Дождь в пустыне: Рио

Был один из дней перед началом осени. Супруги Рашид вернулись из мечети, где обвенчались их работники, Мухаммед и Мириам. В квартирке над баром донны Журы уже был накрыт стол, чтобы отметить свадьбу. Жади ушла туда вместе с молодожёнами и двумя родственниками жениха, что приехали из Сан-Паулу; со стороны сироты Мириам никого не было. Саид решил заскочить на минутку в магазин. В этот момент раздалось дребезжание телефона на столе в его кабинете. Звонок не местный. – Алло, брат! – раздался в трубке знакомый голос. – Мухаммед! – выдохнул Саид с облегчением. Вот уже почти месяц они не общались, всё не было времени созвониться. – Как же я рад тебя слышать. Ну что, у вас всё хорошо? – Да, всё по-прежнему. Все здоровы, все передают тебе привет. Вот только дядя Абдул… – младший брат замялся, встревожив старшего не на шутку. – Аллах! Что такое? Он здоров, надеюсь? – Нет-нет… то есть да-да! Наш дядя здоров, продли Всевышний его дни. Тут дело в другом… У нас вроде как вышел спор. Дядя недоволен мной, и это плохо для моих дел. – Подожди, Мухаммед, я ничего не понимаю. Наш дядя ведь перестал злиться из-за аль Фахри, и насчёт Назиры мы его упокоили. Так в чём же дело? – Ему не нравится, как я веду дела на фабрике. В основном то, что я недавно поднял зарплату работникам. Называет это расточительством, а меня тюфяком! Но как иначе, Саид? Я боюсь, повсюду эти забастовки, до нас доходят слухи о беспорядках на севере, похожих на те, которые были несколько лет назад в Касабланке… Упоминание об этом заставило Саида снова вспомнить родню матери. Что там Юсуф рассказывал? Он стал хозяином всего бизнеса, когда старшего брата убили? –…Я не хочу, чтобы мои работники замыслили что-то недоброе, не хочу, чтобы ушли или перестали работать! Дядя Абдул настаивает, чтобы я наказывал их в случае неповиновения, чтобы показал себя суровым хозяином. Но если не получится? Мухаммед не может так рисковать, Мухаммеду нужно кормить семью! – в последней фразе проскочило подлинное отчаяние. Как и раньше бывало в такие минуты, молодой человек начал говорить о себе в третьем лице. – А теперь дядя Абдул требует назад деньги, которые ссудил мне на расширение торговли! Что делать, Саид?! Если я верну долг, то стану нищим! О, Аллах всемилостивый… – Не станешь, – произнёс в трубку Саид, попутно выглядывая из кабинета в магазин, нет ли кого поблизости. Он старался выдержать в голосе спокойствие и твёрдость, даже властность, и не допустить туда страх. – Не станешь, Мухаммед. Во-первых, дядя Абдул ещё может остыть и передумать. Он не желает тебе зла. – Зато желает меня проучить! Поверь, он не передумает. – Это неважно. В любом случае, ты поступил мудро. Наказания для рабочих – это несовременный метод, но дядя Абдул ничего не понимает в современности. Я учился в Бразилии и знаю, что экономические стимулы намного эффективнее… – Саид! – вдруг перебил младший брат. – Не подумай, что я прошу у тебя денег, потому что мне известно, что у тебя их сейчас нет. Но скажи мне одно: что делать? Дай какой-нибудь совет, как бы ты поступил! – Я бы подождал. Кроме того, что наш дядя может передумать, есть и другая возможность. Сотрудничество с бразильцами. Я сейчас веду переговоры с компанией «Феррас», они собираются закупать дешёвые продукты в Марокко… – Но этот твой бизнес, Саид! Ты хочешь посредничать в заключении контрактов, а я что буду с этого иметь со своим текстильным делом? – Дослушай меня уже до конца, а потом вой! – потерял терпение брат. – Леонидас Феррас планирует скоро открыть в своей компании новое направление. Кейтеринг называется. Знаешь, что это такое? Нет? Тогда слушай. Это