Не в первый раз

      С тех пор мы виделись на крыше каждый день. День изо дня я повторяла, как ритуал, ставший уже привычным порядок действий. А мама, слава Богу, пока ещё ничего не подозревала о том, где на самом деле находится её пропуск. Иногда я приносила Хеймитчу что-нибудь с банкета, пирожные или фрукты, и мы съедали их вместе, наблюдая за заходящим солнцем. Неделя тренировок уже подходила к концу, а мы, казалось, забыли, что однажды наши встречи должны были закончиться. Впервые в жизни я встретила человека, который меня понимает. Вместе мы говорили о многом, о том, о чём боялись говорить поодиночке. Рядом с Хеймитчем я чувствовала себя сильнее, чем, возможно, была на самом деле. И мысль о том, что скоро нам придётся расстаться, расстаться навсегда, приводила в растерянность. Поэтому я загнала её в самые дальние уголки своего разума. Но всё хорошее, так или иначе, рано или поздно заканчивается.       Я проснулась от шума дождя. Несколько секунд, как бы мне хотелось, чтоб они длились вечно, я прибывала в полусонном забвении, а потом, когда реальность вытеснила все грёзы, лишь одна мысль осталась в моей голове, и меня охватило чувство безысходности. Наступил последний день тренировок.       Взяв себя в руки, я вышла из комнаты с таким невозмутимым видом, на который только была способна, в то время как, казалось, стая диких кошек разрывает своими когтями всё у меня внутри. Я проделала всё то же самое, что делала ежедневно последнюю неделю. Пробравшись на нижний этаж центра, я привычным движением засунула, сегодня зелёное, платье в вентиляционный люк и вошла в тренировочный зал, как раз в тот момент, когда в коридоре послышался шум шагов.       В тот день мы практически не разговаривали, а есть вовсе не хотелось, поэтому нас оставалось лишь молча сидеть и смотреть на горизонт. Сегодня опять была гроза, но силовое поле уже починили. Пару раз я пыталась заговорить о каких-нибудь мелочах, но разговор не клеился, каждый из нас был слишком погружён в собственные мысли.       Мы сидели так какое-то время, а потом Хэймитч вдруг произнёс тихим голосом:       - Я умру, да? – От этих слов, у меня по спине побежали мурашки. До сих пор я не осознавала, насколько всё это реально.       Я сглотнула.       - У всех есть шанс…       - О, Боже, Эффи, ты действительно думаешь, что Голодные игры равны для всех?! Чтобы победить нужно быть либо профи, либо гением. Ни то, ни другое ко мне не относится.       - Поверь, я встречала разных людей, и ты далеко не самый глупый из них.       - Ты же знаешь, что этого не достаточно.       - Тогда почему ты не ходишь на тренировки? Неужели, ты сдался без боя?       - Если ты не заметила, кое-кто своим присутствием постоянно меня отвлекает. – Он улыбнулся, но сегодня я была настроена серьёзно.       - Ответь мне, ты сдался?       Хеймитч громко выдохнул.       - Эффи, я…       - Ответь!       - Да, я сдался! А чего ты ожидала?! Разве я могу научиться за жалкую неделю всему тому, чему профи обучались с самого рождения?!       В горле стоял ком, я попыталась его проглотить и поджала губы. Хеймитч прав. Это невозможно. На глаза стали наворачиваться слёзы.       - Прости… - он дотронулся до моего плеча. – Я просто на нервах, сама понимаешь. - Он улыбнулся.       - Угу.       В поисках того, что сказать, я наткнулась в своих мыслях на одну деталь, о которой совсем забыла.       - Хеймитч, в тот день, когда мы впервые встретились, ты привёл меня в подвал Дома Правосудия. Ты сказал, что приходишь туда иногда, но… в том подвале всё выглядело так, будто там кто-то жил…       - Я так и знал, что ты заметила.       - Заметила что?       - Ты права, там действительно кое-кто живёт.       От удивления я раскрыла рот. Я всегда думала, что все мои предположения - это бред, и ожидала чего угодно, только не их подтверждения.       - Ты серьёзно? – Хеймитч вздохнул. И вздох этот обычно предвещал какую-то историю. Поэтому я приготовилась слушать.       - Сестра моей матери была беременна, когда её муж тяжело заболел и умер. Сама сестра тоже вскоре умерла при родах, и всё, что она успела сказать моей матери, это чтобы та позаботилась о её дочери. Была зима, жуткий холод, все сидели в своих домах. Мало кто выходил на улицу без необходимости, поэтому никто долгое время так и не знал о том, что случилось с моей тёткой. О ребёнке, конечно, тоже никто не знал. Тогда мать решила сделать кое-что, что-то совершенно незаконное. – Лицо Хеймитча выглядело отстранённо, так, будто он находится совсем не здесь. Я боялась его перебить. – Она спрятала девочку. От всех. От соседей, от знакомых. Её нигде не зарегистрировали, официально Тэсс не существовало. – Тэсс? Наверное, это было её имя, но я не стала спрашивать. – Сначала было тяжело. Я тогда был мал, поэтому практически ничего не помню, об этом мне рассказывала мать. Со временем, конечно, о Тэсс узнали, но только самые близкие. В школу она не пошла. А когда ей исполнилось девять, стало трудно скрывать её в нашем доме, тогда я нашёл для неё место…       Тут я не сдержалась и перебила его.       - В Доме Правосудия?!       - Ага, - Он ухмыльнулся. – Хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. – Видя моё удивлённое лицо, он спросил, - Никогда этого не слышала? – Я замотала головой.       - Ладно. – Он вздохнул. – Подумаю, кто додумается до того, что в подвале Дома Правосудия может кто-то жить? Да и вообще, судя по тому, что там никто не бывает, это помещение там расположено исключительно из-за архитектурных особенностей здания. – Он пожал плечами.       - Но ведь есть же риск, что туда кто-то зайдёт, это опасно… - Сказанное Хеймитчем никак не хотело укладываться в моей голове.       - Не опасней, чем в любом другом месте.       - Ну, не знаю, может быть, ты и прав… А почему её не было, когда ты привёл меня туда?       - Элементарные меры предосторожности ещё никто не отменял. На время жатвы я отвёл её в лес, всё-таки в этот день находиться рядом с Домом Правосудия, особенно в её положении, довольно опасно.       - Погоди, так значит, она не участвовала в жатве?       - В этом-то вся и фишка. – Он широко улыбнулся.       - То есть вы обманули Голодные Игры? С ума сойти!       - Нравится? – Хеймитч рассмеялся.       - Не то слово! – Поддержала его я.       Заливаясь хохотом, я повалилась на пол. Хеймитч упал рядом со мной. Мы долго смеялись, уже не зная от чего, наверное, просто чтобы забыться, чтобы отсрочить неизбежное. Когда приступ смеха закончился, мы так и остались лежать на холодном бетоне, каждый погружённый в свои мысли. Но вдруг Хеймитч сказал:       - Эффи?       - Да.       - Ты не сможешь жить так вечно. Не сможешь всю жизнь притворяться. Однажды тебе придётся выбрать, на чьей ты стороне. И когда ты это сделаешь, пути назад уже не будет.       - Я знаю.       После долгой паузы, он продолжил:       - И прошу… сделай правильный выбор. – Хеймитч поднялся и снова сел на бордюр. Я прикусила губу и села рядом с ним. Он снял, что-то с шеи и протянул мне.       - Что это?       - Отмычка, - он улыбнулся, сначала посмотрев на свою ладонь, а потом на меня, - Та самая. Я сделал их две, вторая у Тэсс. Возьми. – Видя моё замешательство, он добавил, - Мне она больше не понадобится.       - Не говори так…       - Нет смысла отрицать очевидное, Эффи.       С удивлением, я поняла, что слёзы начали капать у меня из глаз. Хеймитч взял мой руку и вложил в неё кусочек согнутой в причудливый узор проволоки.       - Держи, - прошептал он. И смахнув пальцами слезу с моей щеки уже в полный голос произнёс, - Помнишь, тогда, я назвал тебя сумасшедшей? – Он посмотрел мне в глаза. – Я ошибся…       Если бы я что-то сказала в тот момент, то, наверное, ужасно бы разревелась, поэтому я просто молчала.       - Так вот, Эффи, ты не сумасшедшая, ты удивительная.       И он поцеловал меня.       Не знаю, это был очередной раскат грома, или кровь стучала в ушах. Я чувствовала, будто это самая правильная вещь, которую я когда-либо совершала. Не было больше ничего, ни Голодных Игр, ни Капитолия, ни этой крыши. Только я и Хеймитч… А потом он отстранился. И реальность, будто стрелой, пронзила меня, задев все жизненно важные органы и наконечником воткнувшись в сердце. Сотни мыслей закружились в моей голове, но лишь одна из них имела значение. Он уйдёт. Он уйдёт навсегда.       А Хеймитч лишь, улыбнувшись, произнёс:       - Пора идти. – Встал и направился к двери.       - Хеймитч! – Слёзы уже текли сплошным потоком, но мне было всё равно.       Он обернулся.       - Обещай мне, обещай, что не сдашься.       - Обещаю.       И он ушёл, а я осталась сидеть одна. Тогда мне казалось, что я осталась одна не только на этой крыше, чувство было такое, будто я осталась одна во всём мире. Облака расступились, позволяя закатному солнцу окрасить всё в оранжевый цвет. Тучи при таком освещении казались неестественно чёрными. На горизонте виднелась радуга. Более красивого зрелища я ещё в жизни не видела. И лишь назойливые мысли мешали мне насладиться видом. Неужели это конец? Так не должно случиться, он не может умереть, не может. Вдруг, неожиданно для себя, я твёрдо решила - Хеймитч не умрёт. Я не позволю.       У всех есть шанс.