Шепот ветра

Когда я появился в гостиной, Виолетта вскочила, как ужаленная. А меня разбирал смех, поэтому я тут же дал ему волю. Ну, синьор Кастильо! Ну, мама! Сводники! - Что случилось? – занервничала моя подруга, очевидно, приняв смех за истерику. Я лишь махнул рукой, продолжая хохотать – на большее просто не хватало сил. - Что? – беспомощно спрашивала Виолетта. Наконец, переведя дух, я смог выдавить: - Все в порядке! - Тогда почему ты так смеешься? – не поняла Виолетта. - Пойдем к тебе, - все еще посмеиваясь, попросил я. Мы вместе поднялись наверх, закрылись в ее комнате и сели на кровать. - Ну, рассказывай, - подытожила Виолетта. – В чем дело? Стараясь не прыснуть, я поведал ей о том, что узнал от синьора Кастильо, остановившись на этом самом договоре между ним и моей мамой. - Ничего себе! – впечатленно покачала головой Виолетта, выслушав историю. – Вот ведь сводники! Судьбе они выбор предоставили… Ну, знаешь ли! - Эй, успокойся! – вмешался я. – В конце концов, сеньор Кастильо ведь не давит на нас. Он просто, так сказать… Я замолчал, пытаясь подобрать нужное слово. - Подстраховался, - подсказала моя подруга. – Чтобы уж наверняка. - Вот именно. Но не волнуйся, я убедил его в том, что мы с тобой – просто друзья, Вилу. Мы помолчали секунд десять, глядя куда угодно, только не друг на друга. Наконец, Виолетта робко заметила: - А раньше тебе бы это показалось вполне реальным, да? - Что – "это"? Я блефовал. Мне было понятно, что она имеет в виду, но ради спасения нашей дружбы я решил изобразить дурака. - Ну, ты ведь думал раньше о том, что мы можем… нет, не можем, но… Господи, что я несу?! Тут я не выдержал и рассмеялся. Ну, что это такое, в самом деле? Виолетта ровным счетом ничего ко мне не испытывает, а путается в словах так, словно… Нет, об этом даже думать нельзя! Когда же я, наконец, смог перевести дух, то увидел, что моя подруга снова улыбается. То есть, даже не улыбается, а почти смеется. Полноценно рассмеяться, правда, ей пока мешали воспоминания о выходке Леона и Франчески. Но именно в этот миг я почувствовал, что, действительно, смогу вдохнуть в Виолетту жизнь. Смогу, чего бы мне это ни стоило. И, кажется, я знал, что делать дальше. Сейчас самое главное – вернуть ей способность смеяться, и я знал, что может мне в этом помочь. Тут важно не прогадать с песней… Ну-ка… - Что ты делаешь? – с любопытством спросила Виолетта, пока я искал кое-что в своем телефоне. - Пытаюсь поднять тебе настроение, - ответил я. - С помощью мобильника? - С помощью музыки. Улыбка сползла с лица девушки. - Прости, - тихо сказала она, - но, боюсь, я пока не готова петь… - А тебе и не придется, - ответил я. – Мы просто включим музыку, чтобы поднять тебе настроение. Виолетта, молча, взяла с прикроватного столика пульт и включила стереосистему. Заиграла подвижная жизнерадостная песня. Не то. - Может быть, так будет проще? – невинно поинтересовалась Виолетта. - Можно? – спросил я, убирая мобильник и протягивая руку к пульту. Когда он оказался у меня, я немного полистал альбом, пока не наткнулся на нежную спокойную мелодию. - Ты чего? – удивленно округлила глаза Виолетта. – Она же медленная. Я, молча, отложил пульт, поднялся с кровати и протянул девушке руку. На этот раз, она чуть-чуть не рассмеялась. Ей нужно было лишь самую малость поднять настроение. - Ты что, шутишь? – спросила Виолетта со смесью удивления и веселья. Я с улыбкой отрицательно покачал головой и, раскланявшись, на момент средневековых рыцарей, произнес: - Сеньорита Кастильо, может, вы окажете мне честь и потанцуете со мной? Виолетта вздохнула, но взялась за мою руку и поднялась на ноги. Сердце у меня заколотилось с удвоенной скоростью, когда ее свободная рука легла мне на плечо. Заставив себя успокоиться, я робко положил свою руку на спину подруге и начал двигаться, стараясь не сильно прижиматься к ней. Но скоро все страхи растворились в музыке. Секунд через десять мы с Виолеттой уже двигались синхронно, позабыв о смущении и грусти. Беззастенчиво прижимаясь друг к другу, мы даже не думали отстраняться. Иногда Виолетта кружилась под моей рукой, и, за все время танца, с ее лица ни разу не сошла улыбка. В самом конце я набрался смелости, подхватил подругу на руки и закружил. Она вскрикнула, но тут же, наконец-то рассмеялась. После столь невеселых дней, смех Виолетты показался мне особенно прекрасным. Я смог! Я справился! Она смеется! И даже, когда музыка стихла, а мы вернулись на кровать, девушка все еще не успокаивалась. - Ладно, Федо, сдаюсь! – выдавила она. – Ты все-таки смог поднять мне настроение! - А ты сомневалась? – изогнул бровь я. Виолетта все же перевела дух и произнесла уже спокойнее: - Мне казалось, что я уже никогда не найду в себе сил рассмеяться. - Но ты их нашла, - возразил я. - Благодаря тебе, - заметила она. – Даже думать не хочу, как бы я справилась без тебя… - Справилась бы. Возможно, не так быстро, но справилась. Ты намного сильнее, чем думаешь, Вилу. Ты… - Дурак! Просто обними меня! – рассмеялась Виолетта, не дав мне договорить. Я не заставил просить себя дважды и послушно прижал подругу к груди. Она вздохнула, давая понять, что чувствует себя спокойно. Да и я, честно говоря, разделял это спокойствие. Даром, что сердце у меня трепетало – все равно не хотелось разжимать объятия. Впрочем, это пришлось сделать, потому что снизу раздался голос Ольгитты: - Обед готов! Прошу к столу! - Ты сильная, - напомнил я Виолетте, когда она вздрогнула. - Думаешь, я смогу при папе вести себя, как обычно? – тихо спросила девушка. - Разумеется, сможешь, - кивнул я. – И вообще, тебе вовсе не обязательно притворяться, Вилу. Сеньор Кастильо уже и без того понимает: что-то не так. - И он пытался… - Потом расскажу, - оборвал я ее. – Пойдем, а то все остынет. Ты справишься. С этими словами, я вновь протянул Виолетте руку, она вновь за нее ухватилась, и мы вместе поспешили вниз.