Левая рука

Тишина – вот, что разбудило Джона. Не та назойливая тишина, приносящая временное облегчение после ледяной атаки, в которой мучительно вызревает ожидание следующей серии града. То была мягкая, ласковая тишина, уютная, как предутренний сон. Джон высунул нос из-под одеяла, в которое закутался до бровей, и подышал холодным воздухом, выпуская изо рта пар. Зимой в доме всегда было холодно, он согревался только возле плиты, когда готовил, или в ванной, когда грел воду и мылся. Ночью он тоже мерз, и поэтому с наступлением холодов перед сном натягивал вязаную шапочку, которую купил однажды в городе на распродаже. Джон сел, цепенея от холода, снял наползающую на глаза шапочку, надел теплые штаны, майку с длинными рукавами, свитер, наведался на кухню, бросил в плиту кусок сухого топлива и поставил чайник, и тут споткнулся обо что-то мягкое, податливое. По инерции сделал еще пару шагов – и наступил на второе такое же... На полу валялись кеды Шерлока. Джон покачал головой – гетенианец постоянно ленился и стаскивал кеды, не развязывая шнурков. «Куда-то торопился, - подумал Джон. – Не смог влезть в зашнурованные кеды и бросил, побежал дальше босиком». Джон широко зевнул и, подобрав кеды, подошел к окну. От того, что он увидел, ему стало еще холоднее – и двор, и градозащитные сетки, и кусты орешника – всё вокруг стало белым, сверкающим, приобрело новый объем, странные очертания, округлые дополнения своих форм. Крупные хлопья кружили в воздухе, танцуя и прочерчивая собственные траектории полета, в конце концов нехотя опускаясь и пропадая в снежном покрове, сливаясь с остальными, уже павшими жертвой гравитации. Белоснежное утро воцарилось в степи, и собственная ферма казалась теперь Джону не больше и не надежнее сусликовой норки. У него были запасы сухого топлива. У него была солнечная батарея, которая, в крайнем случае, могла дать питание для электрочайника или горячую воду для душа (не очень горячую). У него были даже некоторые запасы хвороста – после того, как они с Шерлоком обрезали сухие ветки орешника. И все же Джон наскоро произвел в уме кое-какие расчеты и сделал мысленную зарубку – пустые бочки в подвале, пара старых ящиков, хромой стул в спальне, доски забора. Все это фигурировало в качестве потенциального топлива, если случится непредвиденное. Джон вспомнил и про почти полную канистру с горючим в сарае, оставшуюся от теперь уже бесполезного (он решил с этим смириться!) трактора. Джон не любил, когда его заставало врасплох то, что обычно застает врасплох недальновидных фермеров... В тот момент, когда краешек его мысли коснулся трактора, Джон вспомнил о Шерлоке – где он, кстати? Побродив по дому и не обнаружив его нигде, ни в сарае, ни в спальнях, ни (опять пришлось туда лезть!) в подвале, Джон забеспокоился. Больше искать было негде. Если учесть, что Шерлок все еще был босиком. Даже если учесть, что он чокнутый морозоустойчивый гетенианец. Джон подошел к одному из окон, протер пальцем ледяную корку, глянул во двор. То же самое он проделал у других окон, переходя из комнаты в комнату, и, наконец, обнаружил Шерлока – тот стоял у ограды, где не было градозащитных сеток, и, запрокинув голову, смотрел куда-то вверх. «Босиком!..» - убедился Джон. – «И без куртки…» Как будто почувствовав его взгляд, Шерлок обернулся и посмотрел прямо в окно. Джон медленно выпрямился, отошел от окна и вернулся на кухню. Он сел, расшнуровал кеды, которые все еще держал в руках, поставил их на пол. Потом заметил закипевший чайник, встал и сделал себе кофе. Где-то на задворках сознания другой, не такой рассеянный, как сейчас, Джон быстренько подсчитал, сколько у него в кладовке осталось еще банок кофе, а подсчитав, выразил молчаливое сожаление – мало, на всю зиму не хватит. Не-рассеянный-Джон стал по ходу дела подсчитывать еще что-то, но остановился, озадаченный тем, что настоящий Джон не проявляет к подсчетам должного интереса. Тогда Не-рассеянный-Джон, наблюдая, как настоящий Джон помешивает ложкой кофе, стал анализировать самого Джона, и пришел к довольно неутешительным выводам. Как ни странно, на этот раз настоящий Джон был внимательнее и даже согласился с Не-рассеянным-Джоном. Поэтому он оставил кофе нетронутым и наведался в ванную, где сверился с графиком на стене возле полок, вот уже третий месяц послушно выполняющим свою роль, и открыл аптечку. Несколькими минутами позже, заполнив шприц подавляющим кеммер лекарством, закрыв его колпачком и уложив на чистую тарелку в центре стола, Джон взял чашку с еще не остывшим кофе, сел и попытался прогнать белоснежное наваждение, в центре которого сияли бесстыжие глаза, розовели бесстыжие губы и колыхались, покрываясь снежинками, бесстыжие темные локоны, которые он так и не решился состричь. Еще немного – и он сам бросится на гетенианца. Даже сейчас, когда Шерлок все еще в неактивной фазе, Джон еле сдерживается. А что будет, если