ṿ
В тот вечер Валтор уснул прямо у меня на руках. Мне оставалось лишь отнести его в комнату (кстати, в ту самую, где через много лет буду спать сама) и попытаться сделать хоть какую-то уборку: спать этажом выше троицы изувеченных трупов не хотелось. Кроме того, чародей, который взрослый, рассказывал ещё на уроках в Облачной Башне, чем ведьмы отличаются от фей и как может аукнуться каждый отдельный вариант их смерти. При этом, на всякий случай, включил в программу обучения и алгоритмы действия при любом из этих вариантов. Помнится, мы ещё шутили о том, что, когда Трикс друг друга поубивают за его внимание, высокая честь их упокоить выпадет именно мне. Но, серьёзно, вот чего я и представить себе не могла – что мне реально пригодится эта информация, да ещё для того, чтобы позаботиться о трупах его же «родителей». Вот так и убеждаешься, что в мире не существует лишней информации. Тщательно припомнив всё, рассказанное мне магом, я избавляюсь от трупов. Кровь пропадает сама, будучи частью их тел. Остатки крови – те, что от солдат – убирает одно из простейших заклинаний, практикуемое в Красном Фонтане и даже Алфее, и на удивление часто. Затем – самое сложное. Стражники собираются следить за домом и нагрянуть в любой момент. Значит, нужно активировать полную защиту дома, не дающую обнаружить, что в доме кто-то живёт и творит магию. Сосредотачиваюсь, как когда-то давно, в будущем, пытаясь нащупать нити этой защиты… и не нахожу их. Почему? Валтор же рассказывал, что эта защита стояла всю его жизнь. Страшная догадка посещает мой мозг. А что, если… Да, именно так и сделаю: сотворю её по памяти. А потом, если будет нужно, её доработают. Ну-с, как там она строилась?.. После уборки и установки и активации защиты осознаю, что больше не в силах что-либо делать, а потому иду в свою комнату. Вид детского тела на кровати вводит в когнитивный диссонанс, стоит лишь вспомнить, кому оно принадлежит. Делаю серию глубоких вдохов, приказывая себе принять всё это, как должное. В конце концов, я могла поступить по-другому? Нет. Обстоятельства могли сложиться иначе? Разве что только хуже. А потому нужно перестать себя накручивать и лечь, наконец, спать. Что, я собственно, и проделываю, устроившись на мягком ковре рядом с кроватью. Не хочу оставлять мальчика одного, но и укладываться с ним в одну постель, когда совсем недавно делала то же самое с его взрослой версией, кажется мне диким. А потому – да здравствует компромисс! Следующий день начался для меня с вопроса: «Ты ночью с кровати упала?» в исполнении очень удивлённого Валтора. Потратив пару секунд на осознание того, что всё произошедшее – не сон и не шуточка моего сознания, заверила, что со мной всё в порядке, и я всего лишь давала ему немного личного пространства. Изумлённый ребёнок признался, что всю свою недолгую жизнь спал каждую ночь с одной из матерей. Так выяснилось, что жизнь его действительно недолгая – около года всего. «Меня сразу четырёхлетним создали, чтобы с младенцем не возиться», - пояснил он сидящей в ступоре мне, заставив осознать, что он действительно всю жизнь был просто игрушкой своих создательниц. «Но так больше не будет, - сказал он серьёзно, со столь нетипичной для ребёнка грустью. – Я теперь один, и должен повзрослеть. Ты со мной, я знаю, но дары магии не будут ничего за меня делать, их надо заслужить. И заслуживать каждый день». Свою «взрослую» жизнь он решил начать с самостоятельного умывания и одевания – я в шоке, раньше ему не позволялось делать самому и это. И когда из комнаты вышел Валтор, в изумрудном костюмчике, сидящем несколько криво, с невообразимо завязанным бантом на шее и заправленной наполовину детской рубашкой в брюки, я призвала все свои силы, чтобы не рассмеяться. Нет, я не могу. Не могу воспринимать его и его взрослую