А, может, неизвестные чувства?

Страх неприятным туманом охватывал и сжимал сердце. Драко вновь посмотрел на спящего гриффиндорца и нежно улыбнулся. В любом случае, главное, ему не надо искать того, с кем он хочет быть всю жизнь, потому что тот сопит совсем рядом, беззащитно и по-детски приоткрыв губы. Накинув свою мантию, Драко решительно встал и тихонько вышел, направившись в сторону подземелий. Ему еще надо было побыть немного в тишине и подумать, за ужином вновь придется видится с papa, а до этого момента лучше продумать детали. Гарри чихнул во сне и в очередной раз недовольно свернулся клубочком, собирая одеяло в комок и чувствуя еще тепло тела Драко. Недовольно открыв глаза, он понял, что слизеринца рядом нет, и тяжело вздохнул. Подумав несколько секунд, он подвинулся на еще теплую простынь и, закрыв глаза, вдохнул. Говорят, что так можно вдохнуть частичку души человека. Ничего особенного он не ощутил, но тут же приятным возбуждением память подбросила одно из воспоминаний примирения, когда входишь в жаркое белоснежное тело и чувствуешь, как оно плавно изгибается в твоих руках, после чего немного тянешь волосы на себя, впиваясь поцелуем в губы, втягивая полустон в себя, дыша этим вдохом. Вот тогда и появляется ощущение, что ты забираешь частичку чей-то души, взамен отдавая свою. И не важно, что говорят друзья, всякие Антруазы и прочие. Все не важно. Главное, Драко с ним. И он опять куда-то смылся. Вздохнув, Гарри откинул одеяло и набросил мантию. И почти вовремя. В этот момент стена в том месте, где был портрет чьей-то аристократической семьи, закрывающий вход в гостиную Гриффиндора, накалилась и с грохотом взорвалась. Гарри успел схватить ее и решительно направив в сторону проема, сощурив глаза, но даже сквозь пыль осыпавшегося камня он быстро узнал тонкое перекошенное лицо главного аристократа магического мира, благо, его сын временами так часто на него походил. Люциус Малфой собственной персоной. По замку прошла волна сине-черной магии, возвещая всех о нарушении в этой части замка, но Люциус уже опустил палочку, бесстрашно делая шаг навстречу Гарри. - Ну что ж, у нас есть минут пять. Приношу свои извинения за столь бесцеремонное вторжение, но я пришел за своим сыном, мистер Гарри Поттер! Последние слова были нарочито растянуты, а на губах играла та самая холодная высокомерная улыбка, которая так часто позволяла самому Люциусу быстро обозначить, кто главный в беседе. Гарри опустил палочку, но не убрал в карман, ясно давая понять, что доверяет гостю не меньше, чем Волан-де-Морту в свое время. - Итак, я повторю свой вопрос: где мой сын?