Дождь в пустыне: Рио

Серебристый автомобиль «Крайслер», похожий на длинный вытянутый прямоугольник с плавно очерченной трапецией-крышей, ехал по практически пустынной автостраде, время от времени объезжая медленно ползущие повозки, запряжённые ослами. По обеим сторонам дороги раскинулась кирпичного цвета земля, на которой росли чахлые деревца и кустарники; время от времени тут и там поднимались невысокие горы. Солнце высоко стояло над горизонтом и нещадно жгло землю, но в салоне «Крайслера», к счастью для водителя и двух пассажиров, работал кондиционер. Шоссе, ведущее из расположенного в глубине страны Феса в портовую Касабланку, имело довольно приличное дорожное покрытие, и американская машина ехала плавно. Всего путь занимал четыре часа. В районе обеда водитель прибыл в Фес, забрал двух молодых мужчин и повёз их обратно в Касабланку – как и было поручено ему хозяином. Ожидалось, что в риад семьи аль Фахри гости прибудут уже к пяти часам вечера. Саид и Мухаммед ехали в молчании, лишь иногда обмениваясь взглядами и по большей части глядя в окна автомобиля. Такое поведение было понятно обоим – не хотелось вести личные разговоры при водителе, ведь он наверняка всё донесёт Юсуфу. Тот прислал машину по договорённости с Саидом. Молодой человек вовсе не собирался знакомиться с роднёй в Касабланке, но неожиданно принял решение о поездке. Это случилось вчера, в разгар семейного скандала, когда стало известно не только о «женихе» Назиры и письмах якобы от него, но также о прошлогодней лжи про общую кормилицу и о тайном обмене невестами. Последней каплей в этой чаше стал внезапный телефонный звонок от Юсуфа аль Фахри: будучи владельцем аэропорта, тот узнал о дате, на которую были забронированы обратные билеты для четы Рашид, и позвонил Саиду, чтобы спросить разрешения отменить бронь; он хотел пригласить молодых супругов в гости, а затем отправить их домой в Рио на частном самолёте. И тут Саид подумал – а почему бы не поехать? Только не с женой, как приглашал касабланский родственник, а с младшим братом-предпринимателем. Юсуф, похоже, не забыл упрёк Саида, который тот бросил ему в день знакомства – насчёт того, что брат покойной Исад безразличен к другим детям своей сестры – так что в этот раз он с готовностью согласился принять в своём доме Саида и Мухаммеда, чтобы заодно познакомиться с последним. Младшему брату эта встреча могла дать много, учитывая то, что дядя Абдул после открывшихся фактов пришёл в состояние страшного гнева. Теперь он вполне мог потребовать назад деньги, которые периодически ссуживал племяннику на укрепление бизнеса в условиях нарастающего экономического кризиса в стране. Ну а старший брат, сам того не желая, ухватился за эту поездку, словно за спасательный круг. Крупный скандал в семье, проблемы с Назирой и Лобату, угроза срыва контракта с фирмой «Феррас» по этой причине и, наконец, оглушительная ссора с Жади, после которой они до сих пор не помирились – Саиду просто захотелось сбежать от всего этого, и он нырнул в неожиданно подвернувшуюся поездку, как в омут. Через несколько часов езды впереди показались очертания «белого города», а вскоре машина уже ехала по его улицам. Мухаммед, никогда прежде не бывавший в Касабланке, с любопытством прильнул к стеклу. – Вы ведь везёте нас в дом сида Юсуфа? – спросил Саид водителя, нарушив почти перманентное молчание. – Далеко ещё? – Нет, не очень, – откликнулся усатый мужчина за рулём. – Риад моего хозяина в центральном квартале, отсюда минут двадцать езды. Мухаммед продолжал осматривать виды из окна, Саид же тем временем поднял к лицу сжатую в кулак правую руку, где на безымянном пальце красовался круглый перстень-печатка. Это