Проект «Возрождение»

За­пись из ар­хи­вов Се­рого Пос­редни­ка Вре­мя: 15 ок­тября 2186 го­да по ле­тос­числе­нию Зем­ли Место: станция Цитадель, система Вдова, туманность Змея Личность: Дана Шепард, спектр Совета       …Темный лес предстал наводненным смутными тенями, дрожащими маревом на ветру. Довольно ясный свет рассеивался откуда-то сверху, непонятно, что служило источником. Палая листва на черной земле напоминала о глубокой осени перед самой зимой.       — …К черту! Я знаю, что это правильный выбор. Убирайся отсюда и наподдай машинным ублюдкам!..       Голос знаком, но кому он принадлежит?       Тихий плач разносится отовсюду. Детский плач, но ребенка не видно. Я бреду по осеннему лесу, не рискуя приближаться к теням, которые вызывают одновременно чувство узнавания и необъяснимый ужас. Ребенок где-то вдали, но эхо доносит до меня нервные всхлипы. Не остается ничего, кроме как бежать на его голос.       Палая листва подсвечивается рыжим, будто между деревьев в вечернем сумраке светят уличные фонари. Свет не падает на дрожащие тени, что колеблются, не обращая внимания ни на что. Стоит пройти мимо некоторых из них, я вздрагиваю, слыша отчетливое:       — Шепард…       Где же ребенок!       Впереди мелькает белая куртка. Припускаю за ней, надеясь догнать — и убежать от шепота за спиной, который на разные голоса со всех сторон окружает. Голоса кажутся то чужими, то знакомыми — и с каждым мгновением знакомых голосов слышится больше, отчего хочется врасти в землю и перестать двигаться. Ноги слушаться не хотят, скорость падает — тихий плач затихает, но сейчас это самый живой звук здесь для меня.       — Превосходный момент!..       Кроме шелеста голосов и ребенка, я слышу за лесом низкий дребежащий звук, от которого нутро холодеет. Но я не сдаюсь. Мальчик уже совсем близко, он остановился, подбежав к освещенной рыжим светом фигуре. Обнимает ее, оборачивается — и я вижу, как огонь охватывает обоих — ребенка и женщину, в которой вижу себя…       …Открыв глаза, вскакиваю с криком, садясь на полу. О том, что лежу на полу, догадываюсь не сразу. Полумрак помещения, похожего на кладовку, не дает никакого понимания, как я здесь очутилась и кто здесь находится, кроме меня.       В голове до сих пор звучит голос Эшли и плач мальчика. Мне сильно не по себе вспоминать детали кошмара. Эшли Уильямс погибла три года назад на Вермайре от рук гетов, потому что мы ее не успели спасти, хотя я обещала, что придем за ней сразу, как выручим Кайдена, защищавшего бомбу, которая потом взорвала весь научный комплекс по выведению кроганов, где мы ловили спектра-отступника Сарена. Это ее голос я вспоминала в кошмаре. Мальчика я видела в Лондоне, он забирался в шаттл с гражданскими во время эвакуации — шаттл сбил Жнец.       Значит ли это, что в кошмарах тот лес был наводнен мертвыми?..       — Ох, Гаррус, знал бы ты, что мне снилось… — привычно произношу я и наконец замечаю, что сижу на полу вовсе не в капитанской каюте «Нормандии» и даже не в спальне своей новой квартиры. Гарруса рядом, конечно же, нет.       Поднявшись на ноги, первым делом оглядываю себя. То же мокрое платье, босые ноги, взъерошенные волосы, грязь на них и на коже. Словно меня бросили, как старую метлу, убрав с глаз подальше. Оружия нет.       Что ж, хотя бы руки-ноги на месте. Щит на поясе цел, исправно работает, биотику чувствую. Неплохо, учитывая, что перед кошмаром на меня охотилась банда наемников.       Толкнув осторожно дверь, замечаю, что она не заперта. Это обычная дверь, здесь нет электронного замка, так что факт, что это все-таки дверь, выдают петли по одной ее стороне. Такие ставили лет сто-двести назад, но если я все еще на Цитадели, зачем кому-то устраивать подобное здесь?       — Чтобы не нашли вас, коммандер. Извините, вы произнесли это вслух, — мягкий женский голос прозвучал неожиданно. — О, прошу вас, не бойтесь.       В полумраке следующего помещения я различила фигуру азари, но руки с нагнетаемым вокруг ладоней биотическим полем опускать не спешила.       — Кто вы? Почему я нахожусь здесь?       — Вы потеряли сознание на рынке. Я нашла вас и принесла в свой магазин. Извините за то, что до сих пор не представилась. Данея Т’Морн, антиквар, — незнакомка качнула корпусом в учтивом поклоне. — На рынке был взрыв, СБЦ все оцепила. Вас некому было заметить, поэтому я решила помочь. Кроме того, СБЦ закрыла рынок, кажется, говорили о каких-то вооруженных представителях вашей расы.       Я помедлила, обдумывая ее слова.       — Выходит, вы спасли мою жизнь. За мной кто-то охотится, я не знаю кто и что им нужно. Спасибо, — в знак признательности кивнув головой, я отвела взгляд с азари и немного осмотрелась. — А что у вас за антиквариат здесь? Никогда такого не видела.       Каждая полка и каждая витрина этого магазина была уставлена красивой черной посудой из иссиня-черного стекла или камня. Вулканического, наверное. Стаканы и чашки, тарелки и салатницы, кувшины, чайники и наборы для специй — все выдержано в едином стиле. Доминировали количеством вазы всевозможных размеров и форм. Каждую деталь необычной посуды украшали витиеватые углы и линии бирюзового цвета. Гончар оказался настолько искусен, что рисунок так и чудился живым, мерцая то ярче, то слабее в зависимости от направления лучей тусклого освещения.       — Действительно, в полумраке все это выглядит еще интереснее, — добавила я, вернув внимание хозяйке магазина.       — Благодарю вас. Многим нравится. Сюда часто приходят, но сегодня, к сожалению, мы закрыты из-за инцидента на рынке, — Данея вздохнула, но через мгновение вновь тепло улыбалась. — Приятно услышать похвалу от героини Цитадели.       — Вы сказали, что вы антиквар? — спросила я, медленно прохаживаясь вдоль полок. Идея немного подождать здесь показалась разумной: кто будет искать меня здесь? Отдохну и свяжусь с Гаррусом, на рынке он найдет меня в два счета. Решено, так и сделаю.       — Да, у меня несколько магазинов на нижних уровнях Цитатели, по одному на каждый лепесток, каждый в своей стилистике и со своими уникальными предложениями, — улыбчивая азари явно любила поговорить о своих находках. — Представленная здесь коллекция не является антиквариатом как таковым, она создана три года назад и вдохновлена загадочным космосом, — Т’Морн извлекла из ящичка за прилавком небольшой предмет и подошла ко мне. — Вот, возьмите на память. Эта подвеска изготовлена по той же технологии, я сделала таких несколько для друзей. Я наблюдала из магазина за рынком и поняла, что вы помогли очистить его от посетителей, тем самым уменьшив количество жертв. Мне будет приятно отблагодарить вас, — с этими словами азари вложила небольшой кусочек с красивыми прожилками в мою ладонь и улыбнулась шире.       — Что ж, м-м-м, спасибо, Данея, — признаться, к подаркам я не привыкла, но отказывать было неловко, поэтому подвеска отправилась в один из кармашков на поясе. — Сколько времени я провела без сознания?       — Около получаса. Наверное, те, кто вас искали, уже ушли, — предположила та, пожимая плечами, и указала на дверь в соседнее помещение. — Если хотите, воспользуйтесь терминалом для связи с друзьями или вызова аэротакси. Будьте гостем столько, сколько понадобится.       — Спасибо за идею и… за помощь. Возможно, вы тоже спасли меня, — я кивнула и направилась к двери — на сей раз нормальной двери с голографическим индикатором и электромагнитным замком.       