Измененная реальность - 2: Живущие в интересное время

наши героини выручают Этьена, но попадают в еще больший переплет, играют в смертельно опасные догонялки в подземельях – и проигрывают

      Господи, я никогда не думала, что Эрик способен так орать! Просто как иерихонская труба, во всю силу своих уникально-певческих легких.       А еще я никогда не думала, что всегда спокойный, как танк на воздушной подушке, Раппно способен так багроветь лицом и, брызжа слюной во все стороны, стоять на продавленной кушетке и визжать, будто сирена воздушной тревоги.       По счастью, весь этот фейерверк был направлен не на маленькую бедную меня.       Судя по всему, мы стали свидетелями затянувшейся плодотворной дискуссии, которая уже перешагнула рубеж обмена мнениями и на всех парах приближалась к стадии вселенского мордобоя.       Эрик и Раппно самозабвенно переругивались со стоявшими напротив – если точнее, у разбитого и заколоченного досками окна – двумя юношами студенческого вида. Мы с Крис смело предположили, что один из них – тот самый Пьер, который сбил своими речами Этьена с пути истинного. Сам же виновник торжества тихонько притулился на стуле в углу и не отсвечивал.       В комнате громыхали такие словесные баталии, что наше появление прошло незамеченным.       А мы снова смотрели на Эрика.       Живой. Живо-ой! – билось в ушах с каждым толчком крови. И мы его нашли. Мы нашли его в штабе коммунаров, а с ним Раппно, а я помню, что он говорил про отношение этих революционеров к полиции… И мы привели с собой целого графа. И все это может закончиться плохо, очень плохо. Но мы все равно нашли его.       Эрик выглядел таким усталым, осунувшимся. Можно было подумать, что он не два дня пробыл в осажденном Париже, а пережил всю блокаду. Наши с Крис души вдруг кольнуло – и они заныли от жалости и нежности. Все-таки он поехал спасать Этьена, который ему никто. Хотя Раппно так помог нам… нельзя было ему не отплатить.       Тут один из студиозусов скосил на нас глаз, умолк, открыл рот, закрыл, потом ткнул локтем в бок своего собрата, повернулся к нам и с вежливой, хотя и раздраженной улыбкой вопросил:       – Что вам угодно, месье?       В данную минуту «месье» было весьма угодно провалиться сквозь землю, прямиком в катакомбы, и драпать без оглядки до самого Мелёна и сварливых объятий мадам Жири. Опять же, Кристина не ко времени спохватилась.       Боже мой, Белл, я ведь беременна… Кажется, этот вопрос мы уже прояснили. Давай вернемся к нему, когда окажемся в более безопасном месте… Тебе хорошо говорить, у тебя ребенок уже есть. А я… а мы… кругом война, как мы могли! Разве можно заводить детей в такое время?!.. Они обычно не спрашивают разрешения. Дорогая, я тебя умоляю, сосредоточься на здесь и сейчас – у нас приоритетом стоит остаться в живых и выбраться отсюда… Нет, мы все умрем! Я знаю, я чувствую… А-а-атставить панику!..       – Я бы хотел… поговорить с этими камрадами, – неуверенно сказала Крис и ткнула дрожащим пальцем в сторону Эрика и Раппно.       Эрик повернулся к нам, и я заметила на его лице недоумение. Оно и понятно – с чего бы его персоной мог заинтересоваться какой-то чумазый юнец? Вдруг в глазах Эрика проскользнула искра узнавания – он резко развернулся обратно к Раппно и что-то шепнул тому на ухо.       Я поняла, что сейчас здесь будет жарко, и возблагодарила небеса за то, что Рауль соизволил подождать нас за дверью. Иначе бы тут случилась кровавая баня.       – Какого черта ты тут делаешь?! – возопил Эрик, сорвавшись в конце на фальцет.       – За тобой при… шел. Вы обещали вернуться через день, но не вернулись, и я… вот, – пролепетала Кристина, и это явно было не то, что стоило говорить Эрику в его состоянии.       – Прекрасный повод заявиться в осажденный город! Черт возьми, Крис, в Мелёне вы были в бе-зо-пас-нос-ти! И я мог не волноваться о вас и спокойно закончить свои дела тут! Крис, вы хоть иногда пользуетесь данным вам от природы разумом?!       Тут я поняла, что он обращается не столько к Крис, сколько ко мне, и начала медленно гореть от стыда. Вот же лахудра – додумалась потащить восемнадцатилетнюю беременную девушку в Париж, осажденный пруссаками и раздираемый на части восстанием. Молодец я, ничего не скажешь!       А когда мы скажем Эрику?.. Что?.. Что я беременна. Господи, Белл, он с ума сойдет от радости! Или от тревоги. Ох, Белл, он ведь будет думать про лицо… какое у ребенка будет лицо… Крис, он будет рад, поверь мне. Но мы не скажем ему сейчас. Ты представляешь, что с ним будет, если мы скажем сейчас? Не надо… Белл, ну я же не дура… Хотелось бы мне быть такой уверенной в своих умственных способностях…       В этот момент подали голос ошеломленно молчавшие до того студенты:       – Надеюсь, вы разобрались между собой, потому что я настаиваю на продолжении разговора, – сообщил один из них и развернулся к Крис. – Я Пьер, и – надеюсь, вы поддержите меня – я считаю, что уход с позиции в разгар революции должен быть приравнен к дезертирству. В то время как наши братья…       Дальше мы не слушали, буквально остекленев от такой наглости и бесцеремонности. Хотя я лично вообще не понимала, о чем они все спорят и почему Эрик и Раппно просто не могут взять Этьена подмышку и сказать «адье» всем революциям вместе взятым. Возможно, мы чего-то не знали. Однозначно, надо было прояснять ситуацию.       – Эрик… Эрик, успокойся и скажи мне, что происходит. Почему вы все еще здесь?       – Потому что иначе Этьена признают изменником Родины и расстреляют по законам военного времени, – мрачно ответил Раппно.       У нас с Крис отвисла челюсть.       – Ничего себе порядки…       Ничего себе порядки… Боже, Белл, что нам делать?.. Не знаю. Давай спросим, по какому именно закону его должны расстрелять…       – Приятно познакомиться со столь прогрессивно мыслящим человеком, – фальшиво улыбаясь, сказала Крис и протянула Пьеру руку. – Меня зовут Кристиан. Не будете ли вы столь любезны процитировать текст того закона военного времени, по которому должны расстрелять моего друга?       Пьер сосредоточенно потряс нам руку и нахмурился:       – Да, конечно… как же там… Всякий гражданин Франции, который будет уличен в дезертирстве…       – Просто гражданин? – перебила его Крис.       Пьер нахмурился еще сильнее, и мне захотелось сломать ему палец. Или два. Или руку. Он знал. Все он знал. И помнит текст наизусть, просто притворяется.       – Хм… Да, вы правы, я кое-что упустил. Всякий совершеннолетний гражданин Франции…       – Ага!!! – рявкнул Раппно и спрыгнул с кушетки. – Совершеннолетний! А Этьену еще нет и двадцати! Поэтому мы уходим!       Он в два прыжка оказался возле Этьена и схватил его за плечо, довольно бесцеремонно поднимая на ноги.       – Мы уходим, – повторил Эрик и посмотрел на меня.       Крис не заставила себя упрашивать и ринулась к двери.       Пьер будто очнулся:       – Этьен, как ты можешь?! А как же идеалы революции?       Этьен ловко вывернулся из отцовской хватки и повернулся к Пьеру.       – Я верю в идеалы революции, – гордо ответил он, – но здесь я их не нашел. Пьер, этот штаб… это пародия. Вам должно быть стыдно называть себя коммунарами.       – Ах ты, сучонок! – рыкнул молчавший до того соратник Пьера. – Да я тебя лично придушу!       – У-у-уходим! – Эрик одной рукой подтолкнул нас в спину, так что мы вылетели за дверь, как пробка из бутылки, а другой рукой, очевидно, сграбастал Раппно и его не к месту раздухарившегося сынка, потому что они вылетели вторым номером. Сам Эрик вымелся следом и захлопнул дверь, в которую немедля забарабанили.       – Вырвались… – выдохнул он и с большим чувством посмотрел на Раппно. – Чтобы я еще хоть раз… – тут он застыл, как восковая фигура.       Заметил Рауля, мигом просекла я. Сейчас начнется вторая серия… А нам некогда.       Стараясь не обращать внимания на буквально каменное лицо Эрика, мы кинулись к нему.       – Эрик, я тебе потом все объясню, – Кристина схватила его за рукав. – Давай сперва уйдем отсюда.       – Ладно.       Эрик отлип от двери и свернул в ближайший коридор. Раппно – за ним. Крис уцепила Рауля и побежала следом; тот и мявкнуть не успел.       Такой вот встрепанной компанией мы и выкатились во двор. Оставалось лишь дойти до баррикады, в случае удачи вернуть себе оружие и валить отсюда к такой-то матери.       Не вышло.       – Задержите их! – истошно завопил с крыльца Пьер! – Это белобрысый в шляпе – полицейский! Они все изменники!       Не знаю, что подстегнуло их больше – то, что мы вроде как изменники, или что Раппно – полицейский, – но двор буквально ощетинился ружьями. И все они были направлены на нас.       Эрик явственно скрипнул зубами. Они с Раппно обменялись взглядами.       – Стол! Живо! – вдруг крикнул Эрик – одновременно с этим хватая валяющийся неподалеку кверху ножками стол.       Раппно ухватил вторую ножку, и они вдвоем с Эриком развернули столешницу в сторону баррикады, где столпилась большая часть народу.       – Уводи их! Туда! – рыкнул Эрик Раулю.       К нашему удивлению, Рауль без вопросов вцепился в запястья Крис и Этьена и повлек их за собой в сторону брошенного хозяевами полуподвального магазинчика, над которым криво болталась знакомая мне вывеска. Когда-то именно здесь мы с Эриком покупали обручальные кольца. Как же давно это было… в пока еще тихом и мирном Париже, который только начинал неуютно ежиться от страшного слова «война». Сейчас казалось, что с того дня прошли века и века.       – Эрик, что там? – крикнула Крис, оборачиваясь через плечо.       – Катакомбы, – коротко бросил Эрик, пригибаясь от пуль, выбивающих щепки из несчастного стола, которым они с Раппно прикрывали нас от обстрела.       Мы дружно прогрохотали вниз по лестнице, ведущей в магазинчик. Как и в той харчевне, куда Крис поднялась из катакомб, здесь были пустота и разорение; впрочем, света, проникавшего сквозь маленькие пыльные местами разбитые окошки, было недостаточно, чтобы рассмотреть все как следует.       Последним шел Эрик, который каким-то хитрым образом заблокировал дверь и развернулся к Крис, скрестив руки на груди.       – Ну?       Мы посмотрели на него, потом на Рауля…       Во взгляде Эрика мы уловили проблеск недоверия. Да, это до сих пор жило в нем и иногда поднимало голову. Он все еще иногда чуть-чуть не верил в нас. И это было больно. Больнее, чем вся смерть, которую мы видели по дороге сюда, больнее, чем жуткое в своей рассудочности безумие Рауля. Эрик, пожалуйста, перестань. Это такая мука – для тебя и для нас…       Но нужно что-то отвечать, как-то объяснить.       – Он теперь сирота и бездомный, – одним махом ляпнула Крис, и мы вобрали голову в плечи, ожидая новой грозы.       – Понятно, – пожал плечами Эрик, видимо, сочтя это объяснение достаточным в нашей ситуации. – Нам вон туда, – и он показал на темный коридор сразу за прилавком.       Эрик встал возле коридора, внимательно следя за дверью, пока мы просачивались в темноту прохода. Когда мимо него прошел Рауль, он лишь поморщился.       Похоже, гроза отменяется.       – А с вами я потом разберусь, – пообещал Эрик, когда мы поднырнули под его руку.       Или откладывается.       Оказавшись в спасительной тесноте катакомб, мы перевели дух.       Раппно, шедший впереди нас, сразу свернул направо, зачиркал спичкой, и несколько секунд спустя внутренности подземелья осветились тусклым огоньком фонаря. И как он его заметил? Почуял, не иначе.       Рауль уселся на камень и утер пот со лба. Однако он явно не расслаблялся: каждый раз, завидев Эрика в непосредственной близости от себя, он хватался за пояс – чтобы каждый раз обнаруживать прискорбное отсутствие шпаги. Правда, был пистолет… и от этого мы с Крис нервничали.       – Рауль, успокойся, – Крис присела возле него на корточки и заглянула в лицо, – здесь мне ничего не угрожает. Эрик не враг нам… мне.       Рауль посмотрел на нас странно затуманенным взглядом:       – Кормилица рассказывала мне про роковых женщин… говорила, что это совсем не знойные красотки, к ногам которых падают влюбленные мужчины. Это женщины, вокруг которых умирает слишком много мужчин. И они никогда не бывают счастливы.       Мы неуютно поежились.       – Рауль, о чем ты?       – Твой друг – мой друг, – грустно улыбнулся виконт. Нет, теперь уже граф.       -Кажется, нам сюда! – Эрик показал на дальний проход – вроде бы, шестой, если считать слева направо.       Очень вовремя, учитывая, что в хитроумно запертую Эриком дверь подвала уже начали ломиться алчущие крови коммунары. Или бандиты. Шут их разберет в этом бедламе.       Минут пять спустя мы спрятались в каком-то закутке. Эрик прислушался, а Крис изо всех сил старалась дышать негромко.       – Вроде бы отстали, – наконец сообщил наш любимый.       Дальше мы уже не так торопились… метров сто. Потому что ровно через сто метров путь нам преградил каменный завал явно недавнего происхождения. Должно быть, детище обстрелов.       – Вот же черт! – Эрик в сердцах грохнул кулаком по стене. – Это все из-за тебя! – неожиданно рыкнул он на Этьена.       Юноша сжался. Раппно выступил вперед, встав между ними.       – Эрик, прошу тебя…       – Если бы не его глупость, мы бы уже нежились под мирным солнцем Италии! – Эрик пылал гневом, который, судя по всему, копился в нем с того момента, как они с Раппно нашли Этьена.       Крис осторожно коснулась его руки.       – Что? – несколько резковато спросил Эрик.       – Ты сам захотел помочь…       – Нет, только не ты… Не тебе меня успокаивать! Твое появление еще больше все усложнило.       У Крис в горле образовался комок, который мы с трудом проглотили. Она безвольно уронила руку и отвернулась. Эрик, наверное, понял, что перегнул палку, потому что в следующий миг прижал нас к себе.       – Прости, малыш, прости. Я просто… мы здесь, как в западне, а их так много. Я ведь могу и не защитить тебя. Просто не хватит сил.       – Надо поискать другой проход, – сказал вдруг Рауль, про которого мы уже и забыли.       Судя по тому, как вздрогнул Эрик, он тоже.       Пришлось возвращаться обратно и сворачивать в другой проход. Эрик прислушался:       – Все замрите.       До нашего слуха донеслись голоса. Похоже, преследователи не утратили охотничьего азарта.       – Тихо, как мышки… вперед, – шепотом скомандовал Эрик и пошел вперед.       Хорошо ему ходить как мышка – у него опыта лет двадцать. А мы изо всех сил старались идти на цыпочках, но получалось когда как. Один раз Крис даже потеряла равновесие, но нас удержали чьи-то руки, обхватившие за плечи. Крис оглянулась. Рауль. Он устало улыбнулся и кивнул, будто обещая, что готов ловить Крис всякий раз, когда она упадет.       