Ультралюбoff

      Опять. Как надоело. Нет сил. Как надоело. Спать пора, а сна нет. Усталость есть, а сна нет. Месть или оскал судьбы? И за что? Спать, спать, спать. Раз овца, два овца, три овца, четыре овца, пять баран... Тьфу... Нет, не усну. Надо пойти выпить. Может, полегчает.        Кряхтя, я соскользнул с диванчика и проплыл по обшарпанному коридору на кухоньку, вернее, на нашу общую «перезакусочную» для мастеров. Придя, щёлкнул выключателем и ничего не получил. Свет не зажёгся. Долбаный свет и тот против меня. Конечно, он поддерживает тёзку. Пришлось чапать к волнующе гудящему холодильнику на ощупь. Как результат — синяк на ноге и перевёрнутые миски моего кота. Но зато приплыл к холодильнику. Хорошо, никто не видит, как здоровенный мужик урчит от удовольствия, потребляя (со слов жены, злоупотребляя) молоко. Ну, там пиво, водку, виски, коньяк и прочее «шо горыть» — понятно. А чтобы молоко?! Вот и жена всегда говорила...        …Вернее не говорила, а визжала. Холёное, гладенькое лицо некрасиво перекашивало, сразу проявлялись пятна и выпучивались глаза. И текст как заезженная пластинка: ты не мужик, ты рохля, ты всё просрал, ты даже, как нормальные мужики, бухать не умеешь, а только молоко лакаешь. В процессе ора ещё сильнее заводилась, понимала, что выглядит мегерой, и это подхлёстывало. Действительно, кому сказать, что не смог изжить детскую страсть к молоку? Мужики на работе ржут потихоньку. Позорище. Не пиво, а молоко. Ха-ха!       Особенно жена изгалялась в последний раз. Всё припомнила. Всё сказала. Во все раны соли с избытком, не щадя, не жадничая. Ни одной не пропустила. Нет, одну пропустила. Самую... Стоп. Не надо. Не помнить, не думать. И чего ей было мало? Деньги зарабатывал хорошие, всё ей отдавал. Только это Светлану ещё больше бесило. Не мужик — даже заначку не мог затихорить. Странная. В доме всё для неё. Всё ухожено. Есть приготовлено. Люблю готовить. Да и получается: оладьи и пирожки мои она на работу таскала. Так после первого относа она меня просто замордовала. Ей сказали, что таких пышных и лёгких, и воздушных ещё не пробовали. Жена, не будь дурой, именно себя выдала за автора этих оладий. Сколько я их для её работы перепёк! Что они там — помешались на этих оладьях? А после блинно-вишнёвого торта её зачислили в знатные кулинары. Это мою Светлану-то? Которая не отличит муку от крахмала? Смех да и только. Но я дисциплинированно поддерживал её реноме первоклассной домохозяйки.       А она как королева. Только молчала бы. Так нет, любая причина, даже не причина, а вернее, её отсутствие становилось поводом для ссоры. А там пошло-поехало:       Во-первых, «всю жизнь ей испортил» — а чем, собственно, что на руках носил?       Во-вторых, «куда глаза глядели» — а я как бы и не сильно маскировался от её глаз. Сама ж выбрала. Настаивала. Загнала в угол.       В-третьих, «тело мужика, а мозги бабьи» — к телу ластилась, а мозги имела.       В-четвёртых, «мужик, а имя такое, что стыдобища» — а когда-то сама говорила, что это так романтично.       В-пятых, «даже увлечения бабьи» — ну не люблю я сауны, рыбалки, охоты, футбол, хоккей, пьянки, зато куховарка расслабляет.       В-пятых, всё предыдущее другими словами.       И, главное, в постели она устала быть за мужика, нет от меня никакой выдумки, инициативы, изобретательности, страсти...       В последний раз она вообще завелась из-за пустяка. Позвонил старый друг — договориться посмотреть ходовую. Просто позвонил, пожаловался. Не на блядки же звал! Он и благодарен всегда: понимает, что любая работа должна оплачиваться. Нет, она завелась! Весь ужин по кухне разметала. Орала, брызгала слюной, кричала по старой схеме. Правда, было и новое: третьего в постели она устала терпеть. Так и сказала. А когда я не понял, то разъяснила истерически, что третий — я и есть. Начала бить посуду, швырять банки со специями и сыпучими. В процессе погрома испачкалась, разлютилась вусмерть — стоит пёстрая жар-птица, базлает так, что соседи стали по батарее стучать. Порезала силиконовые формы, порвала мой передник, схватила мою рецептурную книгу. Я взывал к ней, пытался успокоить, отобрать книгу. Для меня там всё моё спасение. Говорят, что нельзя готовить еду в плохом настроении. Особенно к тесту не подходи. А у меня всё наоборот: я в тесте топил все беды и невзгоды. Как начинал месить, так сразу успокаивался, и тесто мне отвечало взаимностью, такая выпечка получалась! Так Светка иной раз куражилась:       — Я тебя уже второй день довожу до белого каления, где твои пироги?        