За ней обнаружилась небольшая, но вполне уютная комната с узким вертикальным окном у изголовья одноместной кровати, в углу. Рядом на квадратном столе светился оранжевым голографический интерфейс компьютерного терминала, в режиме ожидания. Пароль отсутствовал, так что я рискнула отправить Гаррусу короткое сообщение:       «Встреть меня на рынке напротив салона аэрокаров. В магазине местного антиквара прекрасный ассортимент».       Надеюсь, долго ждать не придется. Ага, а вот и ответ пришел на инструментрон:       «Знаю, где это. Скоро буду».       Что ж, разумно. Выключив терминал, я села на кровать, затем вытянулась. Уставившись в потолок, попыталась прикинуть, как так получилось, что в беспамятстве я видела сны. А ведь сон и впрямь можно считать кошмаром, вспоминать жутко. Я бы и впрямь отдохнула, как советовала Данея, да только не хочется.       Вместо этого я лежала с открытыми глазами. Тишина обступала со всех сторон, заглушая звуки, так что я слышала в ушах биение собственной крови. Хозяйка больше меня не беспокоила, и я уж совсем провалилась в полудрему, когда уловила посторонний голос: в магазин кто-то зашел.       Снова усевшись, я машинально собрала в ладони биотическое поле, на всякий случай. Подошла поближе к двери и затаилась, стремясь различить голоса. Один из них принадлежал Данее, а второй звучал низко, хрипло и грубо, чем-то неуловимо отличимо от человеческого, пока по содержанию некоторых слов я не догадалась, что так говорит батарианец. Не Балак (хотя я бы не удивилась после недавней встречи), другой.       — … СБЦ еще не спрашивала тебя ни о чем? — интересовался батарианец.       — Нет, Ми’го. Они ловят сумасшедших, которые взрывают рынки, рестораны, торговые ряды и прочие места скопления народа. Я сказала им то, что видела. И я тебе говорила, что диверсия на рынке попортит мой бизнес, — ответила азари, судя по тону, пеняя батарианцу.       — Они считают, что так будет лучше. Эффективнее, — сделал на первом слове акцент гость магазина. — Твое дело — сидеть здесь и торговать. Большего и не требуется.       — Именно это я и делаю. Так зачем ты пришел? — в голосе Т’Морн послышалось раздражение.       Батарианец выдержал паузу.       — Мы нашли его. Он идет к нам, и они его ждут. Он тот, о ком они нам рассказали. Когда он придет, все может измениться. Так что будь готова.       Азари тоже не сразу ответила, и ответ несколько озадачил и меня, и ее собеседника:       — Тогда тебе нет больше нужды сюда приходить, Кхат’Рашит. Того, что у вас есть, вам хватит с лихвой. Пусть ваши покровители подумают, где взять больше, но я больше не стану продавать вам мои находки, так что, будь добр, уходи. Я буду готовиться к переезду.       — Как угодно, Данея. Не теряй бдительности в других лепестках.       После ухода батарианца я задумалась о том, где прежде могла слышать его имя. Определенно же слышала. Нацелилась было снова воспользоваться терминалом Данеи, но на мой поврежденный инструментрон пришло сообщение от Гарруса:       «Нашел. Жди».       И правда, сразу же в магазине из-за двери я услышала родной турианский голос. Выйдя в зал, я с трудом удержалась от желания кинуться к Гаррусу.       — Дана, милая. Ты цела? — Вакариан нисколько не смущался присутствия хозяйки, цепко и пристально сверля меня взглядом.       — Нормально. Даже голова перестала болеть, — что было правдой, хотя при взгляде на мерно мерцавшие рисунки на посуде голова немного кружилась.       — Пойдем, приведем тебя в порядок, — турианец ничтоже сумняшеся обхватил мою талию, поблагодарил азари, и мы покинули магазин — разумеется, сперва он убедился, что вокруг безопасно. Такси стояло у самого входа, хотя парковочного места там не было предусмотрено. Как только мы забрались внутрь, оно взмыло ввысь и взяло курс на квартал, где ждала наша квартира.

