Уместность не к месту

Осенью всего через полгода после смерти Волдеморта Гриффиндорское трио решило отмечать день рождения Гермионы в доме на Гриммо 12. Прошлогоднее празднование затерялось в пелене будних дней войны, было омрачено неизвестностью, чувством страха, разлукой с близкими. В этот раз была задумана веселая вечеринка с обилием приглашенных гостей, главным образом, членов Армии Дамблдора, лишенная контроля старшего поколения, с вытекающим отсюда перебором алкоголя, громкой музыки, откровенных танцев и смеха. Гарри ходил, широко улыбаясь, от одной празднующей группки к другой, приветливо кивал головой и чувствовал себя живым и счастливым. В какой-то миг, как раз когда Рон утащил Гермиону наверх в отдельную комнату, он поймал себя на мысли, что ему следует слегка проветриться, поскольку градус восторга и радости явно начал зашкаливать. Он пошел было на второй этаж, где любители покурить оккупировали маленький балкончик, но там было слишком дымно. Тогда гриффиндорец решил просто немного побродить по отдаленным коридорам, и привести себя в чувство. Ноги сами принесли его ко входу в лабораторию, и он запоздало сообразил, что стоило бы, наверное, пригласить зельеваров на вечеринку, и если в отношение старшего еще возникали известные сомнения, то уж Алсару-то точно не помешало бы отвлечься от котлов. Дверь была не заперта, и на пороге музыка, так едва слышная, была вполне различима: грустная, щемящая мелодия, непривычно медленная. Гарри неуверенно замер, потом слегка стукнул костяшками пальцев по косяку, обозначая свое присутствие, и вошел. Подмастерье зельевара сидел на стуле, перебирая струны лютни и вид у него был задумчиво-меланхоличным, совсем не соответствующим его привычному резко-деятельному состоянию лабораторной работы. Все котлы кроме одного были вымыты и сложены в углу, под единственным с Оборотным зельем мерно тлело пламя. - Привет, - неуверенно начал Гарри, - Не хочешь на вечеринку сходить? Если ты не занят, конечно. Менестрель покачал головой, и тихо запел: Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна, И не вижу ни одной знакомой звезды. Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда, Обернулся - и не смог разглядеть следы.* Гарри неловко кашлянул и спросил неуверенно: - А где теперь твоя семья? Твоя мама...? Алсар прикрыл глаза, помотал головой и прошептал: - Профессор теперь моя семья. - Расскажи, - тихо попросил гриффиндорец, не решаясь уточнить, что если поделиться, то станет легче, но его поняли с полу вздоха. - Моя мать, Чаркланта Аэс Селар, была в плену у Темного Лорда в течение двух с половиной месяцев. Семидесяти двух дней, если быть точным. Ей удалось оттуда вырваться, невероятным образом, вдобавок внушившим всем ее кончину, и при этом она была едва жива от, - Алсар хмыкнул едва слышно, - последствий Его гостеприимства. Нужен был врач — надежный и умеющий молчать, специалист по Темным проклятиям и Мастер зелий. Главная проблема лечения состояла в том, что к гвиннам человеческие зелья применяются по-другому, зачастую их действие непрогнозируемо, например, на маму выпитый по ошибке веритасерум подействовал как сильнейший афродизиак. Поэтому принимать нужно было, как правило, специально подобранные, аккуратно выверенные, модифицированные зелья. Так в нашу жизнь вошел профессор Снейп, бросивший вызов всем маминым болячкам и последствиям проклятий. У нас была своя маленькая лаборатория, где мама научилась варить основные необходимые ей составы и основы для экспериментов профессора. Он даже порой жил с нами — недели по две в летние каникулы... Она не выдержала лишь самую малость: падение Темного Лорда случилось уже без нее... - Мне жаль, - тихо пробормотал Гарри, - Профессор удивительный человек: с каждым разом я узнаю все больше хорошего о нем. Странно, что он всегда скрывает в себе эти черты... - Он считает их слабостью, не доверяет людям, можно сказать, что он параноик, - спокойно ответил Алсар, - Вот, например, ты знаешь почему он так злится, когда применяет говорящие чары? - Юноша глянул вопросительно и продолжил, дождавшись мотания головой Гарри, - Ну, конечно, он не объяснил тебе. Когда профессор учился в Хогварце, он был в весьма напряженных отношениях с некоторыми гриффиндорцами, - Гарри даже догадывался какими, и мучился дилеммой: готов ли он узнать о Мародерах неизвестную ранее, весьма неприятную правду, - Так получилось, что однажды они его хитро прокляли: наложили заклинание, которое не позволяло ему двигать губами и языком. Это было весьма унизительно — нельзя было нормально есть, из вынужденного расслабленного рта падала слюна, что вызывало дополнительные издевательства и оскорбления. Вдобавок, он не мог отвечать на вопросы преподавателей и колдовать, потому что невербально тогда знал только Темные искусства. Его самый близкий друг, - Алсар пристально посмотрел на собеседника и убедился, что его поняли и без называния