Но в этот раз всё было по-особому плохо. Жена не могла никак остановиться, оскорбляла, проклинала. А как слова кончились, вытолкнула из квартиры и стала выкидывать вещи. В порыве истерики выкинула своё демисезонное пальто и грохнула электронную фоторамку. Соседка-старуха к глазку дверному припала, впитывает мой позор. А потом Светка с балкона крикнула, закрепляя мою безоговорочную капитуляцию:       — Это теперь моя квартира, Люба-Шлёпогуба! Развод мне Зинка поможет оформить. Вали отсюда, тюха!       Пришлось тащиться в мастерскую. Куда ж на ночь глядя пойдёшь? Пока перекантуюсь там. Пусть подавится квартирой. Хватит. Сил моих больше нет терпеть эти выходки. Лучше сдохнуть в одиночестве. Этот брак с самого начала был ошибкой. Может, оно и к лучшему. Потом найду хату. Рыську с собой заберу. Мне много не надо, было бы место, где спать, да кухня. Жаль, нет возможности завести тесто. Жаль.       Светлана так-то неплохая женщина. Была. Она ж не виновата, что ей досталось такое нечто. И имя… не она ж меня им окрестила. Зато как она по нему проходилась! Родители даже не подозревают, как тяжело жить на свете автослесарю Любославу. Или просто Любе, Любчику, Любке, Любаше. И ничего не сделаешь, как прилипло. Никто в упор не хочет называть Славой. Когда представляюсь новому человеку, глаза прячу и сумбурно называюсь. А те обязательно: «Ка-а-а-ак? Как? Как? Люу-у-уба?» И тут уже ни о каком «Славе» речи нет! Только Люба-Любаша. А вы эту Любу видели? Здоровый, сутулый, как с грузом на плечах, в перепачканной робе, лицо топором рубленное, руки как лопаты. Золотые лопаты. Ну какая Люба?! И всё-таки Люба!       Намучился с этим именем. В детском саду дразнили — дрался, кидался игрушками в обидчиков. В школе дразнили — дрался, матерился. В институте дразнили — бил так, чтобы мало не показалось никому. В армии сразу стал бить, во избежание, для профилактики. Всю жизнь доказывал всем, что не Люба, а Любослав. Спортом занимался, пауэрлифтингом. Фигуру построил нормальную такую — мужик. Вуз выбрал мужицкий, автотранспортный. И работать пошёл честно, как мужик, в автомастерскую, а не очередным менеджером по автопродажам, хоть и закончил с красным дипломом. От предложений выгодных и престижных отказался, остался в мастерской работать простым автослесарем.       Светка меня ещё в вузе приметила, преследовала. Правда, она была мне долгое время параллельна, пока самому не стало тревожно, что девушками не интересуюсь. Уже пора, а интереса нет. Сначала подумал, что учёба и работа забирали все силы. Потом начал замечать, что на парней голова поворачивается сама собой. На парней, не на девок! Не может быть! Нет. Я не Любка. Не Любка. Тут и проявилась она. Светка была упорной. Яркой была, хотя красотой и не блистала, зато умела произвести впечатление. Тёмная шатенка с большими глазами, с хищными подводками-стрелками, с огромными серьгами-кольцами. Одевалась броско: красное, изумрудное, золотое, чулки с узорами, декольте до лифчика. Вела себя напористо. Умела к себе привлечь внимание. Познакомившись со мной, увидела перспективы: умею зарабатывать деньги, спокойный характер, управляем, отличник, а значит, хорошее трудоустройство и карьера. Развернула всё по правилам осады, брала на измор, гнала добычу на дискотеки, преследовала в институте. А мне было лестно, что такая деваха около меня вьётся. Всё мне сюсюкала: какой ты хороший, какой ты нежный, какой ты надёжный, какой ты интересный, какое у тебя имя необычное. Сначала я держался, сопротивлялся ей. А потом случился этот звериный ужас, мой позор... с запахом влажного кедра... как тот, что рос у самого дома... Сломался, глянул на Светку и подумал, что она — мой выход из бреда и моё искупление. Да и пахнет сиренью, а не смолой, не деревом, не грехом. С облегчением сказал ей: да.       