***

За­пись из ар­хи­вов Се­рого Пос­редни­ка Вре­мя: 15 ок­тября 2186 го­да по ле­тос­числе­нию Зем­ли Место: станция Цитадель, система Вдова, туманность Змея Личность: Ка'Хайрал Балак, последний высший офицер Гегемонии       Весь уровень, где находился ресторан с пробитым полом, оцепила вездесущая СБЦ, и совершенно не было ясно, когда варреновы ищейки наконец уберутся. Из подслушанных сводок выходило, что они ищут какого-то батарианца, который выскочил из кухни прямо перед тем, как взорвался пол.       Конечно, во всем виноваты исключительно батарианцы! Говорят, что в ресторане даже Шепард сама находилась.       Да, Шепард. Она тысячу раз права, говоря о Жнецах, но это нисколько не умаляет моей ярости к ней и ее человечеству. Да, Жнецы уничтожают мой народ, мою цивилизацию — но даже это не избавит ее от вины за уничтожение нашей звездной системы.       С такими мыслями я поспешил убраться подальше от проклятого ресторана, пока ищейки не замели и меня. То-то обрадовался бы Альянс, а работающие в СБЦ люди, тут и сомневаться не надо, виновником взрыва назначат меня. По определению. Нет уж, найдите идиота среди своих и сделайте его крайним.       Я убрался подальше от ресторана, но уйти далеко не успел, потому что на меня налетел мой сородич. Потаращился с пару секунд, а затем торопливо склонил голову влево.       — Я знаю тебя, капитан. Идем, я познакомлю тебя с нашими братьями. Мы нуждаемся в таком лидере, как ты. Мы все тебе расскажем.       Ему удалось настолько сильно меня удивить, что я даже не стал сопротивляться.       Мы двинулись непонятно какими улицами и проходами, спускаясь постепенно все ниже и ниже. Конечной точкой маршрута стала дверь в непроглядно черном тупике. Здесь мой спутник назвал пароль, дверь открылась и впустила обоих. Там нас ждали. В одной комнате, по периметру которой стояли двухъярусные кровати и громоздились контейнеры, за круглым столом, утащенным явно из какого-то кафе, сидели кто на чем семеро беженцев Гегемонии. Каждый носил длинный бежевый бесформенный балахон. Дверь напротив светилась зеленым и вела, очевидно, куда-то еще. Батарианцы как по команде повернулись на нас, оторвав взгляды от круглого черного шара, лежавшего посреди стола, и дружно склонили головы влево, приветствуя.       — Очевидно, что вы все знаете мое имя и мой ранг, раз ожидали меня, — не было нужды представляться, однако вот присутствующие являли собой интерес. Во всем следовало обязательно разобраться, однако сейчас стоило выслушать моих собратьев, судя по тому, как тщательно они подготовились к встрече. Кажется, ответы себя ждать не заставят.       Мой проводник подвел меня к столу, поближе к сфере, и доверительно сообщил:       — Мы знали, что ты на Цитадели, капитан, — сидящие батарианцы дружно кивнули. — Мы знали, где тебя найти, и поэтому я лично поспешил устроить встречу. К тому же суши-ресторан — вполне неплохое место для диверсий. Так что удачей закончились оба замысла: я привел тебя, а в ресторане воцарился хаос.       Тон, с каким он все это сообщал, выдавал его удовольствие проделанной работой. Его не волновало, что заведение посещают не только люди, против которых по идее следовало бы направить месть. За всем этим стояло нечто большее.       Как только он начал рассказывать, я ощутил легкую головную боль, как будто виски чем-то сдавило. Пока что она не мешала, но по мере повествования меня постепенно начинали разбирать противоречия: одно назойливое тревожное чувство, собственный инстинкт самосохранения, советовало убраться подальше; другое призывало не обращать внимание ни на что постороннее; третье просто отдавалось сосущим, а то и засасывающим ощущением, как будто я падал куда-то глубоко, хотя при этом по-прежнему стоял на ногах. Мой проводник продолжал прохаживаться мимо сидящих.       — Мы прибыли с первой волной беженцев с Кхар’Шана. Ты не осудишь нас, капитан, потому что знаешь, что против Жнецов не устоять. Не нашими силами. Но есть способ взять свое, утолить свою месть: лишить живущих здесь дома, как в Гнезде Коршуна его потеряли мы. Альянс причинил нам достаточно горя, как и Совет, который потакает людишкам. Вот почему никто, кроме батарианцев не достоит жить. И у нас есть удобный способ совершить эту месть. Способ, с которым Служба безопасности Цитадели до сих пор ничего не может сделать.       