когда перед чьим-нибудь праздником приезжает команда сотрудников и накрывает на стол. Сами закупают лучшие продукты, готовят из них отличные блюда, красиво всё сервируют, а если нужно, то даже официантов предоставляют. И праздники могут быть в восточном стиле, это очень модно у них сейчас. Представляешь, сколько можно получить заказов на скатерти, полотенца, салфетки… и Аллах, знает, на что ещё! – Ну… – замялся Мухаммед. – Это же будет нескоро, да? – Тебе нужно всего лишь немного подождать! А потом ты будешь в выигрыше и независим от дяди Абдула. – Не знаю… – Мухаммед вздохнул. – Я не уверен ни в чём. Но если даже ты не знаешь, что делать… Придётся прибегнуть к последнему средству. Работать на Юсуфа. – Да ты сошёл с ума! – вскричал Саид, с силой сжимая трубку. – Он будет использовать тебя, ему нельзя доверять! Всей их семейке нельзя! А ты хочешь добровольно взлезть в пасть льва! Не смей этого делать, я тебе запрещаю, понял?! – Ты не можешь мне ничего запретить, Саид, – грустно усмехнулся телефонный собеседник. – Потому что ничего не понимаешь. У тебя на шее только Жади, а у меня Латифа и Назира. Ты на Западе, ты свободен, вокруг тебя нет соседей, которые сразу заметят, когда дела пойдут плохо. Я не могу позволить себе обеднеть. Чтобы на медине шептались, чтобы моя жена стыдилась, чтобы дядя Али сожалел о решении отдать за меня племянницу. Нет, я должен поддерживать ту жизнь, которая сейчас. Любыми средствами. – Мухаммед… ты совершаешь ошибку… – с отчаянием прошептал брат. Он чувствовал, как нить выскальзывает из рук, как события летят быстрее, чем пустынный ветер, переносящий песок и сухие клубочки перекати-поля. – Да, может быть, – задумчиво ответил Мухаммед. – Но это хотя бы моя ошибка. – Послушай, а давай я поговорю с дядей Абдулом! Я как раз собирался с ним обсудить поиски жениха для Назиры… – Саи-и-ид, ну какой жених? Чтобы нашу сестру хоть кто-то взял замуж, мы должны быть богаты или хотя бы хорошо обеспечены! – Братишка, послушай! Не делай ниче… В это время в магазине раздался голос Жади, зовущей Саида. Должно быть, пришла за ним из квартирки Мухаммеда и Мириам, потому что он долго не шёл. – Прости, я перезвоню тебе чуть позже. Сегодня наши работники обвенчались, зовут меня и Жади праздновать. – Подари им Аллах счастливую жизнь! Ладно, мне пора работать. Созвонимся в будущем, Саид. И не переживай, всё наладится. Но тягостные мысли не оставили его брата, когда тот положил трубку на аппарат. Не помогла даже любимая улыбка на лице жены, одетой в нежно-розовых тонах, с аккуратно повязанным платком, из-под которого выглядывало тонкое ожерелье для головы. Идя под руку с Жади, приветственно кивая донне Журе, поднимаясь по лестнице, сидя за столом на празднике – молодой мужчина притворялся довольным и спокойным, а в голове по-прежнему сидела тревога за брата и воспоминания о той поездке с ним в Касабланку. Как холодны были дома Юсуфа и его отца, престарелого Азиля. Несмотря на всё богатое убранство, прекрасных слуг. Несмотря на все предметы удобства и роскоши, которых не было в домах Рашидов и даже Адиб. Даже сейчас Саида пробирало до мурашек, когда он вспоминал холодную циничную улыбку седеющего мужчины. Или цепкий взгляд хищных глаз когда-то властного старца, который, пусть передал власть сыну и утратил свои острые ядовитые зубы, всё равно ещё был способен обхватить шею, подобно змее, и задушить. И с этими людьми Мухаммед намерен вести дела, от них зависеть в финансовом отношении?! Саиду было страшно даже при мысли о таком. Он твёрдо решил отговорить брата и помирить его с дядей Абдулом, но телефонный разговор с упрямым стариком ничего