Левая рука

- Сапоги! Ну как же я их забыл? Вот дубина! Сапоги же!.. Выстанывая эти слова, Джон сидел на полу в товарном вагоне (остатка денег хватило только на самый дешевый билет - и еще пришлось приплачивать за подручного и за мешки!), среди своего и чужого багажа, и сосредоточенно бил себя кулаками по голове. Шерлок сидел в дальнем углу, смотрел на Джона, обняв свои колени, и молчал. Его покачивало в такт поезда. - Я бы напомнил, - вдруг сказал Шерлок. – Но ты мне запретил... хозяин. Последнее слово прозвучало с такой неприкрытой издевкой, что Джон даже вздрогнул. - Что? - спросил он, опуская руки. - Мы ведь уже в поезде. Я могу говорить? – уточнил Шерлок и замолчал в ожидании. - Откуда ты знаешь… про сапоги? – спросил, наконец, Джон. И, разозленный тем, что гетенианец продолжает молчать, прикрикнул: - Отвечай! - Ты дважды упомянул их, когда мы были в лавке, хозяин. - Что же ты молчал? - Ты приказал не говорить, пока не сядем в поезд, - сказал Шерлок и, немного помедлив, добавил с такой же оскорбительной интонацией, как и раньше. – …Хозяин. - Нет, - сказал Джон. – Так не пойдет. Шерлок немедленно сунул свою деревяшку в зубы и замер в ожидании наказания. - Убери, - сказал ему Джон. – И без этого тошно… Шерлок послушался, легкая тень непонимания скользнула по его лицу и исчезла. Джон на первых порах казался таким же, как и остальные его хозяева. Но теперь Шерлок приходил к мысли, что Джон… слегка от них отличался. Возможно, это потому, что у него раньше не было хозяина-клона, а Джон, к тому же, был единственным оставшимся в живых из целой группы – это было настолько очевидно, даже без тех явных признаков, которые Шерлок назвал. Джон избегал смотреть на других людей. Джон использовал любую возможность, чтобы избегать других. Каждая обращенная к нему фраза повергала Джона в смятение, и каждый раз необходимость ответить что-то требовала от Джона видимого усилия. При этом Шерлок был удивлен тем, что Джон не прибегнул к такому простому средству, как ошейник, чтобы заставить Шерлока заткнуться, хотя Шерлок с самого начала попробовал показать свои «зубки и коготки», чтобы изучить реакции будущего хозяина и определить для себя границы допустимого – как поступал всегда. Поэтому просьбу помолчать до того, как они сядут в поезд, выполнил без принуждения – посчитав такой способ получения информации о своем новом владельце не менее результативным. К концу этого наблюдения Шерлок вывел для себя временную формулу Джона – «отстаньте от меня все, я сам как-нибудь выживу», - а также придумал короткую характеристику для него. Среди его прежних хозяев были Скупой, Бородавка, Псих, Опасный, Костяшка, Шрам. Так Шерлок запоминал их лучше – а он запоминал всех. И так как Шерлок был удивлен, то Джону он решил дать прозвище – «Удивительный», хотя вначале намеревался запомнить его, как «Клон». Воинские части, сформированные из клонов, вначале пугали гетенианцев, так как действовали слаженнее и эффективнее, чем обычные войска. А потом обнаружился изъян, характерный для клонов – их легко было вывести из строя: достаточно ранить одного из пятерки или девятки. Остальные теряли способность здраво мыслить и бросались спасать своего пятого или девятого, становясь легкой мишенью. - Если хочешь меня как-то называть, то, пожалуйста, запомни мое имя. Джон. Очень простое имя, - говорил тем временем удивительный Джон. – Если тебе трудно запомнить, не называй меня вообще никак, по возможности. Совсем не обязательно лепить имя к каждому сказанному тобой слову. Ты понял? - А если я не послушаюсь, ты меня накажешь, хозяин? – довольно неприятным, даже развязным тоном спросил Шерлок. Джон обреченно вздохнул. - Ты ведь понимаешь, куда мы едем! – сказал он затем. – Я на все эти церемонии плевать хотел. Мне просто нужен помощник на ферме, чтобы хоть как-то выжить. Мне твои реверансы и выкрутасы не нужны. Мне нужны твои руки. - Левая рука, - ответил на это Шерлок. - Что? – Джон чуть не задохнулся и даже сделал движение, словно хотел отодвинуться от гетенианца подальше. – Что ты сказал? - Это все из-за левой руки, - начал Шерлок, не замечая, как скривилось лицо Джона. – Ты не можешь на нее положиться, потому что бывает, что она слабеет, дрожит и отказывается тебе подчиняться. Это заметно по тому, как ты стараешься избавить ее от нагрузок, хотя на самом деле ты левша. Я думаю, с левой рукой у тебя связано не ранение, а психологическая травма. Это был кто-то из твоего клона, с которым тебя