Пока он говорил, один из батарианцев встал, вышел через дверь напротив и вернулся с прозрачным ящиком, в котором, окутанный подавляющим полем, лежал небольшой черный осколок с тонкими бирюзовыми прожилками.       — Осколок «Властелина», капитан, — рука говорившего легла на ящик. — Мы знаем, где достать больше. Мы уже достали немало. От него сходят с ума, от него некуда деться. Мы защищены от его влияния. И тебе тоже ничего не грозит, потому что вот это, — жест в сторону шара, при последних словах в глубине загоревшегося разноцветьем, — противостоит одурманиванию. Ты можешь чувствовать эту защиту сейчас в своей голове.       Акт отчаяния. Раз уж не покорить галактику, так столкнем ее в бездну. Не можем победить — так отомстим. Не выживем — так захватим с собой.       Я не прерывал Кхат’Рашита. Шар таинственно мерцал, игра всполохов в его глубине точным образом совпадала с биением моего сердца, а гулкое нечто, заполнявшее разум, отчего-то напоминало погружение в воду. Холод ужаса пробежал по спине — я сразу понял, что попал в западню и что всякое сопротивление бесполезно. Угрозы не чувствовал, было внимание. Исходящее не от осколка — от шара.       — Что это? — спросил я, кивая на шар. Чужое внимание сосредоточилось на всем моем существе, почти осязаемо. Так ученый препарирует мелкое существо, чтобы в подробностях рассмотреть, как устроено оно. Глупо отрицать, что не было страшно.       Ожидать от того, кто смотрел в шар по ту сторону всполохов, можно было все что угодно.       — Что это? — переспросил кто-то из батарианцев, сидящих за столом. — Это то, что защищает нас от Жнецов и одурманивания. Мы нашли это в лаборатории исследовательской группы, изучавшей остатки Левиафана Диса. До того, как ученые обратились против Гегемонии. Мы его забрали… Возможно, этого как раз не стоило делать.       Другие батарианцы опустили головы, а я, признаться, похолодел. Так это та самая группа? Я вспомнил: Кхат’Рашит возглавлял посольство здесь, на Цитадели; коды, которые я использовал для саботажа, принадлежали ему. Выходит, по возвращению в Гегемонию он присоединился к ученым, изучавшим самую секретную тайну? И получается, что вместе с мертвым Жнецом в системе Дис они обнаружили и этот шар, а когда шар забрали, ничто не помешало сработать эффекту одурманивания, который привел к гибели Гегемонии, когда Жнеца перетащили ближе к столице. Винили ли они себя в этом? По их виду можно сказать, что и так.       — Мы тогда не знали, что это. Но шар нам объяснил, — будто читая мои мысли, продолжал третий из присутствовавших. — Он собрал нас вместе, он дает защиту. Когда мы это поняли — что одурманивание над нами не имеет власти — мы стали находить тех, кто сохранил осколки «Властелина». Мы собрали много по всей Цитадели и придумали, как настроить их так, чтобы они работали на нас. Просто сводя с ума, внося хаос в сытый порядок, — объяснял он, помолчал и добавил: — Правда, мы не уверены, что шару это нравится. Пойдем, ты увидишь сам. Не бойся: шар защитит тебя на всей станции. Он уже настроен на тебя.       Рассказчик поманил меня за собой. К тому моменту я видел происходящее словно через мутную пелену и дышал, будто в воздухе преобладала влага. Провел через дверь напротив в коридор, в дальнем конце которого открылся вход в просторное помещение. Это был склад, забитый до самого потолка черными кусками с бирюзовыми светящимися жилками.       — Как только вся эта станция не сошла с ума после сражения с ним, — если бы не напоминание о защите, я бы задумался о том, как незаметно вытащить пистолет и перестрелять заговорщиков, включая меня. Лучше смерть, чем одурманивание и служба Жнецам. Понимает ли Ми'го, что натворил со своими подельниками? Может ли шар действительно защищать? Кто скажет, что разноцветная сфера — сама не часть тела Жнеца?       Ощущение тьмы и глубины продолжало давить со всех сторон. Воздух казался тяжелым и влажным, окружающий мир виделся словно через черную прозрачную пленку или как будто сильно приглушили свет. Звуки тоже вели себя странно — их перебивал тихий шелестящий шум, мерный и неторопливый. Ориентация в пространстве то выдавала, что тело находится под водой, то это все-таки космическая станция. От таких фокусов сознание растерялось, а легкие замерли, не желая закачивать в себя жидкость вместо воздуха.       «Дыши», — промелькнула в голове мысль. Получив команду, организм наконец-таки разобрался со своим местопребыванием, хотя дыхание все равно осталось тяжким. Я мог видеть соотечественников и комнату, полную обломков «Властелина», при взгляде на которые голову будто пронзило иглой. Рука сама закрыла и заперла электронный замок на двери, а ноги развернулись обратно, поближе к столу с загадочным шаром. Тот интенсивно светился в своей глубине, выдавая картины красочной авроры.       Кхат’Рашит уселся напротив, сцепив руки, поставив локти на стол, положил на них подбородок и принялся внимательно за мной наблюдать.       — Отпусти мысли, Ка’Хайрал, — посоветовал он. — Не сопротивляйся. Шар защищает тебя. Он хочет узнать, кто ты такой. Мы знали, что ты будешь избран.       Инстинкту самосохранения совет не понравился. Где-то в глубине души мне хотелось посмеяться над неуместным энтузиазмом собрата, прозвучавшим достаточно жалко. Что-то в голосе Ми’го выдало его благоговение, с которым не было времени спорить.       Я чувствовал присутствие чужой воли, слишком сильной для каждого из присутствующих. Она способна играючи смять целую личность, снести прочь, как прибрежная волна смывает песок с отшлифованного столетиями камня.       Было нелегко убедить себя перестать сопротивляться. Это мне не по нутру. Отступать поздно.       Со стороны звуки стали как будто глуше, голос сородича отдалился, звучал, словно между нами возникла метровая толща воды. Освещение тоже все больше сгущалось до черноты, сознание погружалось во мрак, терялось ощущение пространства и опоры под телом. Пока внезапно не стало глухо и слепо, а потом… потом выбросило в некое пространство.       Оно не было настоящим, наверное. Водная гладь под ногами, идеально ровная, словно зеркало. Над головой серое небо, полное перемешанных звезд. И Кхат’Рашит прямо перед глазами, присевший на колено, внимательно всматривающийся в лицо и низким, неправдоподобно низким и гулким голосом говорящий:       «Дыши».       Я послушно вдохнул. Выдохнул. Снова вдохнул. Подавлять попытки сознания вырваться из-под чуждого контроля становилось все легче.       «Ты забрался слишком далеко».       Кхат’Рашит поднялся на ноги, развернулся и двинулся по ровной глади воды неторопливым шагом.       «Тьму не остановить».       — Тьма — всего лишь отсутствие света, — парировал я и попытался направиться вслед за таинственным собеседником, похоже, принявшим последний образ, который я видел до этого странного погружения. Пыжаку понятно, что со мной говорит вовсе не Ми’го. — О какой тьме идет речь?       Тот остановился и повернулся, дожидаясь, пока мы поравняемся. Передвигаться было непривычно — словно перебираешь ногами в воде, практически оставаясь на одном месте. Может быть, так оно и было — пейзаж совсем не менялся.       «Тьма, лежащая за пределами света. Вы называете ее темным космосом».       — Темный космос? — загадки стоило ожидать, но чтоб настолько глобальные… — Оттуда приходят Жнецы? Это их не остановить? — я уже предвидел ответ на этот вопрос.       «Циклы сменяются один за другим. Те, кого вы называете Жнецами, покинули темный космос и вернулись в галактику, — миг, всего одно моргание — последнюю фразу говорит офицер, которая встретилась в доках, где Шепард раскрыла мой саботаж. — Тебе ли не знать».       — Тогда к чему наш разговор? — я склонил голову вправо, не желая ходить вокруг да около долго. Изменение облика собеседника смутило лишь на мгновение. Кто бы сейчас ни говорил со мной, он использует знакомые образы. — Жнецы уязвимы, не так ли? А что уязвимо, то может быть уничтожено.       «Они созданы нами».       Снова перемена облика — фразу произнесла Тали’Зора. Я запомнил ее по имени: кварианка была в группе Шепард, помешавшей обрушить астероид на планету людей, и отложилась в памяти. Занятная вышла параллель: когда-то кварианцы создали гетов. Кто бы ни говорил сейчас, его явно заинтересовал один-единственный органик, хотя, и это очевидно, в его распоряжении находился целый батарианский отряд.       «Мы наблюдаем за происходящим миллионы лет. Циклы сменяются один за другим. Нет войны — есть только Жатва. Есть глупость, самоуверенность. Твои сородичи имеют дело с вещами, которых не понимают. Они загнали сами себя в тупик. Распространяя осколки, они делают работу Жнецов. Мы видели. Нет никого, кто был бы готов. Но ты — знаешь больше. Ты знаешь, где собирать данные. Ты поможешь нам».       