На запах.

Вечером Лен, порхая по кухне, готовил праздничный ужин, я, помогая резать овощи, выслушивал каких вершин достигну, став моделью. Что Рин будет мной гордится, а Лен всегда поможет своими связями. Что ж, боюсь его ждет сегодня большой сюрприз. Я понимал, что модельный бизнес может стать неплохой подработкой на время, но не более. Мне еще вчера пришел ответ из универа с решением о зачислении моей персоны на медицинское отделение с выплатой стипендии. Рин пришел ближе к восьми и, поцеловав Лена в щеку, направился на кухню. - А по какому поводу праздник? - присвистнул отец. - Сегодня у меня на работе произошло ЧП и мне ничего не осталось, кроме как попросить Ника подменить зарвавшуюся модель. И-и-и-и… - Лен выдержал паузу. - Ник справился на ура! От него невозможно было глаз оторвать! - Ну, а ты чего молчишь? - хмурился отец. - А я для себя уже все решил, - пожав плечами, ответил. - Пока я не против покривляться перед камерами, а потом у меня на это времени не будет. - И что ты решил потом делать? - продолжал хмуриться отец. Ему явно не по душе было, что я согласился на предложение папы. Я, заговорчески улыбнувшись им обоим, достал из кармана мятый конверт и передал отцу. Тот, развернув письмо, начал внимательно вчитываться. Лицо светлело, а брови распрямлялись по мере прочтения. Отдав письмо папе, отец встал и ушел в гостиную, провожаемый нашими недоуменными взглядами и через десять секунд вернулся с бутылкой вина. - Дорогой, в нашей семье теперь будет настоящий медик. Это надо отпраздновать! Ужин прошел шумно и весело. Рин уже мечтал увидеть меня педиатром с детишками или медбратиком в белом костюмчике и шапочке, а Лен предлагал, как провести лето и куда еще можно направить мое портфолио, которое он попросит сделать Говарда, своего начальника. Так я узнал чего ждут от меня родители и как звали сегодня фотографировавшее хамло. С такими мыслями я и улегся спать. *** Утро стало для меня ранним и неожиданным. В комнату залетел Лен и сдернул одеяло. - Уже шесть утра, а ты даже не умыт, нам надо в 7:30 быть на месте, Салеш не терпит опоздавших. Быстро в душ и на кухню завтракать! Такого Лена я еще не видел. Это какая его муха укусила?! За пятнадцать минут я принял душ и почистил зубы. Уже спускаясь завтракать, я застал папу с расческой в руках, а дальше начался мой персональный ад. Пока меня расчесывали и заплетали тугую косу, я не мог не только чая отпить, но даже бутерброд откусить, иначе на меня начинали ворчать и дергать волосы. - Ты уже поел? На кровати лежат вещи на сегодня. Иди, одевайся. Времени почти нет, а ты еще не готов! Я с максимальной скоростью взлетел в комнату и, сняв пижаму, со скоростью солдата при подъеме нацепил то, что подготовил папа, и только в зеркале обратил внимание на салатовую футболку и черные джинсы, оставшиеся со вчерашней съемки. Закатив глаза, поплелся на выход и, нацепив кроссовки в прихожей, закрыл за собой дверь. Папа уже ждал меня в машине. Добравшись до работы, он подцепил меня на буксир. В машине я благополучно вздремнул минут на сорок и теперь в растерянности мог врезаться во что угодно, ибо глаза не желали открываться ни в какую. Очухался только в гримерке и знакомые омеги уже меня штукатурили, я морщился, чихал, но этого никто решил не замечать. Волосы распустили, помыли и, высушив, чуть завили. В результате всех стараний на меня из зеркала уставился перепуганный красивый парень. Чуть подведенные глаза стали более выразительными, губы сложены буковкой "о", волосы пышным черным каскадом, обрамляли лицо и крупными волнами ложились на плечи и спину. Черные обтягивающие штаны и белая расстегнутая рубашка с классическим воротником-стоечкой и чуть подвернутыми рукавами. Увидь я такое рядом, точно влюбился, несмотря на то, что девушки мне нравятся больше. Лен, забежавший отвести меня на съемочную площадку, поправил рубашку и босого меня потащил. На мои возмущенные вопли оборачивались мимо проходящие, я же чуть ли не гарцевал на холодном кафельном полу. На площадке уже все было готово и ждали только нас. На этот раз играла довольно ритмичная музыка. Я стоял, поджав одну ногу, слушал какого-то альфу, раздевающего меня взглядом, и пытался сдержать приступ гнева. Убил бы, суку! Но вместо этого приходилось улыбаться и слушать тему съемок. - Ты избалован и тебе хочется соблазнить брутального альфу, он же отъявленный хулиган и ему все равно, кто ты. Он одиночка и ты хочешь, чтобы он стал зависим от тебя. Понял? - Угу, - мрачно откликнулся я, в очередной раз запахивая на себе рубашку. Рядом с фотографом уже стоял папа и мой партнер по съемкам. Парень был действительно очень красив, но ни в коем разе не смазлив. Короткие темные волосы, чувственные губы, нижняя чуть пухлее верхней, прямой нос и загорелая кожа. Накачанная грудь, обтянутая модной дырявой майкой, свободные штаны с не зашнурованными берцами. Пожалуй все. Я разочаровался даже, дерзко, но никакого бунта. Папа потянул меня в сторону зеленого фона и, шепнув на удачу "Ни пуха…", придал ускорения в нужную сторону. Вот только не учел того, что мои ноги уже окоченели от холода и сами подвернулись через пару шагов. Упасть мне не дал партнер по сессии и вот тогда я понял, почему выбрали его. Цвет глаз был пронзительно-голубым, как у хаски или лаек. - Не ушибся? - мягко