связывали более близкие отношения. Вы ведь практикуете сексуальные контакты между собой, насколько я знаю. Его смерть оставила более глубокие последствия, чем смерти остальных. С левой рукой связано, я думаю, какое-то приятное воспоминание – возможно, это была какая-нибудь специфическая ласка, - и это воспоминание причиняет тебе большую боль, поэтому ты прячешь его еще дальше в свое подсознание, чем остальные. Шерлок остановил поток своих наблюдений – Джон оправдывал свою характеристику. Он продолжал удивлять. Гетенианец ждал, что Джон не выдержит и включит, наконец, ошейник – ждал после каждого предложения, делая незаметную паузу, чтобы успеть заметить двигающуюся к кнопке браслета руку и вовремя зажать зубами деревяшку. Джон, однако, сидел неподвижно, глядя куда-то перед собой. «А он ведь прав, - думал Джон. – Я хочу о ней забыть. О милой, милой Гарри. Но левая рука сопротивляется, она не может не помнить. В этом-то все и дело… Как просто… Как он все это просто разъяснил… С легкостью…» - Кем ты был? - спросил Джон, не глядя на Шерлока. – До того, как стал… подручным? - Таким же, как и ты, - отвечал Шерлок. – Солдатом. - В отличие от тебя, я никого не убивал, - возразил Джон. - Добрый доктор... Джону очень не понравилось то, как гетенианец произнес эти слова. Внезапно он понял, для чего Шерлок это делает. - А ну, прекрати! – строго сказал Джон. - Что прекратить, хозяин? – с невинным выражением лица переспросил Шерлок. - Ты это нарочно делаешь, да? Шерлок подумал и решил ответить честно: - Да. Джон размышлял несколько секунд, потом, угрюмо хмыкнув, решительно потянулся к одному из своих мешков, развязал, порылся и вытянул оттуда одно за другим два теплых одеяла (купленных со скидкой, за компанию с сухим топливом и садовыми ножницами). Одно одеяло Джон без слов бросил в гетенианца, другим обернулся сам и, устроившись между своими вещами, закрыл глаза. - Ты собираешься спать, хозяин? Джон не отвечал. - Ты уже спишь? Или хочешь притвориться спящим, чтобы я перестал с тобой разговаривать? Джон опять оставил его без ответа. Тогда Шерлок постелил одеяло на пол, снял куртку, чтобы подложить ее под голову, стянул и штаны, оставаясь в тонком трико, обволакивающем его тело, как вторая кожа, - и растянулся во весь рост, прислушиваясь к тому, как почти рядом, спрятавшись в «гнезде» из мешков, пакетов и свертков, неспокойно дышит его новый хозяин. Шерлок тоже не собирался засыпать. Он продолжал размышлять, анализировать и строить предположения, которые впоследствии будет проверять. Он просто не мог не продолжать делать это. Поезд, набирая скорость, увозил их далеко от Города, в почти незаселенные просторы характерной для этих широт Степи, в которой, отделенные друг от друга десятками километров, располагались редкие фермы. После каждого сезона града их остается все меньше – Шерлок слышал об этом, пока жил в Городе. Возможно, та ферма, куда он сейчас направляется, ферма Джона, тоже исчезнет. Шерлок подумал об этом без злорадства. Просто так. * * * Джон все-таки заснул, потому что окрик проводника и грохот отъехавшей в сторону двери вагона застали его врасплох. Он прямо-таки подпрыгнул вместе с одеялом, которым был обернут. - Выгружай свое барахло! – кричал проводник, заглядывая в вагон. – Мы в этой глуши вечно стоять не будем! Джон засуетился, выпутываясь из одеяла, и стал привычными движениями подталкивать мешки к двери. Потом вспомнил – и посмотрел на гетенианца, который спокойно лежал с открытыми глазами. - Встань, оденься, - сказал он. – Я спрыгну, а ты подавай мне мешки, по одному. Шерлок сел и стал медленно натягивать штаны. Джон покачал головой. Сейчас выяснять отношения с подручным было некогда. Он сам подтащил вещи к краю, перелез через них и потянул на себя один из мешков. По тяжести и характерному звуку он понял, что в этом мешке были, в основном, консервы. Что произошло дальше, Джон толком не помнил. Когда он открыл глаза, поезда уже не было, а он лежал в Степи возле железнодорожной насыпи, на бетонном островке, по краям которого торчали, как корни сгнивших зубов, ржавые останки опор, на котором когда-то держался навес, - и под головой у него было свернутое в несколько раз одеяло. Джон с трудом сел и схватился за грудь – дышать было неудобно, от солнечного сплетения и выше паутиной расползалась боль, не слишком резкая, но не дающая нормально вдохнуть. Проведя рукой под курткой, Джон нащупал широкую повязку, сдавливающую грудь... Джон припомнил, как