было наследство от отца, а в прошлом – подарок матери Саида, Мухаммеда и Назиры. Сейчас, в сложившейся непростой ситуации, старший сын мысленно дал клятву этому перстню и памяти о родителях. Пообещал, что не подведёт и не опорочит их честь. Как бы всё ни повернулось дальше. *** Наступившее утро не принесло Жади ни капли облегчения. После молитвы она пыталась поговорить с Саидом, но тот не удостоил её даже взглядом, собирая вещи в поездку. Минувшую ночь они провели и в разных комнатах. Такое было впервые со дня свадьбы, ведь даже после той крупной ссоры в Рио, больше месяца назад, они в итоге всё равно помирились и под утро уснули рядом. Что делать сейчас, Жади не представляла. В тихом отчаянии она бросилась к Зораидэ за советом, но та сказала лишь – подожди, дай ему остыть. Однако ничего из этого не вышло: вскоре со своими вещами пришёл Мухаммед, сопровождаемый женой, и братья собрались на площадь за пределы медины, откуда их должна была в условленный час забрать машина. До вчерашнего дня никто, кроме Мухаммеда, не знал о том, что представитель семьи аль Фахри вышел на Саида и захотел сближения. Теперь же тайное неожиданно стало явным, и это, вкупе с «бразильской историей» Назиры, повлияло на взаимоотношения всех Рашидов: дядя Абдул злился на племянницу и племянников, сестра – на братьев, Саид игнорировал Жади, а Латифа опять начала бояться, что из-за всего этого Мухаммед с ней разведётся либо начнёт искать вторую жену. Но пока что отношения между младшим Рашидом и его «козочкой» были самыми благоприятными из всех: на прощание Мухаммед нежно поцеловал взволнованную Латифу и пообещал позвонить, как только выдастся возможность. Мрачный Саид не обратил ни малейшего внимания на Жади, которая настороженно выглядывала из-за колонны – взял небольшую сумку со своими вещами и первым вышел из ворот риада дяди Али. Видевший всё это хозяин дома обменялся взглядами со своей четвёртой женой и сокрушённо покачал головой. – Пойдём, Зораидэ, посидим у меня в кабинете, – сказал он, когда братья Рашид скрылись в толпе медины, а две его племянницы взялись за руки и поднялись наверх. – Эй, Карима! – Я здесь, сид Али, что Вы хотите? – Ну, ещё бы ты была не здесь, – проворчал хозяин. – Если где-то что-то происходит, рядом всегда твои глаза и уши. Лучше принеси нам с Зораидэ чаю. Да не забудь мяту, чтобы не было, как в прошлый раз! – Карима никогда не забывает про мяту! – возмутилась старшая служанка. – Всегда кладёт! И мяту, и корицу, и цедру апельсина, и сахар, и… – Иди, иди, Карима! – не выдержав, замахала на неё руками Зораидэ. – Сколько раз тебе повторять: меньше болтай, а больше делай. – Сейчас будет готово! Принесу в кабинет сида Али! – прокричала Карима, уже почти скрывшись на кухне. – А ещё говорила, что не подслушивает разговоры… – мужчина усмехнулся в усы, обнимая жену и увлекая за собой на второй этаж. Расположившись на диванчике в кабинете, супруги Адиб начали разговор с обсуждения обыденных бытовых вопросов. Потом, когда вездесущая служанка принесла им чай со сладким пирогом и финиками, после чего благополучно удалилась по своим делам, сид Али прикрыл поплотнее дверь и завёл речь о том, что волновало его на самом деле – вчерашний скандал и раскрывшиеся детали ещё более ранних событий. – Значит, Латифа могла стать женой Саида. Никаких препятствий этому на самом деле не было. А ведь я тогда поверил ларе Назире, когда она назвала имя ливанки Тамары. У меня даже тени сомнения не возникло, понимаешь, Зораидэ? – мужчина откусил от своего куска пирога, запил горячим чаем и, пережёвывая, снова задумался. – М-да… Ведь и Мухаммед с Саидом выглядели такими удивлёнными, как будто и правда ничего