Тут Светка развернулась. Сначала изолировала всех знакомых женского пола, потом прошлась по друзьям. Вычистила зону общения и заполнила только собой. Окружила, подсекла и в постель уложила. И даже получила своё, законное. Вот и свадебные колокола запели. Всё было хорошо. Сначала. Она заканчивала экономический факультет, мечтала, как будет женой ушлого чиновника или успешного предпринимателя. А когда после университета остался в мастерской, как туча опустилась. Бойкот на целый месяц. Всё, что раньше нравилось, теперь вызывало раздражение. Долго Светлана не могла смириться с моим «вывертом». Пилила, позорила, угрожала разводом. Мирили только большие деньги, что приносил домой. На них и купили новую квартиру, обставили её, купил ей машину (негоже звезде ТВ общественным транспортом чуходиться), наряды из бутиков (она должна соответствовать высокой должности). Светка устроилась работать на телевидении шестым прихлебалой у восьмого прихвостня, но зато на ТВ! Кичилась этим передо мной. Меня от знакомых скрывала, врала обо мне. Конечно, у такой королевы не может быть мужем автослесарь. Вот и стал я в её рассказах хозяином автосалона.       Правда таки вскрылась. Однажды она уехала на работу и забыла дома права. Я перед работой двинул к ней, позаботился. Пришлось представляться, чтобы к ней пропустили. Какой был удар! Эффект бомбы с паралитическим газом. Для всех. Я узнал о своём бизнес-успехе, Светкины сослуживцы — о её вранье. Светка была в ярости. Словно это я врал. Неделю на морде её ответ заживал. Ладно, проехали. Пришлось ей перейти в другой отдел. Хотя это пошло ей на пользу, она расцвела. На работу теперь летела. Теперь она стала ближе к звёздам экрана. Вот одна звезда и зацепилась за подол её модного платья. А с её подола да в мои мозговые норы — нахрен не выгонишь, не вытравишь эту рожу.       Хотя чего грешить-то: не рожу, а мордашку. Да и всё остальное из комплекта ангела. Вот кто мог стать причиной моей бессонницы — и легко становился. Красивый, статный, властный, уверенный в себе, успешный, обласканный и избалованный людьми. Зелёные наглые глаза и тонкие аристократические пальцы, которыми он выразительно щёлкал, как кастаньетой. Сверкал при этом сапфировым ролексом с запястья и жемчугом зубов. Он вообще почти всегда улыбается, ухмыляется, лыбится, хохочет. Лёгкий человек. Тяжёлые думы. Мечта. Проклятье...       За что это? Ведь уже почти смирился, почти уговорил себя, справился... Задавил в себе. Нельзя. Не поймут. И так имя провоцирует, хотя не провоцирует, оно говорит. Уже смирился, что ничего не будет. Светку притерпел. А тут ОН. Звезда. Все разговоры жены о нём. И такой, и сякой, и мужик. Не то что некоторые. А этот гад так и лезет: «Посмотрите тормозную, Любослав, послушайте, что-то стучит, Любослав». То «дайте консультацию», то «помогите выбрать», то «посоветуйте», то «научите». Так и лезет. Жена довольна, аж лоснится. Выпендривается. Меня подталкивает. «Вам нужна помощь? Конечно-конечно, Любаша поможет, так ведь? Вы заходите. В любое время. На ужин не останетесь? Я сегодня потушила очень удачный пряный рис, а какая запеканка с тыквой и шампиньонами получилась, пальчики оближете!» И он оставался. Хвалил золотые ручки хозяюшки. «Ещё кусочек шарлотки? Вам же понравилось? Конечно-конечно, Люба вам завернёт с собой домой кусочек. Всё для дорогого гостя». А этот хмырь всё ухмылялся. Целовал ручки Светке. И косил на меня с прищуром. Извинялся за беспокойство, но за версту видно — брешет. Нифига ему не стыдно. Его визиты к нам домой стали слишком частыми. Неприлично частыми. Старуха-соседка уже не просто поджимала губы при виде меня, а откровенно говорила своим боевым подругам по скамейке у подъезда, что именно лохи-мужья создают шлюх. А те кивали согласно и провожали меня осуждающими взглядами. Я проскакивал мимо них, вжав голову в плечи. Я был уверен, что между Светкой и этим Даром, который вовсе не подарок, ничего нет. Не знаю, откуда такая уверенность, но она была. Наверное, я чувствовал, что Светка бесится, набрасывается на меня ночью. Ведь если кошка сытая, так и сметанка целая. А тут не так!       Конечно, надо было прервать череду этих визитов. Но не было сил. Хоть в петлю лезь, всё всколыхнул в душе, сволочь. Весь пепел поднял со дна. За что? Как выдержать?.. Появляется у нас, как с проверкой, будто что-то прикопал, и поглядывает, охраняет. Что прикопал? Нет, надо быть сильнее. Хватит позора, пусть шляется к нам домой, но уже без меня! Я пас. С меня хватит их разврата, этих наглых зелёных глаз. Я здесь, с Рысей. В покое. Лишь бы не видеть его, лишь бы не видеть...