Шепот ветра

Во втором ящике того же комода была обнаружена небольшая гладкая книжечка. - Что это? – спросила Виолетта, пока я бережно укладывал находку в чемодан. - Мамин студенческий альбом. Она хотела его выбросить, а я стащил. - Зачем? - Ты разве не понимаешь? Мама познакомилась с моим отцом, когда была на последнем курсе университета, то есть… - То есть, он вполне может быть в этом самом альбоме! – вдруг воскликнула Виолетта. - Точно, - подтвердил я. – Иначе, зачем маме было его выбрасывать? Единственное разумное объяснение – злость на моего отца. - Согласна, - кивнула Виолетта. – Покажешь мне альбом, как-нибудь? - Конечно, - ответил я и открыл следующий ящик. Вот, как раз в третьем ящике ничего не было. Я имею в виду, ни одной тайной вещицы. - Секреты закончились? – пошутила Виолетта, пока я выдвигал нижний ящик. Но она ошибалась. В этом самом четвертом ящике кое-что было. Минут через десять я вертел между пальцев наручные часы. Они уже давно не работали и выглядели достаточно старыми. - Еще одна вещь с богатой историей? – полюбопытствовала Виолетта, с интересом разглядывая находку. - Возможно, - спокойно ответил я, убирая часы в чемодан. – Но этой истории я не знаю. - То есть? – опешила Виолетта. - Это – единственное, что осталось от моего отца после того, как он ушел. Я обнаружил их на чердаке, когда мне было шесть. Мама тогда сказала, что они принадлежали ему, и велела выбросить. Но я их спрятал. Оставшиеся вещи из ящика мы собирали в молчании. Заговорила Виолетта лишь после того, как я взял с комода первую пустую фоторамку. - Федо, а что бы ты сделал сейчас, заявись сюда твой отец? Я подумал, невесело рассмеялся и произнес: - Честно? Понятия не имею. Мне просто хочется посмотреть в его глаза и задать вопрос, который мучает меня с детства. - Что за вопрос? – поинтересовалась Виолетта. - Почему он ушел, и не было ли в этом моей вины. - Но ведь, когда он уходил, ты еще не родился, - возразила Виолетта. – При чем здесь твоя вина? - Я имею в виду мамину беременность. - И ты снова абсолютно ни при чем! – возвела моя подруга глаза к потолку. – В конце концов, ты ведь не мог предвидеть своего рождения. Ты, вообще, не мог этого контролировать! - То есть, ты считаешь, что в уходе отца моей вины нет? – уточнил я, не оборачиваясь. - Это и ежу понятно, Федо! – воскликнула Виолетта. – И не смей даже думать об этом! Если кто-то и виноват, то только твой отец! Ему одному предстоит нести этот крест! Я вздохнул. Что ж, мне приятно от такой трогательной заботы девушки, которую я люблю. Мое сердце, кажется, сейчас взлетит в небо. Господи, что она со мной творит?! Да нет, хуже всего то, что сама Виолетта не чувствует от этого ровным счетом ничего. Абсолютно. - Ты ведь носишь фамилию отца, правда? – спросила она тем временем. - Нет, - рассмеялся я. – Его фамилия мне даже неизвестна. Как, впрочем, и все остальное. Мое полное имя – Федерико Гуерино Дельяно. - Знаешь, иногда матери называют сыновей в честь отцов, - заметила Виолетта. – Ты уверен, что… - Конечно, уверен, - пожал я плечами. – Конечно, мое имя тоже из воздуха не взялось, но оно уж точно досталось мне не от отца. - Откуда ты знаешь? - Покопался в генеалогическом древе семьи Дельяно. Федерико звали моего прадеда. Мама очень его любила. - А второе имя? Оно откуда? - Увы, оно тоже из нашего рода. Гуерино Дельяно был двоюродным братом мамы. - Был? – насторожилась Виолетта. - Ну, да, - вздохнул я. - Если верить датам его жизни, он умер в год моего рождения. - Да, тупик, - вздохнула Виолетта. - Да мне и не хотелось его искать, - отмахнулся я. – Этот человек ни разу за семнадцать с лишним лет не потрудился узнать, что с нами! Он, может, и участвовал в моем появлении на свет, но лишь в биологическом плане! Ты что, решила, будто мне нужно внимание этого гада?! - Федо, ты уверен? – тихо спросила Виолетта. – Ведь скоро вы с сеньоритой Дельяно уедете отсюда, и тогда разорвутся все связи с твоим отцом! - Какие связи? – рассмеялся я. – Да не было никаких связей, Вилу! Если бы мой, так называемый, отец еще хотел такие связи наладить… Вот, пусть теперь, если что, и ищет ветра в поле! Он это заслужил! С этими словами, я начал запихивать стопку пустых рамок в чемодан. Виолетта же заговорила лишь секунд через тридцать. - Да, может, ты и прав. Слушай, Федо, а почему у тебя так много пустых рамок? Пару мгновения я тоже молчал, прикидывая, стоит ли говорить подруге всю правду. В итоге, решил, что очень даже стоит. И вообще, с чего вдруг такие дурацкие мысли?! Виолетта ведь доверяет мне! И я, чтобы быть настоящим другом, тоже должен был говорить ей все. Вот, о чем я думал, когда честно отвечал: - В этих рамках было много фотографий с Адель и моими друзьями. - Стоп! – опешила Виолетта. – Я понимаю, почему ты убрал фото своей бывшей, но при чем здесь твои друзья? Если мне не изменяет память, ты злился только на Мартино! - Да, - негромко ответил я. – Но все дело в том, что моя злость, кажется, передалась и на других друзей. В общем, после того случая, я решил, что мне будет лучше без них. Раз Адель так со мной поступила, то что помешает последующим девушкам сделать такую же гадость? И тогда я отгородился почти ото всех ребят железными стенами. Другом моим остался только Энрике. Виолетта молчала около тридцати секунд, а потом впечатленно пробормотала: - Ты добровольно избавился ото всех друзей, потому что один из них тебя предал? Ты сумасшедший, Федо! - Согласен, - кивнул я. – Позже я тоже так подумал и попытался все вернуть. Ну, кроме Адель и Мартино, разумеется. Но тогда все остальные уже и забыли обо мне. Теплая рука Виолетты легла мне на плечо, от чего у меня возникло ощущение, будто все внутри перевернулось. А когда моя подруга заговорила, ее голос, словно полился нектаром мне в душу. - Федо, не переживай, - тихо произнесла девушка. – Будь они тебе настоящими друзьями, приняли бы с распростертыми объятиями, сколько бы времени ни прошло. Я обернулся, посмотрел ей в глаза и с улыбкой произнес: - Уже не переживаю, Вилу. Потому что теперь у меня есть ты! Виолетта рассмеялась и обняла меня. Привлекая ее к себе, я, однако, невольно перестал улыбаться. То, что я сказал, конечно, было правдой. Но беда в том, что каждый из нас понял эти слова по-своему. Я имел в виду, что без памяти люблю ее, а она – что я просто к ней привязался, как к другу! А чувства у меня, между прочим, совсем не дружеские! Я бы полжизни отдал за то, чтобы однажды она сказала, что любит меня и позволила бы носить себя на руках… Но это невозможно. К большому сожалению…