не дал. Тот стал яростно ругать «сегодняшнюю отступническую молодёжь»: начиная с разорвавшего помолвку Зейна, продолжая кокетничавшей с бразильцем Назирой и заканчивая не желающим слушать старших Мухаммедом. Как мог, Саид успокаивал его, и в конце концов дядя Абдул согласился поискать жениха племяннице. Но по поводу своего младшего племянника оставался непреклонен: или Мухаммед становится жёстким хозяином, или пусть возвращает деньги. А если желает работать на аль Фахри, то это тоже его дело. – Может, ваша новая родня окажется щедрее! – пробурчал напоследок в трубку патриарх семьи Рашид. В ответ Саид лишь тяжело вздохнул, не понимая, что теперь делать с этими двумя упрямыми и обидчивыми гордецами. Но ему жизненно важно что-то придумать, потому что допустить связи брата с бизнесом аль Фахри нельзя. *** Первые недели занятий в университете прошли для Жади легче, чем она предполагала. Но при этом и скучнее, потому что все студенты их группы только сидели в аудиториях и записывали лекции. Всё это девушке надоело ещё на подготовительных курсах, но выбора не было. Оставалось надеяться, что дальше занятия станут интереснее. Но что её по-настоящему радовало, так это встречи в обеденный перерыв в университетском дворе или столовой – с Маизой, Лидьяне, ещё с некоторыми девушками с того же дизайнерского факультета. У себя в группе Жади пока толком ни с кем не общалась. Впрочем, новых встреч у неё и без этого хватало. В один из жарких сентябрьских дней марокканка вышла из своего учебного корпуса, спеша разыскать Маизу, чтобы попрощаться. У той сегодня пары заканчивались одновременно с Дьогу, что означало – после занятий они уедут вместе. Безуспешно обойдя двор, Жади уже совсем отчаялась найти подругу и собиралась плестись на автобусную остановку. Но тут она заметила знакомого молодого человека, присевшего на корточки в тени у прохладной стены юридического корпуса и что-то сосредоточенно пишущего, пристроив тетрадку на обтянутых джинсами коленях. – Дьогу! – позвала Жади, устремляясь к нему почти бегом, радуясь встрече и практически не обращая внимания на полную учебников сумку, что оттягивала ей плечо. Если парень Маизы ещё здесь, то и она сама скоро будет рядом. – Дьогу! Но тот продолжал писать и не реагировал. Оказавшись уже в двух шагах от него, Жади запоздало поняла: он видел её всего раз в жизни, причем довольно давно, так что сейчас может и не узнать. Но останавливаться поздно, и девушка решила, будь что будет. – Привет, Дьогу, – выдохнула она, остановившись совсем рядом. Сидящий парень поднял голову, взглянул на Жади растерянно и почесал затылок. – Ты, наверное, меня не помнишь! – продолжила она и выдавила улыбку. – Я Жади, подруга Маизы, мы виделись на открытии ресторана летом, ты ещё был там со своим отцом, а я была с мужем, Саидом… О! Помнишь, я была в платке! – осенённая идеей, марокканка быстро извлекла из сумочки свой головной убор и наскоро прикрыла волосы, скрученные в косичку-жгутик. Её слова и действия, определённо, вызвали отклик у сидящего паренька. Но не тот, на который Жади рассчитывала, потому что он продолжал изумлённо таращиться на неё и даже слегка приоткрыл рот. – Ну же… Дьогу… – умоляюще проговорила девушка, переминаясь с ноги на ногу. – Ты что, совсем не помнишь меня? Ну… тогда скажи хотя бы, где Маиза! – Я не знаю, – наконец, проговорил молодой человек. – И… э-э-э… я не Дьогу. – То есть… как? – не поняла Жади. Настала её очередь ловить воздух изумлённым ртом. Что за странная шутка? Жади видела парня Маизы два раза и хорошо запомнила его лицо. Ошибки быть не могло. Он что, издевается? Это такой у него юмор? Девушка поняла, что