Синий айпод

Я не буду начинать с начала, потому что у этой истории начала нет, да и откуда ему вообще взяться. А еще я страшно хочу в туалет (нет, я серьезно) и меня тошнит от того количества еды, что я съела, но это к делу не относится вовсе. Некоторым образом оказались мы в метро – я и один молодой человек – и совершенно неважно, где мы были до этого, чем занимались, и куда теперь едем. Ясно, что телепортов еще не изобрели, а дальше додумывайте сами. И вот, короче, оказались мы неким не магическим, а совсем обыденным неинтересным способом, о котором и упоминать не хочется, в метро. (Давай, повтори это еще тысячу раз). Я ужасно боюсь находиться в метро, уж не знаю почему, просто ссусь, стоит мне туда ступить. Но дело обстояло гораздо хуже, потому что спутник мой боялся находиться в метро еще сильнее меня, и мне нужно было мало того, что его успокоить, так и довести его до дома. Повторяюсь, абсолютно не имеет значения, как это мы оказались в метро, на какой станции, и почему вдвоем, если нам вместе никуда не надо. Так уж получилось. Общаемся мы с этим человеком мало, почти что и нет, но в такой ситуации, когда ты в ужасном месте наподобие метро, есть смысл составить коалицию – так это называется? Если вам вдруг интересно знать, как молодой человек выглядит, то вот вам его описание: мой ровесник, выше меня, глаза серые, волосы длинные, темные, цвета… э… коричневого? Шатенского? Конечно, нельзя так говорить про волосы, но знаете, мне плевать, вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду, а мне бежать надо, я тут о словах не забочусь. Какой у меня рост, знать не обязательно, но если очень хочется, то средний. Я взяла парня за руку – что еще оставалось делать. Он, конечно, не нюня, но достаточно мягкий, добрющий, а в данный момент еще и напуганный. «Не бойся, - говорю, - я тебя доведу, куда надо», - а у самой коленки дрожат. Он так вообще в обморок упасть готов, вот и что такому, как он, в метро вообще делать? Но я езжу намного чаще, значит, опыта больше, хотя я умудряюсь, хоть маршрут у меня никогда не меняется, ехать не в ту сторону – всегда, это моя особенность. Зрение у меня не самое лучшее, так что я ужасно рада, что на табличках в метро некоторые вещи выделяют цветами – я была на красном цвете, а нам надо было на синий. У меня имелась маленькая карта метро, купленная в киоске за десять рублей, и если бы не она, я бы, наверное, вообще с ума сошла. Но, знаете, мне стало все же намного легче, когда юноша взял меня за руку, ладонь у него горячая и сильная, правда, быстро вспотела, но нам уже было без разницы, у нас стояла одна задача – выжить. В этом враждебном мире под названием «метро». Знаете, можете смеяться сколько угодно, я совсем не обижусь, но попробуйте встать на мое место. Идем мы по проходу, людей много, и все так и пытаются нас разъединить. Но у них этого не получается, потому что руки у нас склеились, чувак так крепко меня держал, что мне даже больно стало, но боль эта была отрезвляющей. Я понимала, что держу ответственность не только за себя, но и за этого парня. Нужно было выглядеть уверенной в себе, хотя я ВООБЩЕ НЕ ЗНАЛА КУДА НАМ НАДО ИДТИ. Даже несмотря на то, что у меня была в руке карта, и по табличке я все понимала, да. Но я ведь везунчик, все равно пойду не туда, куда надо… Мы встали на эскалатор, парень – сзади меня. Мне очень хотелось прижаться к нему спиной, и чтобы он меня обнял, придал сил, так сказать. И знаете что? Я это сделала. Пофиг, что этот чувак мне просто знакомый. И что мы не состоим ни в каких отношениях. И что он стеснительный. Он ведь все еще держал меня за руку, верно? Вот и пусть отпустит и обнимет уже, ситуация критическая, может, мы сейчас поедем не туда и умрем, поезд застрянет, или столкнется с другим поездом, или бомба взорвется, или террористы, да мало ли что, Господи, ну в самом деле. Мы в любое время можем умереть. С парнем мы почти не разговаривали, да и как ты тут будешь говорить, если так боишься, что язык проглотил. Парню было бы легче, если бы я его обняла, а не он меня, но тут уже