Шепот ветра

- Мы – что? – только и смог выдавить я. - Разумеется, это было лишь устное соглашение, - продолжал синьор Кастильо. – Дело в том, что я очень давно знаю Аврелию. Мы с Марией, если быть точным. Кстати, и твоего отца – этого подонка – мы тоже знали. - Ничего себе, вы знали! – присвистнул я. – Даже я его в глаза не видел! - Конечно, не видел. И я бы тоже не хотел его видеть. Нет, по мнению Аврелии, он был красавцем. А потом… потом так получилось, что она забеременела тобой. А эта лицемерная свинья… - Значит, он бросил маму? – нахмурился я. - Именно, - кивнул синьор Кастильо. – Аврелия была в отчаянии и даже всерьез подумывала об аборте. К счастью, мы с Марией сумели ее отговорить. А через полгода выяснилось, что моя жена тоже беременна. Они с Аврелией тогда часами говорили по телефону. Мария почти каждые выходные таскала меня в Италию. Тут он улыбнулся. - Представь только, как это выглядело: меня с двух сторон держат под руки две беременные женщины, будучи на разных сроках… Да прохожие наверняка думали, что у меня гарем! Я рассмеялся, живо вообразив эту картину. - Так вот, - посерьезнев, продолжал синьор Кастильо, - в один из таких выходных мы обсуждали, кто кого больше хочет: мальчика или девочку. И тогда было принято некое… соглашение. Если родятся оба мальчика или обе девочки, мы будем съезжаться каждые каникулы, гостить друг у друга, вместе путешествовать и так далее. Короче, делать все, чтобы наши дети дружили. Если же родятся мальчик и девочка, мы подождем до того, как вы, более или менее, повзрослеете. - И что? – не понимал я. – Вы решили нас обручить? - Не совсем, Федерико, - вмешался Ромальо. – Было решено предоставить выбор судьбе. - Вот именно, - подхватил синьор Кастильо. – Мы просто договорились: если вы понравитесь друг другу, никто не станет протестовать. Ну, а если нет, значит, так тому и быть. - Так, - потряс головой я. – Одну секунду. Значит, вы решили, что не будете против наших возможных отношений? Синьор Кастильо с Ромальо одновременно кивнули. - Ладно, - подытожил я. – Это еще вполне себе понятно. Но зачем вы сейчас это все мне рассказали? - На всякий случай, - пояснил синьор Кастильо. – Просто вдруг подумал: а если ты что-то чувствуешь к Виолетте, но боишься признаться из-за меня? - Сеньор Кастильо, - твердо произнес я, - если бы дело было в страхе перед вами, я не поехал бы сюда вовсе. Тут Ромальо прыснул. - Не поверишь, - выдавил он сквозь смех, - но я буквально только что говорил ему то же самое! - Подожди, - нахмурился синьор Кастильо, обращаясь ко мне, - так ты не отрицаешь того, что Виолетта тебе нравится? - Не цепляйтесь к словам, - отмахнулся я. – Так или иначе, а могу поручиться, что у нас с Виолеттой только дружеские отношения. Можно даже сказать, братские. Но не более того. - Федерико, при чем здесь отношения, когда речь идет о твоих чувствах? – упорствовал синьор Кастильо. – Я спрашиваю: Виолетта тебе нравится, как девушка? Я с ужасом ощутил горячую волну крови, хлестнувшую по лицу. Черт! Мне сейчас только покраснеть не хватало! И так голова кругом от неожиданных новостей. А тут, в довесок… Тем не менее, краска все же успела залить мои щеки. Синьор Кастильо это, конечно, заметил и рассмеялся. - Так и думал! – воскликнул он. – Моя дочь просто не может не нравиться! Объясни только, почему вы всего лишь друзья, если я здесь ни при чем? Что ж, ладно, меня раскусили. Придется рассказать правду. Другого варианта нет. В конце концов, у мамы, наверное, есть причины доверять синьору Кастильо. А я должен доверять ее суждениям, как образцовый сын. Что ж, Федерико, снимаем маски! С этими мыслями, я вздохнул и горько заговорил: - Да, вы правы. Виолетта нравится мне еще с предыдущего приезда. Она знала об этом, но теперь, наверное, подумала, что подростковое раздолбайство отхлынуло, или что-то в этом роде. А правда