версию одним человеком, иначе просто сойду с ума. А заодно и его сведу – неоправданными ожиданиями или чем-то подобным. Решено. Валтор останется Валтором, а мелкий будет Валом. Хвалю вкус Вала и предлагаю быть его ассистентом в нелёгком процессе одевания. Вижу, что попала в цель: желая делать всё самостоятельно, он осознал, что в одиночку не справится, а помощь ассистента не так обидна – вроде как он всё ещё делает это сам. М-да уж, я смотрю, уже тут психологических проблем не меньше, чем через много лет. И вновь танцы на минном поле покажутся мне увеселительной прогулкой… ну да ладно. Затем мы решаем посвятить день уборке дома. Конечно, после завтрака. Мальчик сначала с благоговением взирает на все мои манипуляции (боже, он никогда не видел, как готовится еда?), а затем серьёзно предлагает свою помощь – и процесс приготовления оладий с какао становится воистину незабываемым, а изумрудный костюмчик – достойным лишь химчистки. Зато вкусно – Вал уплетал за обе щёки и блаженно жмурился. Да уж, это прижмуривание мне очень знакомо. На моё предложение переодеться во что-то более домашнее он вновь удивился, после чего выяснилось, что вся его одежда – одного типа – как у коллекционных кукол на полках, в коробках или витринах. Мне становится грустно, и я обещаю достать ему комплект одежды, который не жалко, тем более, что он рьяно вызвался помочь мне с уборкой. Кстати, об одежде: только сейчас осознаю, что на мне всё это время была фиолетовая футболка, бордовые – уже в художественных брызгах и пятнах крови – джинсы и кеды на толстой резиновой подошве, причём явно из моей вселенной, в Магиксе я таких не видела, в своём же мире не жаловала. Толстая резина и цвет джинсов – идеально, чтобы ходить по лужам крови, и не было заметно пятен. Ну, прекрасно, Золотое Королевство заранее приготовилось. С другой стороны – это подсказка для меня: я всё делаю правильно. Проблема в том, что нормальную одежду для Вала (я просмотрела весь его гардероб) можно достать только за пределами дома, где мальчику появляться опасно. Мало ли, кто может встретиться даже просто на улице. Но когда я сообщаю ему, что куплю вещи самостоятельно, и вижу в обращённых на меня глазах обречённую покорность, на меня снисходит озарение – я понимаю то, чего не была способна осознать раньше, а именно – как люди могут позволить вить из себя верёвки. Что же, остаётся глубоко вздохнуть, покорившись своей мягкотелости. Когда я говорю Валу, что беру его с собой, он издаёт победоносный вопль, обнимает так, что я чуть не падаю с ног, и несётся переодеваться. Памятуя о его навыках в столь нелёгком деле, быстро включаю режим ассистента, и мы вместе подбираем ему милейший костюмчик из насыщенно-малинового бархата, моментально пробивающий меня на ностальгию. На этом потрясения первого утра не заканчиваются, и я в который раз отправляюсь в состояние шока замечанием мальчика, что нужно придумать мне имя для конспирации. Почему он решил, что у даров магии не бывает имён, я так и не поняла, в любом случае, заверяю его, что ничего придумывать не нужно, меня зовут Ната, и я вполне довольна своим именем. После чего запоздало прикусываю язык и с трудом удерживаюсь от того, чтобы побиться головой об стенку: это был такой шанс остаться для него другим человеком! В том, что взрослый Валтор сможет сопоставить факты, сомневаться не приходилось. С другой стороны, он сделал бы это и с разными именами, только спросил бы, почему я врала, а это хуже. А если подумать - он точно не помнил меня в нашу первую встречу, так что, выходит, у меня здесь полная свобода действий. М-да, главное только не переусердствовать. Следующая проблема возникла сама собой, стоило лишь осознать, что мы готовы к выходу. К выходу куда? Столица Волшебного Измерения сейчас - Домино, Магикс - номинальный "перекрёсток", которому будет дарован этот статус только, чтобы остальные королевства за него не передрались. И только после этого Магикс начнёт своё стремительное развитие. Зенит? Там вроде были какие-то очень крутые высокотехнологичные магазины, но то было в моём времени. Кроме того, на Зените мы будем выделяться настолько, что не успеем мы войти даже в первый магазин, как аж до Домино дойдёт сплетня об очень странных туристах с непонятной магией. Субассо? Но у меня нет ни больших денег, ни влияния. Местные магазины не подходят, за ними наверняка следят. Какие ещё миры я знаю? Линфея? Андрос? Это даже не смешно. Солярия? Да, определённо, в магазинах там недостатка нет, но слишком уж хорошие отношения с Домино. А если... Эсперро, по праву гордящийся тем, что является древнейшим туристическим раем. Эсперро, избранный Валтором первой целью за то, что межмировая полиция (или как правильно здесь силы правопорядка называются?) не приглядывает за планетой, вмешиваясь только в случае, если внутренние правоохранительные органы не справляются с конфликтом и подают жалобу. Потому что кому охота разбираться в мелких межкультурных неурядицах случайных туристов? От этого же не зависит благоденствие вселенной! Поэтому никаких именитых властей, никто не обращает внимания на странности туристов, какими бы они ни были. К тому же, все туристы находятся под защитой законов этого мира, а, значит, неприкосновенны для представителей любой власти, кроме лидеров планеты. Так что стражники с Домино или откуда-то ещё нам не опасны – магия планеты не даст им как-то навредить. А, главное, можно расплачиваться любой валютой. Идеально. И библиотека у них шикарная, да. К ней и перенесёмся, так как эти координаты я помню назубок. В магазине для Вала начался ад: нужно было стоять спокойно, мерить кучу вещей, тысячу раз крутиться по требованию, чтобы каждый наряд рассмотреть... Но он сумел удивить меня ещё раз, абсолютно спокойно и даже с удовольствием вынося свалившееся на него испытание. Его глаза горели. А когда я поинтересовалась его мнением об очередном комплекте одежды, так и вовсе разулыбался, становясь буквально воплощением подлинного счастья. Словом, мы накупили ему целый гардероб, несколько смен одежды для меня (мало ли), одну из которых с чрезвычайно гордым видом выбирал сам Вал, важно советуя, какие цвета мне больше подойдут, и отправились на единую кассу, где с ужасом узрели длину очереди. Не как на рок-концерт, конечно, но тоже радости не внушающую. И вот тут для Вала наступил подлинный ад. Он мужественно терпел необходимость стоять и ничего не делать целых четыре минуты, но я видела его подрагивающие руки, бегающие глаза, желание куда-то побежать и что-то сделать… Совсем не похоже на моего Валтора, но чего я могла ожидать от ребёнка? Чудо ещё, что он не начал капризничать или закатывать истерики на весь торговый центр. А то видела я в своём мире таких деток, отбивающих всякое желание когда-либо становиться матерью. Наконец, взгляд его остановился на отделе игрушек, и он вздохнул. А я вспомнила вдруг, что не видела во всём доме ни одной игрушки. Нет, может, они были разложены по шкафам во имя порядка, а Вал не вспомнил о них из-за пережитого потрясения, но всё же, как говорила моя мама, лучше пусть игрушек будет больше, чем нужно, чем их не будет совсем. Поэтому я предлагаю Валу отправиться в заинтересовавший его отдел, разумеется, соблюдая все меры предосторожности, за что удостаиваюсь прямо-таки обожающего взгляда, от которого, честно признаться, мне становится несколько не по себе. Секунда – и его спина уже мелькает где-то у входа в отдел, мне же остаётся дожидаться своей очереди. Когда уже почти подходит моя очередь, я начинаю волноваться: Вала ещё нет, и мне сразу же вспоминаются все злоупотребления