ничего не поделаешь, потому что Я так решила. Не знаю, эгоист ли я, и правильные ли я принимаю решения, но вообще это не важно. Делаю что хочу. Так мы и ехали: я – прижимаясь к парню, он – крепко меня обнимая и потерянно озираясь по сторонам. Были, разумеется, люди, которые смотрели на нас. И наверняка видели в нас парочку. Ну и пусть видят. Может, когда-нибудь и станем, если будем в метро вместе ездить почаще, но это никогда больше не повторится. Приехали мы куда-то, поднялись в огроменном потоке людей – выходной все-таки. И вот оказались на станции вроде бы знакомой, но, черт, я правда не знаю, что делать дальше. «Рур, - говорю я. – Ты только не ссы, но нам придется прокатиться куда-нибудь прежде, чем я пойму, какой путь нам нужен». «Не называй меня Рур», - ответил он, а все остальное его будто не волновало. «Рур», - настойчиво повторила я. Вот и еще одно прозвище, которое я ему придумала. Мы снова держались за руки, на этот раз он, чуть успокоившись, начал поглаживать мои пальцы – мы ждали поезда. Наконец, чучух-чучух приехал, мы в него запрыгнули, я посмотрела на табло и тут мне показалось, что это не тот поезд, в которой нам надо. Хотя на самом деле это был тот поезд. Не смотрите так на меня, повторяю, я от страха что угодно вытворить могу, у меня вообще все мысли путаются. Короче, мы выпрыгнули и сели на другой поезд. И поехали не туда. Я это поняла только тогда, когда двери уже закрылись. «Черт, - сказала я. – Мы все умрем». В метро, честно говоря, творилась какая-то необъяснимая фигня, надо было, наверное, подойти к дядьке-полицейскому и спросить, но я не стала этого делать. На этот раз поезда действительно ехали куда-то не туда, но и я тоже. Трудно объяснять, да и зачем. И вот едем мы эту лишнюю станцию, колени у меня дрожат еще сильнее, потому что я не знаю, куда мы едем, и будет ли у нас возможность вернуться (конечно, будет). Обычно Рур в поездах спал, но тут нам по одной-две остановке ехать, да и людей больно много, встать особо некуда. Делать нечего, чтобы снять стресс, дернула несильно Рура за волосы, он на меня вопросительно посмотрел, а в глазах я его увидела полное доверие (это я ему еще не сказала, что мы не туда едем). Опять мы молчали, я боялась сильнее, чем он, и о чем нам с ним говорить, если он всего лишь мой сосед по парте два раза в неделю и друг друга моего друга. В метро постоянно по радио что-то говорили, про какие-то станции, постоянно уточняли, куда едут поезда, не знаю, зачем это вообще надо, ЧТО ПРОИСХОДИТ, ведь явно что-то происходило, не будут же неразборчиво говорить что-то по радио просто так. Рур в метро впервые за этот год, он думает, что так и должно быть, а зачем я его пугать буду еще больше. Ну вот мы вышли, а по радио что-то там начали говорить, что нет выхода куда-то, и надо переходить с какого-то другого места – в общем, всякую чушь, а впереди как раз поезд уезжал, мне же показалось, что поезд следовал без остановки на этой станции, то есть мы отсюда никуда не уйдем, только если ехать дальше, а дальше пересадки на нашу ветку нет, то есть моя паника усилилась, и тут уже я сжимала руку Рура сильнее. «Рур», - сказала я, чтобы успокоиться и вообще что-нибудь сказать. «Мур», - ответил он. Но тут еще стояли люди, следовательно, рано или поздно поезд остановится, только его все не было и не было, сильно задержался, я была готова просто на рельсы спрыгнуть и лечь. Зачем? Чтобы умереть так, а не от страха. Говорю же, мысль немного путается, но что поделать, страх. И о да, НАКОНЕЦ-ТО ПОЕЗД. Ну и сели. И поехали. И проехали одну станцию, и еще одну – тот, первый поезд, в которой мы забежали и тут же выбежали – действительно оказался нужным. Но чувак даже не заметил этого, он ну совсем плохо в метро разбирался, а остановки почему-то не все объявляли. Перешли мы на синий цвет, и на станции стоял мужчина с рупором, и объявлял, что поезд едет только до станции N, а поезд туда ведет тот, который обычно ехал в противоположную от N сторону. Я ничего не понимала, Рур только философски пожал плечами, и как же я была рада, что