в том, что, как она мне нравилась, так ничего и не изменилось. Ну, почти ничего. Изменились мои взгляды на эти чувства. Я решил, что, если Виолетта много для меня значит, я должен сделать все, чтобы она была счастлива. Поэтому я приехал. Чтобы побыть ей хотя бы другом. - Стоп! – не понял синьор Кастильо. – А чувства Виолетты к тебе… - Какие чувства?! – с болью в голосе простонал я. – Да нет никаких чувств! В этом-то все и дело! Нет их, не было, и никогда не будет! Я спрятал лицо в ладонях. Синьор Кастильо и Ромальо были явно впечатлены, поэтому молчали. Наконец, моего плеча коснулась чья-то рука, а наш с мамой друг произнес: - Ничего себе! Да на основании этой истории можно снять целый сериал! Ну, уж одноименный фильм – точно. Ты мазохист, Федерико! Нежели тебе так нравится причинять боль самому себе осознанием того факта, что ты не нравишься Виолетте? - Конечно, нет, - заявил я, подняв голову. – Но, если это нужно ради ее счастья, я буду эту самую боль терпеть. И буду рядом, пока она нуждается во мне. - Да нет, Герман, - присвистнув, вмешался Ромальо (он-то и положил руку мне на плечо). – Федерико у нас не просто мазохист. Он – БЛАГОРОДНЫЙ мазохист. Ну, или с рыцарским уклоном – это уж, как будет удобнее его называть. - Подожди, - отмахнулся от него синьор Кастильо и снова обратился ко мне. – Слушай, а почему ты решил, что никогда не сможешь понравиться Виолетте? - Потому что это невозможно, - не понял я. - Но почему? Почему невозможно? - Жизнь – не сказка, - покачал головой я. – Здесь чудес не бывает. Любовь – это такая штука, которую нельзя заслужить или вызвать. Ее можно только почувствовать. А, поскольку Виолетта эту самую любовь изначально не почувствовала… - Ты сам себе противоречишь, - заметил Ромальо. – Любовь с первого взгляда случается только в сказках. Так, может быть, если дать Виолетте копнуть поглубже… - Может, тогда она что-то к тебе почувствует? – подхватил синьор Кастильо. Так. Это уже – перебор. Отец Виолетты учит меня, как добиться ее расположения? Точно перебор! Еще какой! К тому же, эти двое пытаются внушить надежду, а мне ее чувствовать никак нельзя. Нет, пора заканчивать этот разговор! - Знаете, давайте-ка, мы уж сами как-нибудь разберемся, - подытожил я. – А к вам, двоим, у меня будет просьба: чтобы никто не узнал об этой нашей беседе, и, особенно, о моих чувствах к Виолетте. Пусть это будет нашей общей тайной. - А, кстати, о тайнах, - спохватился синьор Кастильо. – Что все-таки случилось с Виолеттой? Почему она так странно себя ведет? Так! Приплыли! - А вот на этот вопрос я не стану отвечать даже под пыткой! – без тени сомнения отрезал я. - Но ведь я – отец! – возразил синьор Кастильо. – Тебе не кажется, что у меня тоже есть право знать?! - Безусловно, есть. Но пусть ваша дочь вам все сама расскажет, если захочет. - Ты прекрасно знаешь, что ничего она не расскажет! - И вы решили использовать меня, как информатора?! – возмутился я. – Не выйдет! В ответ на такой выпад синьор Кастильо вполне мог разозлиться, но вместо этого он просто улыбнулся и произнес: - Молодец. Проверку на вшивость выдержал с честью. Теперь я могу спокойно работать, потому что моя дочь в надежных руках. - И не накручивай себя, Федерико, - добавил Ромальо. – Может быть, в один прекрасный момент, Виолетта посмотрит на тебя совсем по-другому, а потом еще долго будет думать, где раньше были ее глаза. Невольная тень улыбки скользнула по моему лицу, но я лишь благодарно кивнул ему, в тысячный раз внушая себе, что нельзя давать надежде места в сердце. - И еще один вопрос, - поднимаясь, обратился я к синьору Кастильо. - Давай, - приободрил меня тот. - Можно мне рассказать Виолетте о вашем договоре с мамой? - Думаю, да, если ты считаешь, что так будет лучше для нее, - подумав пару секунд, ответил синьор Кастильо. - Спасибо, - поблагодарил я и вышел из кабинета.