Дальше было только хуже, потому что под ногами все чаще попадались выпавшие из стен черепа, а голоса уверенно настигали нас. Эрик замер, потом обернулся:       – Крис, положи руку мне на плечо, и пусть остальные сделают так же. Я поведу вас.       Когда мы все сделали, как он сказал, Эрик загасил фонарь.       – Идите след в след. Я делаю шаг – вы делаете шаг. Ясно?       И мы пошли.       Было страшно. Ноги то и дело задевали гладкие выпуклости черепов, и приходилось в последний момент менять траекторию шага, чтобы ненароком не раздавить их. В кромешной тьме все звуки стали резкими и громкими: мы с Крис слышали дыхание всех остальных, как будто они наперебой сопели нам в ухо; капающая где-то вода словно бы тюкала прямо по темени, а голоса наших преследователей заставляли ускорять шаг – казалось, что они вот-вот выскочат сбоку с криками: «Попались!»       Успокаивали нас лишь теплое плечо, которое мы, наверное, слишком сильно иногда сжимали, да теплая рука, которая иногда ободряюще сжималась на нашем плече.       Таким образом мы шли минут пятнадцать… или полчаса – в этой темноте время растягивалось, как жвачка «Love is…», и, поскольку передвигались мы куда медленнее, нас стали нагонять. Во всяком случае, голоса становились все ближе; хотя, оглядываясь, света фонарей Крис не замечала. В какой-то момент позади раздался жуткий треск – кто-то из замыкающих все-таки наступил на череп. В относительной тишине подземелий звук прозвучал подобно пистолетному выстрелу.       Дальнейшие события развивались с ужасающей быстротой, раскручиваясь каким-то неуправляемым волчком. Эрик выругался вполголоса, крики преследователей умолкли на миг, точно их обладатели напряженно вслушивались, затем раздались с новой силой, как будто заорали все одновременно – и тут же послышался громкий, неотвратимо приближающийся топот. Вдалеке показались хаотично мечущиеся огоньки…       – Бежим! Не отставать! – велел Эрик.       Диким галопом, бешеным табуном мы бежали по коридору, скудно подсвеченному сзади; мимо на скорости проносились неровные стены, с которых издевательски щерились черепа. Наверное, они видели немало таких гонок и вполне могли делать ставки на фаворитов. Пока я бы на их месте ставила на догоняющих нас бандитов.       Вскоре коридор оборвался тупиком, но – о, радость! – наверх вела лестница. Правда, при ближайшем рассмотрении она оказалась преизрядно подгнившей, и не факт, что выдержала бы подъем всех нас.       – Крис, наверх, живо! – рявкнул Эрик, одновременно подхватывая нас, чтобы подсадить.       – Погоди! – засопротивлялись мы, – если после меня лестница обломится, у меня сил не хватит вытащить всех вас. Давай ты.       Эрик застонал.       – Что ж ты такая упрямая… Не обломится! Я полезу следом и всех вытащу. Давай, нет времени спорить!       Он был прав – погоня вышла на финишную прямую. Близость цели, несомненно, воодушевила «камрадов», потому что они были совсем близко: того и гляди вылетят из-за поворота.       Вознеся коротенькую молитву, Крис ухватилась за перекладину. Лестница жутко заскрипела, предупреждая, что не потерпит такого обращения, но выдержала. Мы осторожно поставили ногу, потом поднялись выше… На секунду мне показалось, что ступенька под ногой прогибается – и мы с обезьяньей ловкостью взлетели наверх, сами не заметив, как откинули крышку люка.       За люком обнаружился какой-то сарайчик с метлами и телегой. Крис выглянула наружу. Сарайчик примыкал к зданию на краю площади – какой именно, Крис не признала, а я и подавно не имела понятия. Да сейчас и не время было это выяснять. Мы вернулись к люку и свесили голову вниз:       – Здесь никого нет.       – Я иду, – отозвался Эрик.       