начинает раздражаться. – Ладно, – буркнула она. – Не хочешь говорить, не надо. Я сама её найду. Отвернувшись от него, Жади перевела взгляд на солнечный университетский двор – и тут заметила, как навстречу ей по одной из дорожек идёт сама Маиза. С обнимающим рукой за плечи бойфрендом. Только одетым совсем иначе – не в джинсы с футболкой, а в рубашку и брюки. Да ещё причёска другая: вместо растёпанной чёлки гладко уложенный назад пробор. В растерянности переводя взгляд с одного парня на другого, Жади не знала, что сказать. В это время Маиза и «Дьогу-2» подошли ближе. – Привет, – сказали они синхронно. Потом Маиза почему-то прикрыла рот ладонью, сдерживая хихиканье. Дьогу тоже ухмылялся. Но вот Жади совершенно не понимала причины их веселья. Тут у неё за спиной «Дьогу-1» поднялся на ноги и сказал: – Она решила, что я – это ты. И зачем-то набросила ткань на голову. Эта смущённая фраза вызвала у только что подошедшей парочки взрыв громкого хохота. Им даже пришлось держаться друг за друга, чтобы не упасть. И смеяться они принимались громче, когда взгляды падали на ошеломлённых, ничего не понимающих Жади и «двойника». Который вдруг произнёс странную фразу: – Дьогу, твои шутки меня достали! С этими словами он подхватил рюкзак, валявшийся рядом на земле, кинул туда тетрадь с ручкой и быстрым шагом пошёл прочь. Тут бойфренд Маизы мигом прекратил смеяться, выпустил девушку из объятия и побежал за «двойником» со словами: – Стой, Лукас! Жади наблюдала это и понимала только одно – что ничего уже не понимает. Спустя примерно двадцать минут всё разъяснилось. Жади узнала о существовании брата-близнеца у бойфренда Маизы, а тот – о её марокканской подруге, которая теперь учится с ними в одном университете, а платок носит только на глазах у своего строгого мужа. Маиза объяснила Жади, что люди часто путают Лукаса и Дьогу, от чего бывает много забавных ситуаций, но в это раз вышло особенно смешно из-за поведения Жади. Той, правда, не казалась собственная реакция пищей для юмора. Лукасу, наверное, тоже – он поначалу счёл появление странной девушки с платком одной из затей брата и лишь тогда успокоился, когда Дьогу ему всё объяснил. Впрочем, он не переставал хохотать, изображая в лицах только что произошедшую сцену. Маиза смотрела на него и тоже смеялась, не замечая, что Жади неуютно. Сейчас они вчетвером стояли на университетской парковке, где Дьогу оставил свой жёлтый спортивный «Феррари». Под лучами бразильского солнца яркая стильная машина словно исходила сиянием. Маиза уже погрузила туда свою учебную сумку и массивный планшет, полный большого формата листов с рисунками. Краем глаза Жади заметила, что к ним приближается и Лидьяне: она сегодня облачилась в красную юбку-клеш, цвет которой оказался нежной блондинке очень к лицу, а длина была достаточной, чтобы продемонстрировать стройные ножки. Со всеми этими «уликами» Жади не стоило труда догадаться, кто же тот высокий и хорошо сложенный парень в костюме с галстуком, за чей локоть сейчас уцепилась сияющая девушка. Вот и он, её «Апполон». Спустя ещё несколько минут Жади была знакома с Оттавио Вальверде – которого все называли Тавиньу. Тот учился в одной группе с Лукасом, и сейчас они оба как раз сбегали с последней пары какой-то своей скучной юридической дисциплины. – Слушай, Дьогу, – сказал Тавиньу, – будь другом, подбрось меня. – А что с твоей машиной? – Да в ремонте она до сих пор! – Знатно же ты её приложил тогда! – рассмеялся Дьогу. – Больше не ввязывайся в уличные гонки, Шумахер! Слушай, – он положил приятелю руку на плечо, – тебе явно нужна девушка, которая за тобой присмотрит, чтобы ты не наделал