ОСКОЛКИ ЦВЕТНОГО СТЕКЛА

То, что есть сейчас, наверное, и есть счастье, думает Икуко. Счастье согласно курлычет на ее руках и смешно морщит нос. Счастью уже целых три месяца. У счастья огромные голубые глаза и беззубая улыбка, перед обаянием которой не устоит, без сомнения, даже самый суровый самурай. Счастье мягко-золотисто-розовое, пахнет молоком и ромашкой и кажется почти невесомым, хотя набрало уже солидных пять килограммов. Счастье зовется Усаги. Усаги-зайка. Икуко тихо смеется и прижимается лицом к золотистым кудряшкам, таким мягким, что они кажутся клубочком перепутанных солнечных лучей.       Золотая моя зайка, счастье мое. Луна только что взошла, и свет ее разлит по комнате, густой, желтый, ровно-прозрачный, как свежий мед. Пора спать.       Пора спать. Спа-ать, ау, слышишь, счастье? Но счастье решительно не желает спать. Счастье радостно подпрыгивает на ее руках, о чем-то лепечет и смеется, пока Икуко не сдается и не прибегает к последнему аргументу – она поднимает малышку на руках и говорит: – Смотри, Луна. И Усаги затихает мгновенно. Вот удивительно, обычно такая егоза, ничем ее не угомонишь, но стоит увидеть ночное светило – успокаивается тотчас. Смотрит, распахнув громаднющие, в пол-лица, глаза, словно на чудо какое-нибудь.       Что ты там видишь, зайчонок мой золотистый? Зайчонок молчит, смешно хмурит светлые, почти незаметные бровки. Но в не-младенчески бездонном взгляде на миг мелькает что-то... такое. Икуко не знает слова, каким это можно назвать, но по плечам пробегают мурашки – не от страха, а от странного, душе-замирающего, сказочного какого-то чувства. Будто не трехмесячная кроха, а тысячелетняя фея, одна из Восьми Бессмертных смотрит на нее сейчас.       Может, ты когда-то спрыгнула с Луны, ушастик, а? В такие секунды Икуко почти робеет перед собственной дочерью.       Смотри, золотко, это Луна. Там, на Луне, все белое-белое и тихое-тихое. Там небо черное, как чернила, и в нем много-много звезд. Икуко рассказала эту сказку уже, наверное, тысячу раз. Но Усаги всегда молчит и внимательно смотрит огромными своими глазами, словно слышит впервые. И хоть умные книги говорят, что в таком возрасте дети еще не различают смысла слов, Икуко думает, что понимает ее дочка на самом деле куда больше. Не слова, а то, что – одной ей ведомое – прячется за словами. Ну, и, может быть, Луне. Кто их знает, эти древние легенды.       И там живет лунный зайка – маленький добрый зайка, который варит целебное зелье. Он скачет по лунным холмам – туда-сюда, туда-сюда. Смотри, во-он там отпечатки его лапок. Луна поднимается выше, луна белеет, наливаясь светом, как соком. Луна проводит лучами по детскому лицу, отражается в темно-голубых глазах. Малышка хмурится неожиданно серьезно, хлопает ладошкой по воздуху напротив светящегося диска, словно хочет стереть с него пятна. Икуко улыбается.       Он скачет по лунным холмам, собирает белые лунные травы. Волшебные травы с бессмертными цветами и соком, исцеляющим любые несчастья. Добрый зайка варит из них целебное зелье. Одна капелька – и исчезнут любые хвори. Одна капелька – и пройдут печали. Одна капелька – и возвращаются силы. Икуко давно уже не задергивает вечером шторы, хотя в умных книжках для молодых мам, что она прочитала, говорится, что яркий свет может потревожить сон ребенка, а то и вовсе напугать. Но – нет. Усаги неизменно рада луне, смеется, тянет ручки, воркует что-то свое, важное… а то вдруг становится задумчивой, серьезной даже. Ну что ж, в конце концов, научные книжки часто ошибаются, а вот маленькие дети – никогда. Это Икуко уже поняла. И потом, ведь нужен же в детской ночник, верно? Ну так вот, у них луна вместо ночника. Да и вместо няни, пожалуй. Что тоже неплохо.       И то зелье превращается в белый-белый лунный свет и льется на землю. Тихо-тихо. Мягко-мягко. Сонно-сонно. И все на Земле спят. Кошки спят, дома спят, деревья, фонари и звезды на небе. Все спят. Икуко устала, глаза ее слипаются, белый свет путается в ресницах. Она покачивает девочку, и голос ее привычно нижет слова, как бусины четок. Гладко-жемчужные, прозрачные, баюкающие.       И только маленький лунный зайка не спит. Маленький лунный зайка смотрит на Землю с Луны: все ли в порядке? Маленький лунный зайка бережет сон людей. Тихо-тихо. Слова тише ветра, тише шепота.       Маленький лунный зайка всегда с тобой, он бережет и твои сны. Мягко-мягко. Теплое дыхание на шее, теплый клубочек жизни на руках.       И я тоже с тобой, малышка-егоза. Я всегда с тобой. Сонно-сонно. Лунный свет колышется, звенит – в такт биению сердца.       …«Всегда… с тобой»… Она это сказала или прошептали золотые лунные лучи? Икуко уже почти спит. Лунное сияние кажется густым и топким, шевелится, как живое, дробится и колышется, ложится складками и волнами, бликами скользит по стенам, словно комната находится на дне несуществующего лунного моря, наполненного светом вместо воды. Икуко уже почти спит. И, наверное, поэтому на какой-то миг ей чудятся тонкие руки над колыбелью, женский профиль, волосы, словно пролитое молоко, эфирные, легкие крылья… и огромные глаза, сверкающие, как хрусталь. Они смотрят прямо на нее, эти глаза, и они такие грустные, что сердце отчего-то начинает щемить. Они словно спрашивают… или просят о чем-то? Кто ты? Чего ты хочешь? Икуко не понимает, но чужая печаль и тоска льются сквозь нее волнами. Женщина смотрит. Икуко не понимает, но ей кажется, что еще чуть-чуть – и поймет. Глаза ее полны прозрачных непролитых капель, сквозь них просвечивают звезды. Еще чуть-чуть… но сон скользит по тонкой грани, расплывается, мерцает расколотыми зеркалами. Женщина улыбается – слабо, едва заметно. Словно… благословляя? Секунда тянется и тянется, все никак не кончаясь, а потом… …все исчезает. Сон рассыпается цветными брызгами, легкими, как снежинки, опадает в мягкую, ватную темноту. Икуко уже спит. И мир за окном тоже спит. Спят люди и кошки, дома, деревья, фонари и звезды на небе. Все спят. И только Луна не спит. Из невообразимо далекой, прозрачно-черной пустоты она смотрит на Землю: все ли в порядке? Да, пока все в порядке. Еще не проснулись враги, еще не проснулись хранители. Еще не начата битва, еще заперты воспоминания. Пока все в порядке. Пока можно просто спать.       Луна всегда с тобой, зайка, Луна бережет твои сны. Девочка в колыбели ровно дышит, сонно хмурит брови, раскинув ладошки, сжатые в кулачки. Золотые волосы ее в лунном свете кажутся переливчато-белыми, как жемчуг, как свет древней ночной странницы, которая…       …Всегда… с тобой.