Зимнее сердце для лета

Доктор осмотрел Гарри, сделал все нужные пометки у себя в карте и сказал, что это было то, что они, врачи, ожидали. Да, именно ожидали. И даже «были удивлены», что такой криз не случился раньше. Раньше! Да они бы ещё его уже в пятилетнем возрасте убили своими диагнозами и мнимыми прогнозами. Они всегда такие пессимисты или состояние Поттера действительно так плохо? Но убило меня другое – доктор сказал, что такие кризы теперь могут случаться чаще, потому что болезнь прогрессирует. И теперь «нельзя оставлять его одного ни на одну секунду». Меня, конечно, такая перспектива устраивала, но тогда моему плану пришёл бы конец. Хорошо, что у нас есть Рон! Всё время, как врач осматривал Гарри и давал нужные рекомендации, Рон сидел с видом знающим, многозначительным и серьёзным. Можно было подумать, что он подкован в медицине и что понимает все названия препаратов и термины, которые произносил мужчина. Но я-то знала, что Уизли старается, мучается запомнить и понять всё, что слышит. Скулы его были напряжены, а взгляд вдруг поумневших в сто раз глаз был устремлён вперёд себя, на доктора. Вышли из больницы мы уже тогда, когда на город спустились сумерки, такие пьянящие, густые и таинственные. Мы шли молча, словно и разговаривать было не о чем, словно все темы были исчерпаны, словно мы разучились говорить. Но это не мешало нам быть той сплочённой тройкой, которой мы были всегда. И почему число три стало для нас чем-то уж слишком символичным? Наступило то самое январское утро, когда даже просыпаться было нетягостно, когда небо было изрезано полосатыми облаками, будто ночью планеты гуляли по своим орбитам и занесённые временем тропы стали видны даже днём. Солнца практически не было видно, видимо, оно спряталось в одной из своих сокровищниц, чтобы не мешать дневному свету тускло пробиваться сквозь щёлочки воздушных полос, как ветер в закрытые старые окна. Утро прошло как обычно. Хотя… Проснулась я достаточно рано, но дома никого не обнаружила, натыкаясь лишь на голые стены и пустую домашнюю мебель. Но я обрадовалась одиночеству. Сейчас оно не чувствуется так остро, как это бывает в минуты грусти или надменной злости, когда «весь мир против тебя» и ты не знаешь, что делать. Это минуты свободы, которые вдыхаешь полной грудью, сладостно потягиваясь и прыгая по всему дому, напевая любимую песню, слова которой ты знаешь наизусть, те самые слова, что кажутся родными и близкими. Именно в эти моменты ты раскрываешься полностью, ведь тебя никто не видит. И кажется, если бы кто-то сейчас открыл невидимую шторочку кулис и заглянул в комнату, он обомлел бы от увиденной красоты и милости. Он увидел бы тебя такой прелестной, ни о чём не заботящейся, настоящей. Это не театр, это жизнь – здесь всё откровенное, всё неприкрытое, разумеется, пока ты один и пока тебя никто не видит. В обществе мы другие, в обществе мы поддерживаем свой статус, пытаемся понравиться людям. Только зачем всё это? Днём откуда-то вернулись Гарри с Роном, и мне непоколебимым тоном было приказано собираться. Недолго соображая, я поняла, что друзья приготовили мне сюрприз, ведь сегодня – мой День Рождения. Я надела нежное, бежевое платье с оборками снизу, которые развевались, когда я кружилась вокруг себя. Надеясь, что я не замёрзну – ведь на улице не месяц май! – я, накинув на себя зимнее пальто, отправилась в по-джентельменски открытую передо мной дверь в неизвестную занесённую снегом английскую улочку. - Куда мы идём? – вопрошала я всё дорогу. Но парни молчали так, будто мы на войне и, когда они попали в плен, им отрезали языки. Я злилась, но по-доброму, потому что была уверена – это только всё ради меня. - Закрой глаза, - попросил меня Рон, когда мы прошли ещё пару кварталов. Здесь я уже начала паниковать, потому что уже и подумать не могла, что эти дурные для меня придумали. Мы начали спускаться по каким-то звонким ступенькам, похожим на кафель или что-то подобное. Мои сапоги на каблуках так и играли по нему незатейливую симфонию. С каждым шагом чувство нетерпения и приятного жжения в груди нарастало. Куда же мы идём? Florence And The Machine - Spectrum Всё ещё с закрытыми глазами я захожу в какое-то помещение. До слуха доносится громкая ритмичная музыка. Это ещё что значит? Меня берут