глупостей… Они продолжали переговариваться в том же духе, а Лидьяне слушала, слегка кивая с довольной улыбкой. Планшет на её плече был такого же большого формата, как у Маизы, но гораздо менее пухлый от рисунков. – Эй, Жади, – Маиза слегка потянула её за рукав блузки. Той самой, кремовой от Донны Каран. – Помнишь свой бывший кулон? Это ведь Лукас нашёл его. Украшение и сейчас красовалось на шее Маизы, в вырезе её белого в мелкий горошек платья. Подхватив Лукаса под руку, она пригласила его к разговору и сообщила, что Жади является изначальной хозяйкой найденного кулона и что она подарила его Маизе. Теперь молодой человек впервые поглядел на новую девушку без удивления или раздражения. Кажется, ему даже стало любопытно. – Э-эй, прогульщики! – весело позвал Дьогу. – Запрыгивайте, пока я добрый. – Подожди-ка! – возмутилась Маиза. – В машине только четыре места. А мы с тобой договаривались, что подвезём Жади домой в Сан-Кристован. Дьогу пожал плечами. – Нет, нет, не нужно, – марокканка покрепче обхватила ремень своей сумки. – Мне гораздо удобнее ехать автобусом. К тому же, Саид иногда встречает меня на остановке, и если я туда не приеду, будет волноваться. «А если увидит меня в машине с двумя парнями, тогда может и вовсе скандал устроить, лучше и не воображать такое…» – мысленно закончила девушка. Помимо всего этого, ей было сейчас неуютно в компании Маизы, Дьогу и его брата – до сих пор в голове звучали отзвуки чужого хохота. – Я тоже не поеду, – сказал Лукас. – Хочу пешком прогуляться до студии. – Ну, тогда ты садись, Вальверде! – снова позвал Дьогу. – Ой, а можно мне с вами? – воскликнула Лидьяне. И покосилась на марокканку с выражением сомнения и скрытой надежды. – Да-да, я точно не поеду. Пока! – Жади натянула широкую улыбку, помахала всем рукой, развернулась и поспешила в сторону остановки городского транспорта. Счастливая Лидьяне юркнула на заднее сиденье рядом с Тавиньу, а Маиза сидела на переднее возле Дьогу. На прощание тот хлопнул брата по плечу и шепнул: «Проводи девушку!» Лукас догадался, что речь о марокканке Жади. Он догнал её на выходе из студгородка, у самых ворот, и неловко поплёлся рядом. В молчании они дошли до остановки, где мимо них проехала солнечная машина Дьогу; сидящие внутри Маиза и Лидьяне помахали на прощание стоящим на тротуаре, после чего автомобиль прибавил газу и понёсся по авениде Педро Кальмон – вдаль, быстрее ветра. Когда через несколько минут подошёл автобус, Жади была очень рада заскочить внутрь, бросив Лукасу дежурное «Пока!». Она так и не поняла, зачем брат Дьогу пошёл за ней, ведь за всё то время он не произнёс ни словечка. Впрочем, девушка и сама не была настроена на общение с ним. Выполнив свой долг по провожанию, молодой человек вздохнул с облегчением. Поправил лямки рюкзака на плечах и направился в свою сторону, тихонько насвистывая. Ему хотелось прийти пораньше и порепетировать немного одному, до того как придут другие парни. Он понимал, что его уровень намного ниже, чем у остальных участников этой группы из пяти человек, исполнявшей инструментальные каверы на популярных исполнителей. Но ощушать себя хуже коллег было всё же не так обидно, как торчать в отцовском офисе и не понимать, ради чего все эти документы. Правда, на окончании университета Леонидас всё же настоял – единственное условие в обмен на то, что заплатит за место Лукаса в музыкальном коллективе, который парень долго выбирал вдвоём с Иветти. Он был бесконечно благодарен жене отца за неизменную поддержку, которую она оказывала ему на протяжении последних полутора лет – с тех самых пор, как появилась в жизни их семьи, освещая её, подобно солнцу.