Примерно на середине пути лестница под ним затрещала – и развалилась на две половинки. Эрик чудом умудрился сделать рывок, так что успел опереться локтями на край отверстия, и теперь изо всех сил старался удержаться и не сползти обратно. Крис обхватила его руками и потянула на себя.       – Сейчас, сейчас… – донесся снизу голос Раппно.       Видимо, он подпихнул Эрика под ноги, потому что тянуть стало намного легче, и вскоре наш любимый был с нами всем комплектом. Крис обняла его поперек груди, и мы прижали Эрика к себе так сильно, что ему, наверное, стало трудно дышать. На миг мне почудилось, что он тоже прижался к нам, что на спине Крис сомкнулись сильные руки, удерживая объятие, заставляя весь мир подождать…       – Э-гей! Вот они! Я их вижу! – услышали мы.       – Ч-черт! – Эрик развернулся к дыре: – Раппно, быстрее!       Из-под земли показалась голова Этьена, и мы с Эриком в четыре руки вытащили его. Затем последовала короткая перепалка, во время которой Рауль, у которого не вовремя включилась дворянская честь, с присущим ему упрямством пытался заставить Раппно лезть первым, а ответственный за все и просто хороший полицейский Раппно требовал, чтобы тот перестал валять дурака и забирался на подставленные ему в сцепке руки. Победила, как водится, молодость, и следующим к нам присоединился Раппно.       Положение Рауля было аховым – преследователи уже кричали, чтобы он оставался на месте, и, кажется, имели глупость палить в подземелье. Ну, или это черепа так крошились под их ногами.       Эрик быстро глянул на нас. Не знаю, как мы выглядели, но подозреваю, что побледнели: самым разумным с его стороны было оставить соперника на растерзание бандитам.       – Так. Держите меня за ноги, – с этими словами Эрик нырнул в отверстие, чуть ли не наполовину в нем скрывшись, – семейство Раппно едва успело ухватить его за лодыжки. – Тащите!       В результате этой смелой импровизации на тему сказки «Репка» мы снова были все в сборе.       «Поцеловавшие» стену тупичка преследователи бесновались внизу. И да, они действительно стреляли: Этьен шарахнулся прочь от вылетевшей из отверстия пули, наткнулся на телегу, отпрянул от нее и едва не загремел обратно. К счастью, его подхватил Раппно.       – Куда теперь? – спросил он у Эрика.       – Здесь есть и другие выходы, поэтому радоваться рано. Скоро они найдут их, – Эрик кивнул на дыру и метким пинком вернул люк на место. – Нам нужно обмануть их и спрятаться. На улицах нас быстро догонят. А если мы по пути наткнемся на коммунаров или кого-то вроде них… – он умолк, но по его лицу читалось, что кончится дело по-мокрому.       Мы вышли из сарайчика.       – Может, забраться на крышу? – спросил Раппно. – В моей практике такое было. – Он не стал уточнять, было это в его полицейской практике или в криминальном прошлом. – Дома тут стоят близко, можно будет уйти по ним.       Эрик кивнул, и мы обратили взоры на дом, к которому прижимался сарай.       – Подойдет, – решил Эрик.       Дом был большим, многоквартирным, как его бы назвали сейчас, поэтому дверь была не заперта. Мы едва успели подняться на второй этаж, как откуда-то выскочила толстая тетка и, увидев нашу честную компанию, заголосила, будто ее режут:       – Спасите! Убивают! Воры!       – Да замолчи ты! – в сердцах рявкнул Раппно, одновременно пытаясь зажать ей рот, что при ее габаритах оказалось затруднительно. Тетка билась и визжала, раскидав в стороны его самого и пришедших на помощь Этьена и Эрика. Мы с Раулем тоже кинулись на подмогу, но тетка была просто Годзиллой в юбке.       – Я что-то слышу! Кажется, кричат здесь! – донеслось с улицы.       