не знали. А выходит, они просто разыграли спектакль… Ну и ну! Зораидэ, – мужчина повернулся к жене, которая сидела рядом и пока не притронулась ни к чаю, ни к сладостям, – а ты точно ничего об этом не знала? Супруга сида Али опустила глаза. – Ну… я догадывалась, что Жади влюбилась в жениха сестры… Женщине не хотелось обманывать мужа, но и сказать всю правду она тоже не решалась. Хуже всего было то, что Зораидэ понимала: это она невольно подтолкнула Саида к безумной идее с кормилицами, когда тот просил у неё совета. – Я никогда не видел, чтобы кто-то так старался ради того, чтобы отказаться от одной невесты и обручиться с другой! – продолжал изумляться глава семьи, попивая чай. – Ведь они могли просто прийти ко мне и решить этот вопрос мирно. Разве я деспот? Или необразованный дикарь, которого только нужно обманывать? – Нет, Али, конечно, ты не такой. Жади с Саидом просто были очень молоды тогда… – Они и сейчас не очень-то поумнели. Вчера спали в разных комнатах, не разговаривают друг с другом и не говорят, из-за чего. Хотя я начинаю подозревать, что это всё связано с ларой Назирой и сеньором Лобату… Я каждый день молюсь Всевышнему, чтобы Он вразумил Жади! Её проделки – это просто наказание какое-то на все наши головы, наверняка и та авантюра с кормилицей – тоже её затея!.. Ну ладно, теперь у Жади есть муж, пусть он с ней разбирается, а я вмешиваться не буду. М-м-м, Зораидэ, пирог отменный, – мужчина прищурился от удовольствия. – А ты почему ничего не съела? Твой чай остыл, давай-ка я налью тебе горячего… И обязательно попробуй пирог!.. – сид Али стал ухаживать за своей женой. Она, как обычно, смутилась, но по выражению глаз было видно, как греет его забота её уже немолодое сердце. *** Сёстры сидели в своей бывшей девичьей комнате, забравшись с ногами на кровать, застеленную расшитым покрывалом и усыпанную яркими подушечками. – Не плачь, Жади, – нежные руки Латифы гладили сестру по лицу и распущенным волосам. – Он вернётся послезавтра, и всё забудется. Ты, главное, больше не обманывай его. Не то я боюсь, что наши мужья начнут задумываться о самом худшем. «Ты хоть понимаешь, что тебе грозят плети, если эта история выплывет?» – вспомнились вчерашние рассерженные слова Саида. – Хочешь сказать, что нас могут выпороть? – осторожно спросила Жади. – Упаси Аллах! – в ужасе воскликнула кузина, отдёрнув руки и прижав ладони к щекам. – Но я имела в виду другое. То, что не менее ужасно. Если Мухаммед и Саид сочтут нас плохими жёнами, то могут развестись. Или дядя Абдул подыщет им новых невест… А может быть и ещё хуже: сначала они разведутся с нами, а потом сыграют новые свадьбы! И даже если после этого они простят нас и вернут обратно, мы окажемся вторыми жёнами, а главными в доме станут какие-то чужие женщины!.. Но Жади уже не слушала то, что говорила Латифа, которая накручивала себя всё новыми ужасами, что могли бы произойти. В это время жена Саида погрузилась в свои мысли. Вспомнила, как он молча ушёл сегодня утром. «Даже не посмотрел на меня…» В такие моменты беспросветности Жади всегда против воли вспоминала тот день, когда умерла её мать Саула. Отошла в мир иной у неё на руках, после неожиданного приступа, который случился, пока дочь гуляла на улице. И тогда тоже ничего нельзя было сделать, в одну минуту мир погрузился во тьму. Она начала рассеиваться, лишь когда Жади в Фесе полюбила Саида. Но теперь они снова отдаляются друг от друга. И на этот раз девушка чувствовала свою вину. А что если они больше не помирятся? Вспомнились полные скрытой горечи слова Маизы, когда она сказала, что рада хотя бы тому, что любовь была в её жизни. Что если Саид и правда захочет развода, раз жена