улыбнулся он. - Нет, - буркнул я, освобождаясь от ненавязчивых объятий, и уселся на подиуме так, что бы было удобней растереть ступни и одеревеневшие мышцы. - И долго нам тебя еще ждать? - надо мной возвышался Говард Салеш. Ничего не отвечая, я прикоснулся ледяной ступней к щиколотке мужчины. Чуть склонив голову, он улыбнулся, что меня несказанно удивило, и, присев на корточки, взял ступню в горячие ладони и начал растирать, смотря прямо мне в глаза. Сказать что меня напрягала эта ситуация, это значит не сказать ничего! - Ногу… - пискнул я. - Что ногу? - спросил он. Ух, какие интонации бархатные. - Ногу, извращенец, отдай! - гаркнул я и, от смущения потеряв весь свой страх, выдернул из его рук щиколотку. Я был готов к любой реакции, но только не к тому, что Говард начнет смеяться. - Сладкий oмежка! - так прошептал он мне, что услышать мог только я. Рррр… Я поднялся и зло посмотрел на по-идиотски лыбящегося партнера. Ну ты у меня получишь! Все равно больше выместить злость не на ком. - Музыку громче! Начали! - из темноты за софитами раздался голос причины моей злости. Ну что ж, потанцуем! Я зашел чуть за спину альфе, по-свойски положил руку на футболку, так что казалось, дырки были разорваны моими когтями, постарался состроить самую невинную моську. Чуть приподнявшись, чтобы хоть немного сравняться ростом с этой дылдой, открыто посмотрел в его удивленные глаза. На талии почувствовал горячие ладони альфы и он чуть наклонился, пытаясь меня поцеловать, но я отклонился назад и поцелуй достался шее. Дальше все действия напоминали плохо поставленную эротику. Альфа поцелуями опускался все ниже, а я все сильнее выгибался, чуть ли не становясь на мостик. Одной рукой я схватился за волосы и, отодрав лицо от свой груди, отстранено посмотрел на удивленного парня. Второй рукой я взял его запястье и уже через секунду возвышался на поверженном альфе. Заломив руку назад и все так же держа его за волосы, чуть нагнулся и, чтобы это было по-эффектней, выгнулся в спине, оттопырив попу, лизнул мочку уха. Отпустил руки и сжал ногами бедра в миг подскочившего альфы. Я легко спрыгнул и уже хотел уйти, как почувствовал на плече руку, а после и парня прижимающего меня к себе. Еще одна подсечка и моя босая нога стоит на его груди не давая подняться. Я протянул ему руку, все еще стоя и дал чуть приподняться, прежде чем убрать ногу. Только сейчас я понял, что музыка стала более динамичной и, кажется, партнер это тоже заметил, так как, прежде чем подняться, он провел рукой по моей икре и, дернув за чуть согнутое колено и заставляя на него упасть, сам поднялся и теперь смотрел на меня свысока. Я протягиваю к нему руки и меня одним рывком поднимают и чуть наклоняют, опирая на ногу. Я на него усаживаюсь и, дернув за руку, уже сижу сверху. Чуть наклоняюсь к его груди, как бы желая поцеловать, но резко оказываюсь под альфой. Вот только лечь на себя я не позволил, выставив ногу и уперев ее в торс. Ну нет, дорогой, меня так просто не поимеешь. Развлекаясь подобным образом, я совершенно потерял счет времени. Когда прозвучала команда об окончании съемок, я чуть ли не упал от накатившей на меня усталости. Только силой воли заставил себя отказаться от протянутой руки помощи партнера и упал в объятия папы. - Поехали домой, - я состроил самую жалобную моську. - Конечно, родной, сейчас только переоденешься и поедем. Что мне говорили по пути с площадки я не слушал, так как был полностью погружен в себя. Две недели я провел в спокойствии, папа меня никуда не возил и я занимался привычными делами, читал, ходил в секции, гулял с единственным другом. А потом на плакатах города и страницах журналов появилась моя реклама, и тихая жизнь кончилась. Меня узнавали на улице и пытались зажать альфы, ребята из секций стали более ехидными, отпуская по моему поводу сальные шуточки, пресса выдумывала небылицы. Пришлось в срочном порядке покупать очки без диоптрий в кошмарной роговой оправе, волосы стягивать в неопрятный хвост и носить мешковатую одежду. Друг подшучивал, что такова цена славы. Отец недовольно хмурился, зато папа летал на крыльях счастья, называя меня маленькой или яркой звездочкой. Так незаметно подошло к концу лето и начались дни учебы. Я радовался, что меня тут никто не узнавал и считал серой мышкой. Крису родители купили мотоцикл и он три раза в неделю заезжал за мной в универ. Мой друг не стал никуда поступать, решив после школы годик отдохнуть, и устроился на работу в мелкую редакцию внештатным репортером. Последнее время на работе у него было не все хорошо, но при мне он старался не вспоминать. Тогда я предложил ему взять у меня интервью. Крис долго отпирался, но в итоге согласился. Он заехал за мной в универ, и мы направились ко мне, где я переоделся, привел себя в порядок и, нацепив уже привычные очки, отправились в парк, где решено было сделать пару фоток напротив рекламных стендов. Потом мы пошли в зал, где проходили наши занятия танцев. Ребята тоже поддержали Криса и танцевала вся группа, переодевшись в костюмы. Через три дня статья была на первых полосах газеты, а Криса завалили предложениями о работе. Лен булькал от негодования, когда читал. Он мечтал, что обо мне напишет какой-нибудь глянец, а не вшивая газетенка. Так что пришлось задабривать и согласиться на пару съемок в выходные.