властью, обычные для моего мира, в голову лезут самые страшные предположения, что с ним могло случиться в огромном отделе игрушек. И хотя рациональная часть моего мозга уверена, что он, как любой нормальный ребёнок, просто потерял счёт времени, находясь в игрушечном раю, что-то во мне истерически верещит, подкидывая различные версии неприятностей и даже опасностей, что его могут там подстерегать. Боже, во мне что, проснулся материнский инстинкт? По отношению к моему же любимому?! Звездец... Когда до меня у кассы остаётся всего один человек, встрёпанный и раскрасневшийся Вал подбегает ко мне с горящими глазами и выпаливает: - Ты представляешь, там такой макет Вселенной! Там все планеты выполнены в реальных пропорциях и движутся в полном соответствии с их настоящими траекториями! Даже Луна Гамма, которая из-за временной аномалии всегда отстаёт, она и на макете отстаёт, а не как обычно подгоняется под вращение остальных, потому что так создателям легче! Правда, она действительно отстаёт! Я не вру! - Верю, верю, успокойся, - улыбаюсь я, краем глаза отмечая, что на нас глазеет вся очередь. - Ты что-то себе выбрал? М-да уж, вот и сходили незаметно. Теперь народ ещё долго будет вспоминать "мамашу", которая отпускает своё "чадо" в одиночестве в отдел игрушек, и "чадо", которое не закатывает истерик от желания скупить всё и искренне восхищается столь недетским макетом. - Я игру нашёл, "Ученик чародея" называется. Тут можно заклинания придумывать, опыты ставить, там даже реактивы есть, можно с ними экспериментировать! Там разные варианты были, но я взял "Магию стихий", со стихиями в плане магии столько всего натворить можно! Боже, Вал, замолчи. Ты же с каждым твоим необычным словом всё сильнее отпечатываешься в памяти окружающих. Твоё искреннее восхищение возможностями магии и этой игры (которая, я уверена, не меньше 12+) заставляет разглядывать тебя всё пристальнее. - А вторая коробка? - интересуюсь обречённо, кивая на две коробки, зажатые в детских ручках. - И... подарок? - удивлённо созерцаю небольшую коробочку, обёрнутую в зелёную подарочную бумагу. - Вторая - это мозаика. Ну, знаешь, из цветного стекла затейливые витражи собирать. Я взял побольше кусочков, чтобы можно было более интересный узор собрать, а не что-то простое за полдня как обычно. Подавляю сильное желание побиться головой о стойку кассы, к которой мы, наконец, подошли. Вот если бы до этого не верила, что мальчик - детская версия Валтора, поверила бы сейчас: вот так буднично походя объявить, что он в свои четыре года спокойно за полдня собирает витражи, ориентированные на неделю работы для детей школьного возраста. А он ещё и побольше взял! Зная его - это что-то невообразимое, для профессионалов, где новичок рискует голову сломать, только в схеме разбираясь. Ну, да ладно: не ругаться же с ним у кассы, в самом-то деле! - Ладно, давай их сюда. И подарок тоже. - Подарок я тебе дома отдам, - вдруг упрямо заявляет он. - Не хочу, чтобы здесь его кто-то видел. - А оплатить? - Подарки оплачивать не нужно, - лучезарно улыбается девушка на кассе. - Мы выдаём их нашим гостям за особые заслуги. Отлично, мой герой умудрился где-то ещё отметиться. Но делать уже нечего. Я со вздохом киваю и оплачиваю покупки. Затем осознаю, что продукты в холодильнике не вечные, и надо бы пополнить запасы. Поход в местный алиментариум (так здесь зовутся продуктовые магазины) прошёл, хвала богам, без приключений и экстравагантных комментариев Вала. Впрочем, то, как серьёзно он протянул руку за наполненным пакетом, собираясь помочь мне его донести, изрядно умилило продавщицу. М-да, как бы я ни пыталась, шпион из меня никакой (что, впрочем, ещё с моей первой встречи с Валтором было понятно), а из Вала – и подавно. Домой мы возвращаемся уставшими, но довольными. И