Тетка, не переставая визжать, выдралась, стряхнув Крис с руки и приложив Рауля о стену, и поскакала вниз, подпрыгивая на ступеньках, как какой-то фантасмагорический Колобок.       – Она сейчас нас выдаст! – в отчаянии воскликнул Этьен.       Ситуация была аховой. Войдя в дом, мы сами заперли себя в ловушку, и теперь нас выкурят отсюда, как крыс. Даже если случится чудо, и выяснится, что дверь на чердак открыта, что выход на крышу действительно есть, как нам показалось снизу, – скрыться нам не удастся, а по крышам с такой скоростью, как по земле, не побегаешь. Нас всех перестреляют.       Я посмотрела на Эрика. Он сжимал и разжимал кулаки, видимо, силясь придумать какой-нибудь действенный план.       – А если спрятаться в квартире? – снова подал голос Этьен.       Эрик только отмахнулся.       – Я к ним выйду, – вдруг сказал Рауль, и все взгляды обратились на него.       – Что? Зачем? – спросила Крис.       Но я уже знала – зачем.       – Я отвлеку их, – спокойно пояснил Рауль и повернулся к Эрику. – Береги ее. Не давай встревать в авантюры.       Эрик лишь смотрел на него с нечитаемым выражением.       – Погоди! Рауль, это самоубийство! – Крис бросилась к нему и схватила за руки.       – Не бойся, – улыбнулся он, – они не смогут меня убить. Я же де Шаньи.       Он пожал руки Крис и побежал вниз по лестнице.       Секунду все стояли в оцепенении, а потом Эрик словно бы очнулся: обхватил Крис за талию и повлек за собой наверх. Раппно и Этьен отмерли следом.       А мы были как в тумане.       Не помню, как мы оказались на крыше. Отсюда открывался прекрасный вид на площадь. Мы завороженно смотрели, как Рауль небрежной походкой, будто прогуливаясь, будто просто вышел проветрить голову в этот остывающий летний вечер, идет к явно опешившим от такой наглости бандитам. Он кивнул им – столь же небрежно – и, видимо, что-то сказал, потому что воздух взорвался криками.       – А-а-а! Дворянин! Много же вы крови нам попортили! – донеслось до нас.       Вперед выступил Пьер. Во всяком случае, мне так показалось, судя по одежде.       – Где твои сообщники?! – он явно был уверен, что мы не ушли далеко, и надеялся, что мы поспешим на помощь «своему».       Ответа Рауля мы снова не услышали: должно быть, он говорил тихо, не повышая голоса. Но бандиты заорали еще громче, так что я сочла, что это было нечто оскорбительное.       – Расстрелять! – еще громче гаркнул Пьер.       – Нет! – выдохнула Крис, и Эрик тут же зажал ей рот. – Нет, нет, нет… – повторяли мы в его ладонь.       – Надо идти, – сказал Раппно. – Пока они заняты… Черт, это один из самых храбрых людей, которых я встречал. Или самых сумасшедших.       Эрик буквально нес нас на себе, продвигаясь вдоль невысокой оградки по краю покатой крыши, а мы ничего не видели, и только над ухом громко бухало его сердце. Хотелось закрыть глаза и представить, что мы снова очутились на крыше Оперы, и над нами снег, и самое страшное, что может случиться, – это не ко времени нагрянувший с проверкой Раппно, от которого можно укрыться в каморке и, пользуясь так кстати возникшим поводом, самозабвенно целоваться, грея обветрившиеся на холоде губы… Когда мы достигли противоположной стороны, почти соприкасавшейся с крышей соседнего здания, раздался залп.       – Рауль… – мы вырвались из рук Эрика, намереваясь бежать назад, спасти, сделать хоть что-нибудь…       Эрик перехватил нас и как был, сжимая нас в охапке, прыгнул на соседнюю крышу.       – Надо идти, – повторил он слова Раппно. – Пусть его жертва не станет напрасной. Кристина, ты слышишь меня? Надо идти.       – Эрик, мы назовем сына Раулем. Ты слышишь меня? – с неожиданной яростью прошипела Крис. – Мы назовем сына Раулем…       А потом мы, кажется, потеряли сознание.