Шепот ветра

Однако, все прошло вовсе не так страшно. Вместо того, чтобы возмутиться, синьор Кастильо вдруг спокойно произнес: - Зайди ко мне в кабинет после того, как я позавтракаю. Нужно поговорить. - Пап, но мы ведь просто... – попыталась возразить Виолетта. Синьор Кастильо жестом остановил ее и обратился к Ольгитте: - Мы с Ромальо проголодались. - О, да, конечно, - засуетилась женщина. – Через секунду все будет на столе. Взрослые поспешили уйти в дом. Но синьор Кастильо, уже в дверях, неожиданно обернулся и… подмигнул мне? Что-то я ничего не понимаю! - Фуф! – выдохнула Виолетта, когда входная дверь закрылась. – Неужели приветствие закончилось! Мы снова присели на ступень. Несколько мгновений ни один из нас не находил слов от пережитой сцены. - Интересно, что папе нужно от тебя? – пробормотала девушка, нарушая тишину. - Не знаю, - пожал я плечами, - но ведет он себя, вроде, не так уж и агрессивно. - У него какое-то воспаленное воображение, - заметила Виолетта. – Это же надо было, на основе заявления о том, что мы с тобой постоянно вместе, решить, будто у нас… Очень странно, правда? - Это еще мягко сказано, - согласился я. – Но, думаю, его задел, скорее, тот факт, что у нас появились секреты. А ты ведь совсем недавно покончила с враньем. Кстати, почему ты все-таки не хочешь рассказать отцу про Леона? - Честно? Понятия не имею, - вздохнула Виолетта. – Мне просто хочется, чтобы это осталось в тайне. - Но ведь я в курсе. - Вот, об этом я как раз еще ни разу не пожалела. А оповещать всю семью мне совсем не улыбается. Папа должен это понимать. - Он понимает. Просто ему непонятно, почему ты доверила свою тайну мне – мальчишке, а не той же Ольгитте, к примеру. - Федо, ты понимаешь меня больше, чем кто-либо другой! – воскликнула Виолетта. – В сто раз больше! Тут она положила голову мне на плечо. Борясь с нахлынувшими от прикосновения чувствами, я бессознательно приобнял подругу, вздохнул и тихо произнес: - Между прочим, тебе не следует волноваться, Вилу. О том, что произошло, я не расколюсь даже под пыткой. Ты мне веришь? На лице Виолетты снова появилась улыбка, от которой у меня все внутри потеплело. А потом, она вдруг произнесла такие слова, что мое сердце почти выпрыгнуло из груди. - Верю, Федо! Еще как верю! Тогда я понял, что, действительно, буду хранить эту тайну до гробовой доски. Я никогда не предам свою подругу. Никогда. Но через мгновение Виолетта вдруг напряглась, подняла голову (но не сбросила с плеч мою руку) и серьезно спросила: - А если папа будет тебе угрожать? - В смысле? – опешил я. – Чем он может угрожать? Ведь моя мама – его давняя подруга! Сеньор Кастильо меня с пеленок знает! Уж кому-кому, а мне он вреда не причинит! - Конечно же, нет! – испугалась Виолетта. – В этом плане папа совершенно безобиден. Но что, если он пригрозит, к примеру, отослать тебя в Италию, если не расскажешь? Я задумался. Это мне в голову не приходило. Факт в том, что, хоть синьор Кастильо и безобиден в плане физического вмешательства (ну, по крайней мере, когда дело касается меня), он может обойтись и без него. Но я все равно не расколюсь! Мне будет сложно и больно оставить Виолетту одну, в такое время, но… - Тогда уеду и буду переживать за тебя уже оттуда. По крайней мере, буду знать, что не предал, и… - Нет! – вдруг воскликнула моя подруга. – Нет, Федо, я не могу потерять тебя! Если папа, действительно, пустит в ход такую угрозу… Тогда расскажи ему все о вечеринке и Леоне! Что угодно, лишь бы ты остался рядом со мной! Слова лились мне на душу подобно бальзаму и ласкали слух. Она готова на все, лишь бы я был рядом… Это дорогого стоит, между прочим. Особенно, для влюбленного друга. Мы с Виолеттой обнялись и замерли в такой позе, что почти свело меня с ума. Как же мне хорошо от таких объятий! Мне становится тепло от любого соприкосновения с ней, а уж от объятий – тем более. - Я никогда не сделаю того, чего ты не захочешь, Вилу, - шепнул я, пока мы не отстранились друг от друга. - А я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни, - тоже шепотом отвечала она. – И, если ты все не расскажешь папе, я сделаю это сама. Ты ведь не хочешь меня оставлять, правда? - Конечно же, не хочу, - рассмеялся я. – И никуда от тебя не денусь! Посидев так еще с минуту, мы, наконец, отпустили друг друга, Хоть мое сердце, при этом, и заныло. Я посмотрел на часы и произнес: - Наверное, сеньор Кастильо уже позавтракал. Пора идти на разговор. - Я подожду в гостиной, - кивнула Виолетта. – Если что, зови. И расскажи мне потом все. Я буду волноваться. - Не стоит, Вилу, - улыбнулся я. – Говорю же, вряд ли у твоего отца воинственные намерения! - Я все равно буду волноваться! – не унималась моя подруга. Если что, ты сделаешь так, как я сказала? - Думаю, сначала все же позову тебя, и мы вместе расскажем. Ну, я пошел. Виолетта ободряюще погладила меня по плечу. Было заметно, что она переживает. Нет, наверное, даже боится. Но чего? Того, что я могу все рассказать синьору Кастильо, или того, что он может отправить меня домой? Не сумев найти ответа на этот вопрос, я поднялся и направился ко входу. Виолетта, как и обещала, села в гостиной, скрестив руки и ноги, что говорило о крайней степени ее напряженности. Бедняжка! - Все будет хорошо, - уже стучась в дверь кабинета синьора Кастильо. - Войдите, - крикнул он. Я робко заглянул внутрь. И синьор Кастильо, и Ромальо, разом повернулись ко мне. - А, это ты, Федерико, - кивнул отец Виолетты. – Входи, присаживайся. Закрыв за собой дверь, я сел на ближайший стул и, не дав никому рта раскрыть, твердо заговорил: - Сеньор Кастильо, я хочу, чтобы вы знали: у нас с Виолеттой нет ничего, так сказать, из ряда вон выходящего. Мы просто… - Успокойся, Федерико! – дружелюбно улыбнувшись, оборвал меня тот. – Я вовсе не об этом хотел с тобой поговорить. То есть, об этом, но с несколько иной позиции. - Это как? – опешил я. - Думаю, ты уже достаточно вырос, чтобы я мог поведать тебе то, о чем твоя мать, по-видимому, так и не смогла рассказать. - О чем? – непонимающе спросил я. - Вы с Виолеттой были почти обручены еще до рождения. Вот это номер!