зверски голодными – я не рискнула светиться ещё и в каком-то кафе. Кажется, до уборки сегодня дело так и не дойдёт. Вал гордо донёс свой пакет до кухни, сообщил, что переоденется и поможет мне, после чего унёсся в комнату, выкрикнув нечто утвердительное, на моё брошенное вдогонку: «Не забудь помыть руки!». Обед мы сооружали в четыре руки. Я не рискнула сразу ошарашивать ребёнка традиционным борщом (хотя, серьёзно, из магиксовских продуктов – не борщ, а жалкая пародия), остановившись на лёгком летнем супе из овоща, напоминающего нашу цветную капусту и привычных котлетах (не могу запомнить тысячу и одно название, сообщённое мне Луи, которые используют здесь для разных видов рубленного и обжаренного мяса). Затем, когда настало время чая, Вал торжественно вручил мне подарок. Им оказалась белая чашка из тончайшего костяного фарфора с единственным узором – тёмной буквой «N» на боку. Оч-чень сильно сомневаюсь, что такие продаются в отделе игрушек. Вал же, пожав плечами на расспросы, сообщил, что матери всегда говорили, что у каждого члена семьи должна быть своя особенная чашка и что нет больше оскорбления для родственника или близкого гостя дома, если ему подают безликую «чашку для всех». У них с матерями были точь-в-точь такие же чашки, лишь с разными буквами, а потому он даже не задумался о том, чтобы подобрать для меня что-то отличное от семейного. Именно поэтому, не удостоив даже взглядом «скучные игрушки для детей», он направился прямиком в посудный отдел, где, к его удаче, было то, что он искал (впрочем, подозреваю, что не одна я такая умная, и ведьмы тоже закупались на Эсперро – или же эти чашки невероятно популярны сейчас в Магиксе). В крайнюю степень шока поверг меня и его ответ на вопрос, как ему удалось получить в подарок столь дорогую вещь: он просто и бесхитростно поведал продавцам магазина, что остался без родителей, на попечении очень хорошей подруги семьи, которая теперь о нём заботится, затем изложил взгляды почивших «родителей» на особенные чашки для домочадцев, а после предложил такую покупку отработать. Снова едва удерживаюсь от желания побиться обо что-то головой, представляя себе крайне серьёзного четырёхлетнего мальчика с совершенно недетским выражением лица рассказывающего подобное, а потом спокойно предлагающего себя в качестве работника – и всё ради одной лишь чашки для «хорошей подруги семьи». Затем представляю себе утирающийся платочками персонал магазина. Впрочем, что-то он им там поносил, поперекладывал, и даже повытирал пыль с каких-то полок. В полнейшем шоке гляжу на маленького человека, сидящего рядом. Своим поступком он тронул меня до глубины души. Ведь я не сделала для него ничего особенного, а он повёл себя как… как взрослый мужчина, как тот, кого я знаю уже давно, а точнее, узнаю через много лет. У меня не хватает слов, чтобы описать даже собственные мысли. Разве что – я уверена в этом – взрослый Валтор не стал бы так стараться для первой встречной девушки, которая проявила толику участия, он, скорее, насторожился бы, с чего она это сделала. А его маленькую копию тем временем интересует совсем другой вопрос, понравилась ли мне чашка. И мне хватает одного лишь взгляда в наивно распахнутую голубизну детских глаз, чтобы понять, что кроется за этим вопросом: согласна ли я стать его семьёй. В ту ночь я засыпала с тяжёлым сердцем.ṿ