под руки уже с двух сторон (прежде меня вёл только Рон), и мы проходим дальше, сквозь пространство и километры пути, как мне кажется. Музыка не становится тише, и до моего разума доходит, что мы либо в кино, либо в кафе, либо в клубе. Да, последний вариант подходит лучше всего. - Теперь можешь открывать, - шёпот Гарри у меня над ухом заставляет меня дрогнуть, что, разумеется, не остаётся не замеченным. - Открывай! – уже громко кричит Уизли, даже не смотря на него я знаю, что он улыбается во весь рот. Я подчиняюсь натиску друзей, хотя глаза открывать уже и не хочется, так классно было в темноте и покое, относительном покое. В цветовой спектр света врываются все возможные оттенки, от ярко-красного до кислотно-зелёного. Вокруг мигают клубные огоньки, разукрашивая всё вокруг, наполняя жизнью и позитивом. Передо мной на столе стоит огромный, просто гигантский торт, такой белый со свежей малиной наверху и горой сливок вокруг. О боже, как я хочу его съесть! И где они только нашли такое чудо? Малина зимой – это же просто сказка! - Вау! – лишь срывается с моих уст этот восклик. - С Днём Рождения!! – кричат парни, вытаскивая из-за своих спин два букета потрясающих тюльпанов и роз. - Спасибо! – обнимаю я их, сама не зная от чего так трепеща. Мы не пьём в этот день, ведь друзья знают, насколько я это не люблю. Даже в своё восемнадцатилетие я ни капли не выпью. И другим не позволю. Мы просто веселимся, поём и танцуем, разговариваем и шутим. Так шикарно и радостно не проходил ещё ни один Мой День. Вокруг столько людей, нервически дёргающих руками и ногами. А Рон ещё и шевелюрой, такой рыжей длинной и милой. Гарри двигается ритмично, частенько плавно и как-то аристократично. Мне всегда нравилось за ним следить, отмечая характерные черты его лица и выразительные косточки на худощавых руках. - Я отойду, - бросает единственную за последние полчаса фразу Уизли и удаляется вглубь танцующей плотной толпы. Я продолжаю танцевать, всё поглядывая на Гарри, который то и дело бросает на меня подозрительные взгляды и запускает руку в волосы, изображая задумчивость, только в танце. Это выглядит необычно и даже смешно, но мне нравится. - Почему ты так на меня смотришь? – перекрикивает музыку парень. - Спасибо, - вместо ответа произношу я. - За что? - Так роскошно, как сейчас, ещё не было. - Я рад, что тебе нравится, - самодовольно говорит Гарри. - Но всё же не уходи от вопроса: почему ты так на меня смотришь? Я даже не осознаю, почему и как я пододвигаюсь к нему ближе, так, чтобы орать не пришлось. И так, чтобы просто быть к нему ближе. - Я борюсь с желанием тебя поцеловать, - признаюсь я. Теперь я и сама понимаю, что чувствовала весь этот день, всё это время, пока Поттер был рядом. Мне чертовски хотелось впитать его в себя, полностью, без единой упущенной частички. Мне хотелось прикоснуться к нему, понять, о чём он думает, услышать его сердце. - Кстати, неплохо получается, - лучезарная, даже довольная улыбка мелькает по его лицу, не желая исчезать. - Не смешно! – вдруг становлюсь серьёзной я. Он ещё и шутить вздумал! Не люблю, когда играют на моих чувствах, хотя этот парень именно этим всю жизнь и занимается. - Тише-тише, - вновь улыбка, но уже добрая и успокоительная. Обожаю, когда он так делает. – Говоришь, борешься с желанием? Может, не стоит? Я не успеваю ни о чём даже подумать, как его горячие, как смола, губы впиваются в мои. Чувство такое, будто я ем мороженое или мёд, такое сладостное, протяжное и жаркое. Его руки в моих волосах, моя рука покоится на его шее, и мы растворяемся в пустоте. До слуха едва доходит ещё секунду назад громко звучащая музыка, и люди, только что толпящиеся вокруг, становятся безликой мебелью. Да, именно так я это и представляла. Хотя, даже слишком сказочно, чтобы это было правдой. Гарри целует меня так чувственно, так страстно, но не слишком напористо. И останавливаться он не собирается. Мне жутко приятно ощущать это необычное, такое возвышенное чувство приятности и надёжности. Это несравнимо ни с чем существующим на земле. Это исполнение желаний. И что теперь будет? Хотя, это ведь не важно. Сейчас мы вместе – и это главное. Надолго ли? Не знаю, насколько всё это возможно, но фантазия моя разыгрывается не на шутку. Мы будем вместе? Или куда мы идём?