Шепот ветра

Несколько последующих дней не отличались особым разнообразием. Мы с Виолеттой все время были вместе, чувствуя себя более уверенно у меня в комнате, а не в доме Кастильо. Каждое утро моя подруга приходила, и каждый вечер я провожал ее. Прошло пять дней. Не изменилось решительно ничего, включая и мои чувства к Виолетте. Я по-прежнему ненавидел себя за то, что столь сильно и безнадежно влюбился. Через мою голову ежедневно проходили десятки мрачных мыслей. Мне очень хотелось однажды проснуться и понять, что я больше не люблю Виолетту. Но это невозможно. К большому сожалению. Я продолжал бороться с самим собой, и у меня это, вроде как, даже получалось. Во всяком случае, запрещенных слов и действий пока удавалось избегать. А еще, я старался не думать о странных взглядах и интонациях Виолетты, которые время от времени все же проявлялись. Это происходило, главным образом, когда разговор заходил об Адель или когда мы случайно оказывались слишком близко друг к другу. Теперь я старался не гадать, что выражают эти взгляды, и какие чувства сквозят в этих интонациях. Просто убедил себя в том, что не разбираюсь в людях. Виолетта меня не любит! Все! Тем не менее, сколько бы я ни убеждал себя, любовь моя от этого не ослабевала. И чувства, которые вспыхивали во мне всякий раз, когда я видел свою подругу, сполна это подтверждали. А как теплело у меня в груди, когда она улыбалась… Ее смех сопровождался музыкой в моем сердце, и это была самая лучшая мелодия на свете. Ну, а про объятия и другой, даже мимолетный, физический контакт я, вообще, молчу. Короче говоря, я был в безвыходном положении, разрываясь между собственными чувствами и отсутствием взаимности. Мне было сложно контролировать себя рядом с Виолеттой, но, стоило лишь на секунду подумать о разлуке, как сердце отчаянно вопило: «Нет!». В основном, все, вроде бы, наладилось. Маме, кажется, нравилась новая работа. Впервые, за всю мою жизнь, она не срывала на мне злость по вечерам, и это не могло не радовать. Она много общалась с Германом, почти каждый вечер приглашая его к нам. Через пять дней наступили выходные. Уже в субботу утром произошло нечто необычное. Вместе с Виолеттой, пришел и Герман. Ну, ладно, это еще куда ни шло. Может, он к маме. Но слова Виолетты, которые она произнесла, переступив порог, - это уж точно ненормально! - У нас есть предложение! – воскликнула моя подруга. - Ну, для начала, привет, - едва не поперхнувшись соком (визит застал нас во время завтрака), произнес я. - Привет, привет! – встрял Герман. – Мы, собственно, что хотим предложить… Давайте сегодня все вместе махнем на озеро с ночевкой! Да, такого оптимизма я не видел в отце Виолетты уже очень давно. Хотя, нет, поправка. Я, вообще, его никогда таким не видел. Тем не менее, идея была хорошая, поэтому мы с мамой тут же согласились. Следующий час был посвящен сборам, но, в конечном итоге, я, мама, Герман, Ромальо, Ольгитта и Виолетта сидели в машине Кастильо, ухитрившись еще и все необходимое туда втиснуть. Ехать, конечно, было неудобно. Особенно, мне. И дело вовсе не в физическом дискомфорте, а в том, что я оказался прижатым к Виолетте. Даже такой контакт заставил мое сердце забиться чаще и отправил свору бабочек в странствие по моему животу. Признаться, я думал, что не доживу до приезда, но через полчаса мы покинули машину. Стало легче. Черт возьми, как же здесь было красиво! Мы находились возле какого-то озера, где кроме нас никого не было. Вокруг стоял заслон из деревьев (не понимаю, как машина смогла его преодолеть), пели птицы, светило солнце. Вода в озере была нежно-голубого цвета и сияла, как драгоценный камень. Площадь водоема была около сорока квадратных метров. Такой красоты я в жизни не видел. Голубая сияющая вода и ярко-зеленая трава вокруг… - Обалдеть! – только и смог произнести я, глядя на всю эту картину. - Точно! – подхватила Виолетта, которая стояла рядом со мной. - Нравится? – весело спросил Герман, выбираясь из машины. – То-то! А теперь, Федерико, помоги нам с Ромальо разбить лагерь. - А я пока займусь столом, - засуетилась Ольгитта. - Я помогу, - вызвалась моя мама. - Я тоже, - подхватила Виолетта. Что ж, все при деле. Мы с Германом и Ромальо ставили палатки, разводили костер, собирали раскладные стол и стулья для пикников, и делали прочую тяжелую работу. Ну, а Ольгитта, моя мама и Виолетта готовили закуски. Ну, то есть, моя подруга, скорее, пыталась это делать. Ей доверяли только самую тяжелую работу типа мытья овощей. Примерно через час все было готово. Мы все расселись за стол возле двух больших палаток. В одной, по словам Германа, будем спать я, он и Ромальо, а в другой, соответственно… Ну, в общем, понятно. Моя