он был со мной в этот ужасный миг, когда ты не понимаешь, что происходит, и нужно только подчиняться тому, что тебе говорят, бездумно. Табло, указывающее станции, не работало. Людей было еще больше, никогда там много не было. Поезд-то один. Едем. Такого никогда на моей памяти не было, а ведь я не так уж и часто езжу в метро, раз в неделю вообще-то. Зашли мы в поезд с одной стороны, а на следующей станции двери открылись в противоположной – вы когда-нибудь видели, как за две станции открываются двери с обеих сторон, а? А я вот могу этим похвастаться, хотя все равно было стремно. А в голове бьется только: «Что же случилось, почему поезд только один и не едет в другую сторону?» На самом деле, второй поезд был, но ехал только до той станции, с которой мы зашли. Как сказать-то… Кажется, поезда поменялись местами. Точнее, не местами, а сторонами, в которые ехали. Как хотите, так и понимайте. Вам, наверное, не кажется, что я спешу, раз так много написала, но я-то уже дома, в тепле и спокойствии, строчу тут всякую неинтересную фигню за просто так. Ладно, проехали. Оказаться на родной станции – это просто чудо. Прошло много времени, и вообще-то я пару раз заблудилась, сердце стучало как бешеное, от страха мутило – мне было страшно даже не смотря на то, что рядом со мной был Рур, а ему было страшно так же, как и мне, да, просто потому, что мы в этом чертовом метро, где потолки могут в любой момент разрушиться, поезда разбиться, бомбы взорваться, даже если ни с кем из наших знакомых и собственно с нами этого не случалось. Еще чуть-чуть, и меня бы стошнило теми тремя кружками кофе, что я выпила, и тем печеньем, что слопала, честное слово. Стоило нам оказаться на свежем воздухе (выбрав верный выход из метро, хотя сначала, естественно, мы шли не туда), как нас маленько отпустило. Страх смерти помахал нам рукой и благополучно слился, к моей огромной радости. Милого молодого человека я за руку уже не держала. Мне домой было идти дольше, чем ему, какое-то время мы шли вместе, а потом он свернул в другую сторону, вместо «пока» сказав «спасибо». Кажется, у него уже начинали слипаться глаза, хотя на улице было только девять вечера и ооочень темно. Улицы были пустынны, идти было стремно. Магазин, куда я хотела зайти, был закрыт. Увы. Я шла и проговаривала в уме первые строчки этого рассказа: «У этой истории нет начала»… И тут меня кто-то громко окликнул на всю улицу: ЮЛЬ. Вообще, мне могло показаться, что это было именно это слово, звучало как-то слишком уж громогласно и пугающе, я даже вздрогнула. Во всей улице люди были только на другой стороне дороги, их было трое, а ведь темно, и зрение не ахти – мне это или не мне? Кажется, мне помахали – опять же, мне это могло только показаться. Ну ладно, мне не сложно, я помахала в ответ и пошла дальше. Только почему-то опять стало страшно, и поплохело сильно, было только одно желание – добраться до дома, любой ценой. Но нет, надо ведь в магазин зайти, за великим хлебом: два батона белого, половина черного, как было указано в смс-ке (хотя сначала нужно было только белый, и один). Что ж, зашла в магазин, купила два последних, черного не было вообще. Домой просто ввалилась, взяла телефон и написала Виталику: Это ты был на другой стороне дороги? Примечание: Почему не работали станции... окей. (27/02/16) Я БЫЛ ТАМ. "Певец Григорий Лепс устроил сегодня концерт в переходе метро между станциями «Арбатская», «Боровицкая» и «Библиотека им. Ленина». Музыкант, стоя возле наклеенной на полу надписи «#музыкавметро», исполнил пять песен, в том числе и самые известные: «Рюмка водки на столе» и «Самый лучший день». Как напоминает агентство «Москва», ране руководство метрополитена утвердило 15 площадок, на которых музыкантам разрешено играть. При этом они могут собирать пожертвования за свои выступления." Ну или, что более вероятно: "Поезда не будут ходить от станции "Курская" до "Киевской". Участок закрыт для капитального ремонта пути. В полном объеме линия начнет работать в воскресенье в 5.30 утра." А я думал, террористы.

27 февраля 2016