На второй день мы с Валом приступили к уборке. А я начала замечать, что тяжесть на сердце лежит не у меня одной. Ещё утром, когда мы пили чай из «семейных» чашек, различающихся лишь буквами на боках, я заметила, что мальчик угрюм, цвет его глаз напоминает тяжёлое, давящее предгрозовое небо, а ещё он постоянно прикусывал изнутри рта место под нижней губой, находящееся на уровне нижней челюсти: у его взрослой версии – едва заметный, но всегда верный признак сдерживаемого недовольства происходящим. На осторожный вопрос, что его печалит, я получила делано радостное сопровождающееся ангельской улыбкой «ничего» и была вынуждена перейти от завтрака непосредственно к уборке, поняв, что ничего не добьюсь. В комнате, что стала нашим убежищем от солдат с Домино, руки Вала ходили ходуном, но он упрямо молчал, стоически мне помогая. Молчала и я, зная, что расспрашивать бесполезно. Однако при уборке зала выдержка ему изменила, и он сбежал из комнаты, поспешно стирая со щёк непрошенные слёзы. Естественно, я сразу же отправилась за ним и, приобняв, спросила, что происходит, сообщив, что не сдвинусь с места и не отпущу его, пока он мне всё не расскажет. Это стало началом его истерики. И вот теперь он плакал громко, некрасиво, навзрыд, выплёскивая свою боль в мир, щедро делясь ею с теми, кто имел несчастье оказаться рядом. А потом заговорил. Впрочем, словами назвать это было сложно: обрывки фраз, перемежающиеся всхлипываниями, рваным дыханием, крики и почти шёпот – в зависимости от настроенческого всплеска… То, что я всегда дико ненавидела в истериках и не выносила слышать или наблюдать. Но ребёнку, доверившему мне своё горе, знать об этом совсем не обязательно. Если коротко обрисовать ситуацию, опуская междометия и паузы, то выходит следующее: после того самого побега Вала на Домино, матери решили во что бы то ни стало донести до ребёнка, что такое опасность – явно ведь не проникся фразой «пользоваться зеркалом самому опасно», раз сбежал. Когда же выяснилось, что для лучшего понимания нужно ещё и поведать, что такое смерть, их, конечно же, не остановило, что ребёнку – на секундочку – не четыре года, а чуть меньше одного. Впрочем, даже в четыре это – страшно. Моя психика была порушена в шесть лет слегка привставшим в гробу трупом старухи, что уж говорить о даже не годовалом мальчике, которому матери в три голоса вещают, что смерть – это необратимо и окончательно. Что, как только ты умираешь, наступает конец – ни чувств, ни мыслей, ни даже снов. Вечная темнота, в которой не знаешь, где ты, кто ты, зачем ты… потому что тебя просто больше нет. И всё, что от тебя остаётся – лишь тело, но и его сжигают, чтобы не съели черви. А тебя всё ещё нет. Нигде. И никогда не будет. Будто и не рождался. Ты не существуешь. И уже не важно, чего ты хотел, кого ты любил, любили ли тебя, потому что… правильно, потому что тебя нет. Вал заходится в истерике всё пуще, подбираясь к сути: это из-за него его мамы умерли. Если бы он не сбежал, их дом не нашли бы стражники. Если бы мамы не пытались защитить его, они были бы живы. Выходит, это из-за него их больше нет. Это он отнял у них чувства, мысли и сны, возможность двигаться и дышать. Он заставил их не существовать. М-да, расскажи мне кто такое в мои четыре года, мне бы точно недели две снилось, как черви поедают чьи-то тела, потом – как люди из-за меня не существуют, после чего у меня наверняка развилось бы какое-нибудь психическое отклонение или сразу заболевание – чего мелочиться. И что мне сказать ему? Как успокоить и при этом не сделать ещё хуже? Господи, я же не психотерапевт, а простой обыватель, и знание психологии у меня на обычном житейском уровне. Что же делать? - Знаешь, - меня посещает неожиданное решение, и я произношу эту фразу с ехидным фырканьем. – Хотя невероятно прекрасная теория о небытие бесконечно меня радует, она неизменно остаётся только одной из тысячи теорий о том, что происходит с людьми после смерти. Упс, что-то я завернула. Реплика больше Валтору подходит, нежели мне. Но мне нельзя останавливаться, нужно не сбиваться с темы, чтобы максимально усилить эффект произнесённого. - Да и вообще, эта теория – одна из самых простых и узких. Материалистическая, так сказать. Согласно другим