опоздать с лекарством? Сможет ли он сопротивляться, если Шерлок будет его желать, будет предлагать себя – как предлагал безразличный ему, но от этого не менее соблазнительный Дон? «Пусть сам вернется, - думал Джон. – Не буду его звать. Пусть набегается, замерзнет. Потому что я боюсь снова увидеть его, стоящего босиком на снегу…» Нетронутый кофе успел остыть, когда, наконец, на кухне появился Шерлок – весь усыпанный капельками влаги, довольный и окутанный облаком холода. Он перебрасывал с ладони на ладонь снежок и явно намеревался бросить им в Джона, но заметил шприц и сразу сник. - Я не хочу! – заявил он, почти не глядя, выбросил снежок в раковину (попал) и встал перед Джоном, надув губы и соединив пальцы за спиной. - Это же… для тебя так лучше, - попытался его уговорить Джон. - Мне это не нужно! – запротестовал Шерлок. - Ладно! Это не для тебя, а для меня! – решил идти напролом Джон. – Я не хочу каждый раз, когда ты в кеммере, запирать свою спальню. - Еще рано, - продолжал возражать Шерлок. – Ты на график смотрел? Только через два дня. - Мне кажется, ты слишком перевозбудился, бегая по снегу, - сказал Джон. - А может, это ты перевозбудился? – парировал Шерлок, зло сощурившись. По еле заметной – но он-то заметил! – реакции Джона (уголок губ дернулся и сполз на миллиметр вниз) он понял, что не ошибся. - Это тебе нужно успокаивающее, а не мне! – заключил Шерлок. Джон без слов поднялся и взял шприц. - Нет! – Шерлок отошел назад, но Джон схватил его за рукав и потянул на себя. …Несколько секунд Джон не мог понять, что произошло, потому что размышлял: как это вдруг у него под ухом – холодный пол кухни, а нос утыкается в ножку стола? Потом Джон увидел шприц, валяющийся чуть поодаль. Колпачок чуть сдвинулся. «Все равно уже не годится» - подумал Джон и сел, потирая лицо. Постепенно просыпающаяся боль обозначила то место, с которым соприкоснулся кулак гетенианца. Внезапно озверев, Джон вскочил и стал метаться по дому, чтобы найти Шерлока и… И что? Дать ему сдачи? Хорош хозяин, сцепившийся со своим подручным. Потребовать объяснений? Бесплодные поиски произвели странный эффект – Джон постепенно успокоился и стал вычислять в уме, куда мог деться Шерлок. Он повторил недавнее стратегическое решение с окнами – и, действительно, увидел фигурку гетенианца, довольно быстро удаляющуюся куда-то в белизну. «Не оборачивайся! Только не оборачивайся!» - взмолился про себя Джон и, не вспомнив, куда подевал сапоги, лихорадочными движениями втолкнул ноги в попавшиеся на глаза кеды, кое-как завязал шнурки и бросился наружу, догонять. Преодолев уже половину расстояния до уходящего Шерлока, Джон перестал чувствовать пальцы на ногах, а также кисти рук, щеки, губы и нос. «Куртка… Шапка…» - мелькнула запоздалая мысль, но он не стал ее додумывать. Шерлок услышал, обернулся, испуганно зашарил под воротом рубашки, но не успел нащупать свою деревяшку. Джон бросился на него и обхватил плохо слушающимися руками, прижался всем телом, бормоча: - Ну, куда ты… куда ты… босой… куда? Он совсем не это хотел сказать. И совсем не это сделать. «Теплый! – думал он, вжимаясь щекой в плечо гетенианца. – Какой же ты теплый! Горячий!» И едва не закричал, почувствовав, как по его спине невесомо двинулись ладони Шерлока, обнимая в ответ. Нет, не обнимая – просто придерживая, чтоб не упал. Джона трясло. Джону было страшно и сладко. Джон был не совсем нормален в эти прекрасные мучительные мгновения. Он услышал шепот и поднял лицо. Шерлок внимательно смотрел на него и шептал: - Джон, ты замерзнешь… Джон!.. Ты замерзнешь… На глаз Джону опустилась огромная снежинка, и он невольно моргнул. Шерлок потянулся к нему, и Джону показалось, что и на губы ему легла снежинка, которая даже не думала таять. - Постой, постой… - сказал он, слегка отстранился от гетенианца и вцепился негнущимися пальцами в застежку браслета. – Постой! Я хочу… снять… это… Шерлок придерживал его за плечи и молча ждал. Наконец, Джону удалось справиться, и браслет полетел в снег. Джон ожидающе посмотрел на Шерлока. Руки гетенианца скользнули вниз, и он прижал свои ладони к ладоням Джона. Джон подчинился этой неведомой ему ласке, и их пальцы переплелись. Гетенианец снова приблизил свои губы, и Джон прошептал в них: - Я теперь без браслета. Ты ведь не убьешь меня сразу? - Убью тебя… позже… - еле слышно выговорил Шерлок. Джон хотел было засмеяться, но вместо этого впился поцелуем в рот Шерлока. Довольно долгое время они не могли выговорить ни слова, потому что не отрывали губ друг от друга, пока, наконец, гетенианское благоразумие не взяло верх. - Быстро в дом! – скомандовал Шерлок, прерывая поцелуй. - Мне совсем не холодно… - почему-то обиделся Джон. - Я не желаю делать это с тобой на морозе, как будто мы школьники, обезумевшие от первого кеммера! – тоном, не терпящим возражений, проговорил Шерлок – и решительно потащил Джона за собой, шагая к дому.