барьер, разделяющий меня с ребятами, и захожу внутрь новенького, светлого, как и все остальные на этом промежутки улице, дом. Поднимаюсь по обычной, ничем не примечательной подъездной лестнице. Единственное, что здесь можно считать плюсом – это чистота: ни единого окурка, ни фантика от сладкой конфеты – ничего. Я невольно улыбаюсь, мысленно хваля здешнюю уборщицу. Есть ещё, всё же, люди, добросовестно выполняющие свою работу. Вот и квартира номер 15, которую указал мне Рон в сообщении, которое я получила по дороге сюда. Дверь тоже непримечательная, серая, с небольшим оливковым оттенком, похожая на те, что всегда ставят в обычных школах, не то, что у нас. О да, наши двери, да и вообще весь замок – это наше достояние. Я всегда поражалась их толщине, высоте и грандиозности. Но сейчас я стою у двери, которая лишь на несколько десятков сантиметром выше меня, и мне становится ещё грустнее, чем было до этого. Мы не в Хогвартсе, мы не «дома» - чуда не будет. Стучу. Даже это минутное промедление сейчас действует мне на нервы. - А, Гермиона! Это ты, - пытается улыбаться Рон, взлохмачивая свои рыжие волосы правой рукой, а левой приглашая меня войти. - Да. - Наконец-то! – вздыхает друг. - Как вы? – больше я спросила о Гарри, разумеется, и Рон это понял. Как и всегда. - Ну-у-у… - тянет он, не зная, что сказать. – Не особо хорошо. - Ясно. - Давай пальто, - проявляет инициативу джентльмена Уизли. - Мерси, - шутливо-кокетливо приседаю я, как это раньше было положено дамам. - Квартирка уютненькая… - прохаживается по коридору впереди меня парень. – Здесь две спальни, гостиная, кухня…полный набор, в общем. - Да, неплохая, - окидываю я её взглядом. Достаточно приятного цвета стены – бежевые, тёмный пол, и серые натяжные потолки. Квартира в практичном, модном сейчас стиле. Мне нравится – ничего лишнего. Хотя, я бы добавила пару-тройку ярких деталей. Но это не суть. Главное – чтобы нам здесь было хорошо. - Где он? - Я здесь, - откликается Поттер, он сидит на кухне. А я и не увидела его за широкой спиной Рона. - Оу, - немного сконфузилась я на секунду. – Привет, - уже более весело добавляю я. - Привет, - как же сухо звучат слова из его уст! - Герми, ты, наверное, совсем замёрзла, пока ехала. Будешь чай? – заботливо осведомляется Уизли. А ведь и вправду, я совсем не чувствую рук. И я киваю. – Хорошо. Тогда я сейчас сгоняю в магазин, а то нам здесь и есть-то даже нечего. Я скоро. А ты пока грейся и развлекай Гарри. Рон удаляется, а я стою в проёме между коридором и кухней, боясь войти внутрь или вообще пошевелиться. Я не поднимаю своих глаз на своего друга, он тоже. Через минуту я слышу звук закрывающейся входной двери – Рон ушёл. И я решаюсь заговорить. - Как ты? Гарри молчит, всё ещё не поднимая головы. Мне вновь становится не по себе. За что он так со мной? Я ведь просто проявляю вежливость, я не прошу его быть со мною любезным, я хочу лишь понимания. - Гарри? – мой голос звучит надломлено, слово он – театральная кукла на верёвочках, которой руководят, но сейчас никого нет, чтобы ей управлять , и она, обмякнув, лежит в непонятной позе на столе, ожидая, когда придёт хозяин. - Я нормально, - отрывисто отвечает он. Но я же знаю, что он врёт. - Я знаю, что это неправда, - сажусь напротив парня на стул, устремив на него свой проницательный взгляд, с которым лишь может посоревноваться его собственный. - Правда? – он глядит как-то испуганно, словно я могу его обидеть. Вот глупый. - Правда, - я касаюсь его запястья. – Расскажи мне. - Что? - Расскажи мне всё, что захочешь. Пару минут мы молчим, и я уже отчаиваюсь что-либо услышать. Тишина звенит в моих ушах, как громогласный туш, издаваемый огромным оркестром. Но вот Гарри нарушает это неприятное чувство потоком слов, которые, если бы это были настоящие волны, потопили бы меня, поглотили бы, и я бы не выплыла. - Гермиона, со мной что-то творится. Меня снова что-то грызёт изнутри. Только вот, что именно? Ощущение такое, будто я сделал что-то не так или что-то натворил, будто я преступник или вроде того… Вся эта ситуация вокруг меня действует угнетающе. Да кому я рассказываю? Ты сама подвержена влиянию этой атмосферы. Это не то, о чём я мечтал. Совсем не то. Столько душевных терзаний я за всю жизнь не пережил, сколько мне досталось за эти несколько месяцев. Сердце. Моё сердце, как оно это всё выдерживает? На его месте, я бы уже сдался, - я едва качаю головой: он не сдался. – Хотя временами кажется, что оно вот-вот остановится, уж так оно ноет и воет, как одинокий волк, упустивший добычу. Оно медленно и протяжно пропускает через себя литры крови, всё тяжелее пропуская её. Дышать в такие минуты совсем невозможно. Всё тело сдавливает в тиски, так что ни одна клеточка тела не в состоянии вкусить живительной влаги кислорода. Перед глазами всё плывёт и тает, я проваливаюсь во тьму, как в те времена, когда я мог мысленно проникнуть в сознание Сама-Знаешь-Кого, - при упоминании его я холодею ещё больше. – Тогда я думаю, что умираю, и я готов к смерти. Но каждый раз мучения не кончаются – я вновь вижу свет и различаю предметы. Дышать всё ещё трудно, но терпимо. И я проклинаю всех создателей, если они вообще существуют, чёрт бы их побрал, за то, что не забрали меня к себе. И я уверен, что следующий раз будет последним, что я больше такого не выдержу. Но мои мысли не имеют и грамма веса, они – ничто, ветер, пыль, прах. Я вновь не мог уснуть сегодня. Это стресс – твержу себе я. Только стресс. И усталость. И нервы. И я сам. Наверное, всё это не стоит стольких переживаний, но я не могу не думать о будущем, которое я не могу обеспечить вам, - Гарри смотрит на меня своими чистыми, почти прозрачными глазами, а я молчу. Потому что жду продолжения. Его слова потрясают меня до глубины души, и обычным «успокойся, всё будет хорошо» здесь не поможешь. – Возможно, нужно быть терпимее, сильнее, но меня этому не учили. У меня даже не было подходящих примеров. Мама с папой не в счёт – я их совсем не знаю. Мне нужно понять, как действовать дальше. Я в замешательстве, Гермиона, - впервые за долгое время он назвал меня по имени, и моё сердце вновь затрепетало. – и отчаяние в любую минуту может овладеть мной. Но я держусь, пытаюсь. Потому что знаю: я должен. У меня ещё есть силы бороться, чтобы противостоять им, всем моим врагам, оставшимся на земле и даже своему собственному организму. Ты поможешь мне, Гермиона? Ты поможешь мне продолжать воевать?