мешок, который он тянул, внезапно повалил его на землю. Кстати, а где сам мешок? И остальные вещи? Джон засуетился, поднялся было на ноги, но свернувшаяся в груди боль не позволила, и Джон скорчился, упав на колени и вцепившись в скомканное одеяло. Джон был уверен, что его ограбили и бросили тут... Но эта уверенность продлилась всего пару минут, пока он краем глаза не заметил движение где-то слева. Джон повернул голову и увидел гетенианца. Тот сидел на краю бетонной площадки в нескольких метрах от Джона, спиной к нему. Он был в штанах, но без куртки. Униформа подручных, облегающее трико, тоже куда-то делась. Джон теперь ясно видел те шрамы, о которых говорил Стэмфорд. На самом деле их было больше, по всему телу - и совсем старые, и недавно затянувшиеся. Судя по движениям, подручный решил перекусить, пока хозяин валяется в отключке. Подползая к Шерлоку на четвереньках, Джон разглядел, что тот отправляет в рот последний кусок из упаковки пищевого концентрата, из которого Джон обычно варил суп. Джон покупал этот концентрат с расчетом, что одной упаковки хватит им двоим на неделю. Гетенианец облизнул палец, потом вывернул обертку и слизал с нее остатки концентрата. - Ты что, совсем сдурел? – наконец, сумел выдавить из себя Джон. Шерлок вздрогнул, выронил обертку из пальцев и, обернувшись, с опаской взглянул на Джона, продолжая жевать. - Я просто ел, - объяснил он с набитым ртом. – Снова накажешь? - Да зачем ты ее целиком сожрал? - Так надо, хозяин, - отвечал наглый гетенианец, с усилием глотая и облизывая губы. – Чтобы сил хватило. - Каких таких сил? – не понял Джон. – А... До Джона вдруг дошел смысл предыдущей реплики и внутри у него все сжалось, даже боль в груди отошла на второй план, притупилась. «Снова накажу?» - подумал Джон. – «Почему снова?» - Постой, когда я это... – он глянул на браслет, охватывающий его правое запястье, и не мог не заметить, как напрягся при этом гетенианец. – А когда это я тебя... Я что, нажимал кнопку? - Да, - отвечал Шерлок. – Когда мешок на тебя упал. «Видимо, это произошло случайно, - с облегчением подумал Джон. – И все же, как это отвратительно...» - Я не хотел нажимать, - сказал он вслух. – Не хотел тебя... наказывать. - Да, хозяин, - кивнул Шерлок. Конечно же, он ни капельки не верил Джону. И Джон его прекрасно понимал. Никто бы не поверил. Ошейник сработал - наказание было неожиданным, и он даже деревяшку свою в зубах зажать не успел. Наверняка думает сейчас, что Джон – коварный и мстительный тип. - И все-таки, Шерлок, - сказал Джон, решив отложить объяснение на потом. – Нельзя же за один присест глотать недельный запас! Кстати, где все остальное – ты его тоже сожрал? - Остальное – вот там. Недельный запас – это хорошо, я смогу дотащить все, и тебя тоже, хозяин. Дома не видно, значит, идти больше пяти километров. Как раз недельный запас нужен. - Ничего... не понимаю... – пробормотал Джон, пытаясь подняться на ноги. Шерлок подскочил и с неожиданной услужливостью помог ему выпрямиться, поддерживая и поворачивая так, чтобы Джон увидел. И Джон увидел – ту самую тачку, которую надежно спрятал в своем тайном месте – заброшенном туннеле в двухстах метрах отсюда, - когда отправлялся пару дней назад в город. Шерлок ее каким-то образом разыскал, погрузил туда мешки и свертки и накрыл своей курткой. - Я тебя посажу сверху, - сообщил он. – И буду тянуть. Поэтому нужно было хорошо поесть. Тебе пару дней лучше полежать, хозяин. У тебя может быть серьезная травма. - Я сам знаю, что мне лучше, - возмутился Джон. Что за нахальство такое! Кто тут бывший доктор – он или этот самовольничающий гетенианец? - Ничего со мной такого не случилось, прекрасно дойду сам, - уверенно сказал Джон, но он успел сделать только один шаг, как Шерлок с силой, которую Джон не предполагал в его тощем теле, подхватил его и в мгновение ока усадил на мешки. - Вы только скажите, куда надо двигаться, хозяин, - сказал затем Шерлок, укутывая плечи ошарашенного Джона чуть не забытым на бетонной площадке одеялом, за которым он тоже метнулся с быстротой молнии. – Я сейчас могу бегом. Быстро доедем! И, схватив за ручки тележки, гетенианец, весело сверкнув зубами, дернул – и побежал, так что Джону оставалось только вцепиться в трясущиеся под ним мешки и указывать дорогу, время от времени хватая сползающее с плеч одеяло. Шерлок бежал ровно, быстро, не останавливаясь для отдыха и выпуская в холодный степной воздух маленькие одинаковые порции прозрачного пара.