То, что тебе нравится...

Девушка поставила передо мной бокал и налила немного коньяка, который я залпом выпил. Алкоголь неожиданно сильно обжёг горло, и я закашлялся. - Аккуратнее. – Она покачала головой и присела рядом. – Успокойся и рассказывай. - Ян… - начал я, тихо всхлипнув. – Мы с ним общались. В тот день… - прерывающимся шёпотом говорил я. Коньяк начал потихоньку действовать на сознание. – В тот день, когда ты выручила меня, я сбежал из подвала, куда попал отчасти по его вине. Не знаю, знал ли это ещё кто-нибудь, но Дима… он был влюблён в Яна, и очень сильно, а Ян… он предпочёл меня, и Дима разозлился. Тогда он не в первый раз избил меня, но… - Я вновь всхлипнул и замолк. Женя погладила меня по голове, как бы утешая, и налила ещё коньяка. Я выпил залпом половину и утёр слёзы. - Тогда он пытался изнасиловать меня, а я сбежал, - продолжил я. – Потом Ян… он приехал ко мне домой. Пожалуй, тогда и зародились отношения. Вскоре он впервые попытался меня поцеловать, но я… - Я резко выдохнул и дрожащими руками потянулся к бокалу, в котором ещё оставался алкоголь, и выпил остатки. Язык уже начал заплетаться, было немного затруднительно формулировать мысли. – Тогда я оттолкнул его, но вскоре он всё же меня поцеловал. А Дима… он держал меня взаперти, постоянно избивал на протяжении почти недели. Меня спас Ян. Снова. – Я облизнул пересохшие губы. - Всё хорошо, рассказывай, - сказала девушка, обнимая меня. - Мы уехали на неделю куда-то, я даже не знал куда. И тогда… я случайно сказал что-то не то, и Ян разозлился на Диму. – Я обнял девушку и разревелся. Боже, я же зарекался больше не пить. – Потом он, не сказав ничего мне, пробрался с помощью каких-то своих связей в камеру Димы и устроил там драку, и… - Тут в моей голове окончательно сложился пазл. – Друзья Димы решили отомстить. Один парень поцеловал меня… прямо на глазах у Яна. – Из лёгких будто выбило весь воздух, я начал задыхаться, постоянно всхлипывая. Женя гладила меня по волосам в попытке успокоить, и у меня появлялось чувство, будто мы уже сто лет дружим. – Он, даже не пытаясь во всём этом разобраться, насильно… - Следующие слова я просто не мог произнести, это было невыносимо. - Тише, успокойся, - шептала она, позволяя мне ронять слёзы на свою футболку. - Он знал… знал, что я девственник, и он… - Я попытался собраться с силами и сказать уже то, что хотел. – Он изнасиловал меня, а наутро буквально молил о прощении, но я… я не в силах вернуться к нему, мне страшно ему доверять, а без него… я чувствую, как без него я душевно умираю. И тут мир вокруг начал плыть, и вскоре я уснул, а проснулся на том же самом диване, укутанный тёплым пледом. Голова болела ужасно, но, кажется, я был трезв. Тошноты в этот раз не было, что казалось очень странным, и во всём доме был выключен свет. Я достал из кармана джинсов телефон и взглянул на дисплей: девять часов утра, и… тридцать семь пропущенных?! И два сообщения. Я открыл первое, с трепетом и смятением понимая, что оно отправлено с номера Яна. Это было одно краткое предложение: «Да твою же дивизию, может, ответишь на звонок?!» Я открыл второе, и сердце на секунду остановилось. «Я люблю тебя…» Так и не решившись ответить ничего, я просто убрал телефон обратно в карман, и закрыл глаза, пытаясь вновь уснуть. Спустя минут десять где-то слева возник яркий свет, и я повернул туда голову. У двери в другую комнату стояла Женька в шортах и забавной майке с медведем. - Доброе утро, - прохрипел я. – И большое тебе спасибо. Я, пожалуй, пойду… - Я прокашлялся. – Прости за беспокойство. - Да всё в порядке. – Она улыбнулась. – Можешь позавтракать со мной, если хочешь… - Не нужно, правда… - прошептал я. Виновато улыбнулся, взял свою куртку и, попрощавшись, ушёл. На улице было невероятно холодно, да к тому же ещё и ветер сильный. Я опустил голову, стараясь защититься от морозного воздуха, и побрёл по улице, ища ближайшую остановку или станцию метро. Оказался дома я только ближе к обеду. - Простите, Марина Викторовна, я был у подруги, - с порога крикнул я, и женщина тут же подошла ко мне. Глаза у неё были красные, будто она не спала всю ночь. – Что-то случилось? – взволнованно спросил я. - Я все больницы уж обзвонила, почему ты не предупредил? – со слезами на глазах спросила она, как бы упрекая. Но, кажется, она была рада, что я жив и здоров. - Я просто выпил немного, - честно признался я. Ну, не то чтобы немного… - И был не в состоянии вернуться домой. Простите, в следующий раз я буду предупреждать. - К тебе тут Ян заходил, - оповестила она. – Поговорить хотел, но я сказала, что тебя нет дома. Сердце застучало с бешеной скоростью, даже дыхание перехватило. - И он просто ушёл? – поинтересовался я. - Нет, он попросил передать тебе кое-что. – Старушка грустно улыбнулась, передавая мне раскрытый конверт. - Вы читали? – поинтересовался я почти безразлично, получив в ответ утвердительный кивок. – И что он пишет? - Лучше сам читай, - прошептала она и, улыбнувшись, ушла на кухню. Я прошёл в свою комнату, вытащил из конверта письмо и развернул. Почерк у Яна был красивый, ровный, но было ясно, что письмо писалось в нервозном состоянии. Я сел за стол и разгладил бумагу. «Вильям, я понимаю, что поступил, как последняя сволочь, и я заслуживаю самого худшего наказания. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя и буду любить всегда, и я искренне раскаиваюсь в своём поступке. Ты самый лучший и достоин большего, поэтому я решил уехать и не вмешиваться в твою жизнь, не губить её. Завтра вечером я улетаю в Италию к бабушке. Я хотел попрощаться, но если ты читаешь это письмо, значит, я не застал тебя дома. Я улетаю, чтобы не было соблазна вновь появляться в твоей жизни. Просто прости меня за всё плохое, я очень сильно люблю тебя и искренне желаю тебе только счастья. Навсегда любящий тебя всем сердцем, Ян.» По щекам катились слёзы, падая на бумагу и оставляя мокрые следы. Я не хотел верить в это, я не мог верить. Он даже не дал шанса остановить его, так же, как и я тогда ушёл, не дав шанса ему. От осознания собственной глупости я разрыдался в голос, уронив голову на лакированную поверхность стола. Сообщения я удалил ещё утром, и всё, что осталось у меня от Яна, это воспоминания и это письмо, которое хотелось сжечь, чтобы не причинять себе боль. А самое худшее, что страдал не только я. Страдал тот, кого я так любил. И страдал он по моей вине… Весь день я был сам не свой, бродил бездумно по комнате или раскачивался на стуле. Было странное предчувствие приближающейся истерики. Я будто неспешно сходил с ума. Ведь вроде просто – вычеркнуть его из своей жизни, забыть, смыть его нежные прикосновения вместе с пылающей кровью. А что, это идея… Так вроде поступают некоторые сумасшедшие – выпускают кровь вместе с воспоминаниями. Так почему бы мне не попробовать? А вдруг станет легче… Только вот намного легче не стало. А я сидел в ванной, прижимая к груди исполосованные руки и винил себя во всех бедах. Вот это настоящее безумие…