Хождение по лезвию меча

Старуха-наставница полулежала на тахте, заваленная грязными рваными тряпками, именуемыми одеялом. Чёрные глаза не отражали ничего, а сбивчатое хрипловатое дыхание звучало слишком громко из-за подозрительной тишины в комнате. Нигде ничего не булькало; не нежить не стонала. В избушке была непривычно спокойная обстановка. - Время пришло, - скрипучим голосом произнесла наставница, привлекая их внимание. Таня заметила, что каждое слово давалось ей с трудом, - разговаривая она едва раскрывала засохшие потрескавшиеся губы. В помещении был сквозняк, но девушка поежилась не от этого. В голосе у старухи была тоска, которую она никогда ранее не показывала ученикам. На лице Бейбарсова проскочила секундная смесь жалости и презрения, презрения к слабости той, что воспитала в них силу духа. Но почти сразу он спрятал эмоции под безразличным выражением. - В чем дело? - сухо спросил он, присаживаясь на стул возле тахты. Некромагиня не обратила внимания на его слова ни малейшего внимания, ее глаза колко осматривали Таню, словно оценивая. Гроттер стойко выдержала это, хотя по ее коже побежали мурашки от такого взгляда. Старуха словно вглядывалась вглубь ее мозга, вглубь всех мыслей и воспоминаний... Это было настолько неприятно, что она непроизвольно передернула плечами и скрестила руки на груди, - ее обычная привычка закрываться от постороннего мира. - Не стой там, - приказала наставница. - Сядь и слушай. Таня без промедления последовала ее словам. Приказы, да еще в такой ситуации, следовало исполнять быстро и четко. Иначе потом костей не оберешься, - старуха была слегка импульсивна в действиях. - Я умираю, - просто сказала некромагиня и вновь закашлялась. Кашель был сухой, хриплый и судорожный. Приступ длился немало времени, рыжей же показалось, что целую вечность. Наконец, эта пытка кончилась. Наставница перевела на них свое лицо с заостренными чертами и впалыми щеками и продолжила: - Мой дар должен перейти вам обоим. Равно. Не будет равновесия - не будет силы, данной вам. Когда-то мне передавали Дар, и я помню это ощущение. Славный вкус всевластия и триумфа... Это привлекательно, не так ли? Некромаги молчали. Ответить было нечего: каждый из них не раз желал старухе смерти, но когда она была так близко... Это звучало отвратно, но они привязались к ней. Несмотря на все ужасы, что та вытворяла, она была им кем-то вроде матери. Хотя они оба знали, что ни одна мать не бросит своих детей в одной комнате наполненной ядовитыми пресмыкающимися практически без магии. Но они прошли через все это, часто ощущая запретные чувства: благодарность, которую оба умело скрывали под сарказмом, счастье после каждого удачно пройденного испытания и, чего греха таить, частицу любви, без которой они бы погибли в этом и правда безумном месте. Старуха молча наблюдала за их эмоциями. Как бы эти юнцы не старались их скрыть, но она читала их как открытые книги. Каждое мимолетное движение бровью, каждое невольное движение мускулом на лице... Все это так или иначе обозначало какую-то мысль, какое-то чувство. Да, им было далеко до настоящих хладнокровных некромагов, ведь они оба были как взрывчатки, дополняющие друг друга. - Не надо думать так громко, - поморщилась она. - Мне не до ваших мыслей. А теперь, - властно произнесла она, - Таня, Глеб! Дайте свои руки. Некромаги переглянулись. Они не знали, что сейчас произойдет, поэтому немного медлили. Таня неуверенно поглядывала на Глеба, а он с бесстрастным лицом смотрел на нее. Это длилось недолго, парень приподнял бровь и насмешливо поклонился: - Дамы вперед. Девушка вспыхнула. Да как он смеет! А вдруг сейчас произойдет что-нибудь ужасное, а он отправляет первой ее, как какую-то разведочную псину... - Живо! - рявкнула наставница. - Оба! Весь ее болезненный вид исчез, - появилась властная, всемогущая и злая ведьма. Не сговариваясь, некромаги положили руки в ее раскрытые ладони и с опаской посмотрели на нее. - Fortitudo mea, omnipotens, in ipso mihi studiosis et pari potestate dominari mundo podiri honorare, - напряженно смотря ввысь, произносила она. Тело начало мелко подрагивать, лицо наливалось кровью, но она продолжала стойко повторять заклинание. - Affectuum vires temperare da, ut vincere hostes dimittet eos! Из носа у наставницы потекла струйка крови, тело затрясло в жутких судорогах, она неестественно выгнулась в спине; в руки своих учеников вцепилась мертвой хваткой. - Atque ego quoque etiam, tradamque eis, potentiam! - выкрикнула она последнюю часть заклинания и... Упала на подушки. Таня и Глеб, в смятении посмотрели на тело их всемогущей наставницы и выдохнули. В ее глазах навсегда застыло стеклянное выражение. Кошмар закончился. Настало время большего кошмара.