обманула его? Представив, как это случится, Жади закрыла лицо руками и неожиданно для себя зарыдала в голос. Латифа снова начала её обнимать и утешать. – Милая, не плачь! Прости, я напугала тебя. Давай вместе помолимся Аллаху, чтобы Он отвёл от нас все беды и примирил с нашими мужьями… Они произнесли молитву, после чего действительно обе ощутили облегчение. Вокруг как будто стало чуть-чуть светлее. Латифа положила себе на колени подушку и провела руками по замысловатому геометрическому узору. Лицо её стало мечтательным. – Жади, а знаешь… Вчера Мухаммед мне признался, что я понравилась ему ещё тогда, когда была невестой его брата. Мухаммед сказал, что не мог отвести от меня глаз, когда я появилась на смотринах, что я была словно ангел, посланный с небес Аллахом в облике человека… – проговорив это, Латифа зарделась алым румянцем. – Подумать только, а я тогда и не подозревала, что он так обо мне думает. Забыв на минуту о своей тоске, Жади улыбнулась кузине: – Это правда. Мухаммед втайне мечтал, чтобы ты была его невестой, а не Саида, и очень страдал. Зато когда всё разрешилось благополучно, он был на седьмом небе. – На каком небе? – не поняла Латифа. – На седьмом. Это выражение такое, ты не слышала? – удивилась Жади. – Ну, в общем, так говорят, когда кто-то очень-очень счастлив. Лицо Латифы всё осветилось, но через мгновение на него снова нашла тень. – Мне так стыдно… – проговорила она, – ведь я ничего этого не знала полтора года назад. Я отвергала Мухаммеда, когда он стал моим женихом, и была с ним очень суха после нашей свадьбы. Теперь мне стыдно, что я не понимала его чувств. Иногда мне казалось, что это он во всём виноват… – тут Латифа невольно сделала паузу, потому что вспомнила, что основную вину за случившуюся «несправедливость» возлагала в те дни на Жади. Однако сейчас не хотелось об этом говорить, чтобы не ворошить прошлые обиды. И девушка решила промолчать. Взглянув на кузину, она заметила, что та отрешённо глядит в пространство. *** В то время, когда братья Рашид подъезжали к Касабланке, в доме Адиб продолжалась своя жизнь: Зораидэ хлопотала по хозяйству, Али отправился на медину, чтобы решить кое-какие свои дела; после он намеревался заехать в аэропорт и проводить улетавшего на родину Лобату – об этом они договорились по телефону. Ну а две кузины в это время прогуливались по саду, скрытому от посторонних глаз за воротами дома их дяди. Латифе не хотелось возвращаться к себе, и причина была понятна – гнев Назиры. В этом состоянии женщина пребывала со вчерашнего дня и вряд ли успокоилась, так что находиться с ней в одном помещении было опасно. Жади, в свою очередь, была рада, что сестра остаётся с ней и не даёт совсем закиснуть в невесёлых мыслях. Когда девушки дошли до фонтанчика во дворе, в ворота постучали. Молодая служанка подошла, открыла окошко, вырезанное в дереве, и спросила, кто там. Мужской голос спросил, можно ли позвать Саида Рашида. – Его нет, он уехал, – ответила служанка. – Как уехал? Он ведь ещё не должен был улететь в Бразилию… – голос за воротами звучал озадаченно. И почему-то показался Жади знакомым, будто она уже слышала его раньше. Вот только где и при каких обстоятельствах… – Открой, Наима! – приказала служанке Жади. – Если этот человек пришёл к моему мужу, я поговорю с ним. – Жади, опомнись! – ужаснулась Латифа. – Тебе нельзя принимать постороннего мужчину одной! Кроме того, мы обе без платков… Но ворота уже открывались, впуская во двор высокого молодого человека, чья смуглая кожа и смоляного цвета волосы выгодно оттенялись светло-синей рубашкой и белым костюмом. Гладко выбритое лицо тронула улыбка при виде Жади, а тёмно-карие глаза слегка прищурились.