имен, - Да, самый близкий и дорогой друг была весьма талантлива в чарах, настолько, что ее маггловское происхождение совсем не мешало изобретать новые заклинания. И она буквально за вечер придумала эти чары — волшебный голос или транслятор мысли — почти сразу модифицировала, научилась движением палочки регулировать громкость, скорость речи, тембр голоса, заставляла звук исходить из разных уголков комнаты, словно она была чревовещателем... Профессору удалось повторить заклинание, но у него даже годы спустя оно звучит ненатурально и искусственно. Знаешь, он очень скорбит по ней, и годы не залечили эту рану, - Алсар опустил голову, начал вновь играть на лютне, а его голос зазвучал совсем глухо, - В его сердце лежит пустота, которую никому не под силу заполнить... It's been so lonely without you here, Like a bird without a song. Nothing can stop these lonely tears from falling… Tell me baby where did I go wrong? I went to the doctor and guess what he told me, Guess what he told me? He said «Guy, you better have fun, No matter what you do». But he's a fool! `Cause nothing compares, Nothing compares to you.** Пока менестрель пел, Гарри испытывал странное двойственное чувство: с одной стороны, ему было очень приятно услышать любую житейскую историю о своей матери, реальное подтверждение, каким добрым человеком она была; с другой, было до зубового скрежета обидно, что все вокруг знают о его родителях больше, чем он. И даже более того — человек, могущий рассказать много светлого и доброго (равно как подлого и гадкого) о Поттерах, предпочитает изливать душу подмастерью, игнорируя непосредственно заинтересованного человека. Его размышления были прерваны извне. В лабораторию, из вежливости едва наметив стук, ввалились совершенно пьяные и счастливые Невилл и Симус***, первый широко улыбался и держался за плечо друга, чтобы не упасть. - Вот он где, - возопил последний, - Ты погляди, совсем помешался на Снейпе, да еще и пробирках стал ковыряться. В тебя, случайно, его дух не вселился? - Да нет, просто он его сын, - Алсар взял громкий аккорд в конце фразы. Три пары широко распахнутых глаз уставились на менестреля, затем только что вошедшие гриффиндорцы, кажется даже немного протрезвевшие от шока, перевели ошарашенный взгляд на Гарри, посмотревшего в ответ не менее удивленно. - Шутка! – с кривой ухмылкой объявил Алсар, когда тишина стала оглушающей, - Эпа-а-а-таж! Он встал, тряхнул головой, словно откидывая длинные волосы со лба, и спросил громко, обращаясь к Гарри: - Приглашение на вечеринку еще в силе? Гриффиндорец только молча кивнул, пока Невилл и Симус с запозданием смеялись над шуткой. Дружной гурьбой все четверо направились к прочим гулякам. Едва войдя в большой зал, Алсар в бодром ритме стал догонять кондицию остальных гостей, сразу начав с крепких напитков. А дальнейшее слилось в пьяную круговерть, и память выхватывала только отдельные картинки: Ханна Эббот накрывает пледом отключившегося на диване Невилла; Деннис плачет, размазывая пьяные слезы и сопли по лицу, и норовит догнать Гарри и рассказать ему, как его брат Колин его любил и уважал; Алсар лихо отплясывает на столе, совершая круговые движения тазом, и задравшаяся рубашка обнажает полоску черных волос на его животе... Ближе к концу вечеринки, когда уже не было сил на разгульные пляски, самые крепкие собрались небольшим полукругом с зияющими то тут, то там просветами перед менестрелем и заворожено слушали его пение, на качестве которого количество выпитого почти не сказалось. Последнюю песню Алсар посвятил имениннице: I believe in love, it's all we got Love has no boundaries, no borders to cross Love is simple, hate breeds Those who think difference is the child of disease Father and son make love and guns Families together kill someone Without love, I believe in love.**** Гермиона мило краснела, принимая внимание юноши, а Рон, насупившись, посматривал в сторону певца. Наконец, не выдержав, он пробормотал Гарри на ухо совсем пьяным злым голосов, в котором ясно звучала ревность: - А все-таки он педик! И песни он поет такие... Гарри помотал головой, не в силах образумить друга внятными доводами, каковых до конца вечеринки так и не нашел. Но странным образом слова Рона крепко запали ему в память. * КИНО — Пачка сигарет. http://www.youtube.com/watch?v=TxZ2OllvS0M ** Sinead O'Connor - Nothing compares to you. Изначально, эта баллада в фа мажоре о тоске по умершей матери, но позднее ее пели и в связи с утратой романтической любви. Алсар незначительно меняет текст, чтобы он мог звучать и из уст Снейпа. Мне понравился перевод (там же есть ссылка на первоначальный клип): http://en.lyrsense.com/sinead_o_connor/nothing_compares_to_you *** На самом деле, правильно это ирландское имя читается как "Шеймас", но русские переводчики настолько суровы… Я оставлю привычный вариант "Симус". **** Elton John - Believe. http://en.lyrsense.com/elton_john/belive