мама еще удачно пошутила по поводу того, что на этих палатках можно вешать знаки «М» и «Ж». Итак, немного перекусив, мы разошлись в разные стороны. Ольгитта осталась убирать со стола, в чем ей вызвался помочь Ромальо. Ну, понятное дело, его задача состояла в том, чтобы просто постоять рядом. Тем не менее, никто не стал возражать. Моя мама и Герман развалились на шезлонгах, установленных метрах в десяти от стола. Ну, а мы с Виолеттой решили немного погулять. - Нет, ты видел этих лентяев? – со смехом спросила моя подруга, едва мы отошли за пределы слышимости остальных. – Только что приехали, а уже разлеглись! - Видел, - весело подхватил я. – Впрочем, это похоже на мою маму. Она не поклонница активного образа жизни. - Не понимаю таких, - выдавила сквозь смех Виолетта. - Я тоже, Вилу, - развел руками я. – Взрослые – нам их психологию не понять. Как и им нашу, кстати. Ну, что? Куда пойдем? - Давай исследуем берега озера, - предложила моя подруга. Эта идея показалась мне хорошей, и мы сразу начали воплощать ее в жизнь. Возле озера были, конечно, не только деревья. Они, словно, образовывали вокруг него хоровод. Но, стоило только заглянуть дальше за этот хоровод, как глазам открывалась потрясающая картина. Оказалось, что мы находились среди гор. Очевидно, и само озеро имело ледниковое происхождение. И все эти горы сплошь заросли травой самых ярких цветов. Хоть картины пиши, ей богу! - Давай, заберемся? – предложил я, кивком указав на наименее крутой холм, по которому можно было подняться без специального снаряжения. Виолетта храбро кивнула. Правда, во время подъема я пережил, наверное, самый большой ужас в жизни. Я шел впереди и вел за руку свою подругу. Но уже почти на вершине ее нога вдруг соскользнула. И вот, тогда мне стало страшно. Упав с такой высоты, нельзя было уцелеть. А что будет, если я не удержу Виолетту? Господи, как же страшна эта перспектива… В то мгновение сердце замерло, а мозг дал одну единственную команду: спасти ее любой ценой. Я все же ухитрился удержать Виолетту, и в душе у меня приятным теплом разлилась радость. Она жива! С ней все в порядке! Боже, а ЧТО могло произойти… Если честно, мне даже думать об этом страшно! Как представлю, что она… Но вот, мы на вершине. Кхм, а я ошибся. Отсюда вид был куда более эффектный, нежели снизу. Вокруг горы со снежными вершинами, деревья, да еще и озеро, которое отсюда было похоже на зеркало. И все в таких сочных красках, которые ни один художник передать не сможет. - Вот это да! – восхищенно произнесла Виолетта, стоя рядом со мной. – Как здесь красиво! Я перевел на нее взгляд, но тут же пожалел об этом. Вид был, конечно, прекрасен – что и говорить. Но моя, и без того, очень красивая подруга смотрелась здесь… В общем, не много ли красоты для одного человека! Виолетта тоже посмотрела на меня, и я, к собственному удивлению, уловил ее участившееся дыхание. Странно. Может, ей что-нибудь грозит? Я оглядел землю под нашими ногами и выругал себя за невнимательность. Моя подруга стояла так ненадежно, что становилось страшно. Неосторожный наклон назад мог обернуться падением. Господи, не дай этому произойти! Хотя, на «авось» лучше не рассчитывать. Как бы мое сердце ни колотилось, нужно взять Виолетту за руку. Пусть лучше мне снова будет больно от такой безнадежности положения. Ничто в мире не сравниться с ужасом, который я переживу, случись что-нибудь… Я надежно взял Виолетту за обе руки и потянул ближе со словами: - Осторожно. Отойди от края. Внутри у меня бушевал ураган чувств. Как хотелось ее обнять… Про поцелуй я, вообще, молчу. Но делать этого нельзя. Во-первых, нельзя подвергать риску нашу дружбу. А во-вторых, если я обниму или, еще хуже, поцелую Виолетту, то, отстранившись, она может сделать лишний шаг назад. И это будет страшно. - Боишься, что папа устроит тебе нагоняй? – съязвила моя подруга. - С ума сошла?! – удивился я. – Да Герман здесь совершенно ни при чем! Я просто… Я… Но ты это знаешь не хуже меня! - Знаю, знаю, - улыбнулась Виолетта. – Еще как, знаю. Я тоже не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Так мы и стояли, глядя друг другу в глаза. И на той горе я впервые по-настоящему почувствовал, насколько Виолетта мне дорога. Я, действительно, люблю ее без памяти. И буду рядом всегда, хоть другом, хоть братом. Конечно, о том, чтобы быть ей кем-то поближе, можно только мечтать… Ну и пусть! Я оставлю ее только в том случае, если она сама меня об этом попросит, и буду дружить с ней, игнорируя свои чувства. В тот день мы ощутили зарождавшуюся связь между нами. Нет, это была не любовь. Не просто любовь. Я и так люблю ее без памяти – куда уж… Нет. Это была не просто любовь. Это было нечто большее.