теориям, считается, что у человека есть душа, и эта душа бессмертна. И после смерти тела она как одежду сбрасывает и летит дальше. - И что дальше? – со слабым всхлипом интересуется мальчик. - Великое множество сценариев: кто-то утверждает, что душа отправляется в Рай или в Ад, в зависимости от того, хорошие или плохие дела совершала при жизни. Другие говорят, что душа отправляется на колесо перерождений, чтобы переродиться в другом теле и прожить жизнь заново. Есть те, кто считает, что душа «идёт дальше» - возносится на иной уровень бытия, и существует уже в какой-то другой форме. - А что из этого правда? - О, этого не знает никто, - мешкаю, не желая рассказывать о тех вариантах, в которых посмертие – жуткое состояние, от которого умертвии мечтают сбежать, становясь либо призраками, либо агрессивными сущностями, мечтающими занять место живых. И тут меня осеняет: я знаю идеальную фразу! – «Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере». Именно её я считаю истинной. - То есть, если я верю, что после смерти моя душа будет жить, то так и будет? – просветлев лицом спрашивает Вал. Спасибо, Михаил Афанасьевич! Кажется, вы только что спасли психику одному ребёнку и одному психотерапевту поневоле. - Конечно. Ты ведь знаешь, что, когда творишь заклинание, важны не только слова и движения, но и твои мысли? - Да, и мысли зачастую важнее, - кивает он серьёзно, будто бы мы с ним находимся на важном симпозиуме, посвящённом проблемам использования магии. - Вот. А один мудрый человек сказал: «Пока я мыслю, я существую». - Значит, все мы бессмертны! – ахает ребёнок, его глаза моментально загораются. – Если душа – это воплощение всей нашей личности, а личность – мыслей, значит, души существуют вечно, а значит, и мы существуем вечно, а значит мы – бессмертны! Моя челюсть медленно отвисает. Да уж, то самое чувство, когда Валтору всего четыре физически и меньше года духовно, а он уже побил меня на поле философии. - Выходит, мои мамы не умерли совсем! Они ещё где-то существуют! - О, да, - выдаю слишком уж мрачно, припоминая его мам, какими я знала их в будущем (хвала богам, понаслышке!). – И, вполне возможно, ты с ними ещё увидишься. Уборку мы в тот день всё-таки закончили, хоть Валу это далось нелегко. Он успокоился, да, но в нём ещё осталась та тревога, та душевная тяжесть, которую, как я знала, будет способно унести лишь время. Помогая мне, он делал всё на автомате, то и дело задумчиво хмурясь. Такую манеру я знала: он всё для себя осмысливает и находится в процессе принятия важного решения. Все запланированные дела были завершены нами к вечеру, и мы устроились в той самой комнате, куда я и попала изначально. Вал заявил, что отныне будет спать именно там. Я не возражала – такой вариант был для меня вполне привычным. Мы просто говорили, обо всём и ни о чём, и ребёнок млел от происходящего. Однако при всём при этом он явно был слишком уж перевозбуждённым и спать явно не собирался, притом не из врождённой вредности, а просто потому что не мог. Видя это, я приготовила ему молоко со специями, которое гарантированно должно было его расслабить и поспособствовать крепкому здоровому сну. Едва сдерживаю смешок, припоминая, кто научил меня готовить такое молоко, кто вообще заставил его попробовать, просто втиснув в руки чашку с категоричным заявлением: «И чтобы больше не пила всякую гадость. Чистое молоко – это же надо додуматься!». Да уж, хорошо, что взрослый Валтор этого не запомнил. Уж напитков по рецептам его горячо любимого брата он бы мне не простил. А мелкому понравилось, он даже попросил добавки. Молоко не подвело, и уже через полчаса я смогла выдохнуть, осознав, что ещё один день, проведённый в столь необычной компании подошёл к концу. Интересно, что готовит мне следующий и к чему всё это в итоге приведёт?