Я молчал. Признание невидимого собеседника я бы счел глупым сном, как весь этот лишенный логики разговор, если бы мог. С другой стороны, это заявление прекрасно объясняло, почему исследование «Левиафана Диса» до поры до времени было неопасно и почему Кхат’Рашиту и его группе удалось сеять хаос, не став при этом его жертвами.       — Зачем нужна Жатва? — задал я самый логичный, как мне казалось, вопрос. — Полагаю, у меня все равно нет выбора, хочу я помогать вам или нет?       «Жатва — это способ найти ответ на вопрос, — после новой перемены к заставленному оборудованием лабораторному столу подошел батарианский ученый. — Миллиарды лет назад мы правили Галактикой. Мы нашли способ путешествовать. Наша империя простиралась от одного рукава Млечного пути до другого, бесчисленное множество рас платило нам дань в обмен на защиту и развитие. Мы создали эволюцию. Мы выявили опасность. Чтобы устранить ее, мы создали совершенный искусственный интеллект, который выполняет эту задачу по сей день. Времени мало. Жнецы это знают. Они торопятся. Нам нужно спешить, — снова на меня смотрел Кхат’Рашит. — Жнецам интересны люди. Эта раса — ключ к решению. Их вознесение предопределено. Они будут сопротивляться. Этим они заставят ускорить Жатву. Ты будешь нашими глазами и голосом. Ты поможешь людям сдаться. Их перерождение необходимо Галактике».       Громкое заявление. Полученного за последние десять минут удивления мне хватит до конца жизни. Если «создатели эволюции» ее создали, то сами откуда взялись? Но важно не это. Интерес Жнецов к людям предполагает уничтожение последних как биологического вида? Если неизвестные не обманывают, то вот она — возможность поквитаться с людьми.       — Что такое вознесение?       Как только четыре глаза батарианца моргнули, на месте стола и ученого оказался человек, женщина, присевшая возле механизма, на дисплее которого шел обратный отсчет. Я очень хорошо знал эту женщину: два с половиной года назад мы стояли друг против друга внутри здания, напичканного бомбами, решая судьбу захваченных людей, а сегодня встретились снова. Человек встала на ноги, бомба исчезла — теперь сама Шепард смотрела прямо в лицо.       «В конце каждой Жатвы собранный генетический материал перерабатывается, приобретая совершенную форму. Нашу форму. Однако после вознесения человечество сохранит свою форму. Чем меньше стадий переработки, тем лучше сохранится потенциал, который просчитан заранее и должен соответствовать строгим параметрам».       Вот как. Жнецы подобным образом пополняют ряды? А что хорошего в этом для тех, кто рассказывал все это мне?       — Что именно за помощь от меня вам требуется?       Мне ответил турианец-офицер СБЦ:       «Сначала забрать наши фрагменты и привезти туда, куда мы укажем. Наши слуги, которые привели тебя, станут твоими. У них есть корабль. Сейчас возвращайся. Неразвитые расы не способны долго вести с нами разговор».       В буквальном смысле меня вытолкнуло назад, на «поверхность» из-под «воды». Зрение и слух не сразу вернулись, а когда реальность проявила себя в полной мере, я нашел себя на полу, точнее, на пороге комнаты с осколками «Властелина» — тем, что от нее осталось. Каждый осколок превратился в бесполезный мусор, бирюзовые прожилки гасли одна за другой. Похоже, что хозяевам шара действительно не понравилась деятельность Кхат’Рашита и они решили по-своему.       В коридоре валялись сородичи — живые, просто оглушенные. Они зашевелились почти одновременно. Я судорожно вздохнул полной грудью и бросил взгляд на утратившее всю свою ценность оружие абсолютного поражения.       — Уходим. Нам здесь больше нечего делать.       Они поднимались с пола, ошарашенные. Но я уже знал, что мои собратья давно и надежно находились в силках неведомого разума, который решил заявить о своем существовании практически открыто.       Кхат’Рашит кивнул, сходил куда-то и вернулся с сияющим шаром, который осторожно вручил мне. В мозгу немедленно мелькнула мысль: беречь, защищать. Мысль мне не принадлежала.       — Мы… слышали. Шар подтвердил, что ты избран. Идем на корабль, — главарь изгоев оглянулся на соратников. Батарианцы, все как один, склонили головы влево. — Мы знаем безопасный путь в доки. Оттуда отвезем куда надо.       — Превосходно, — я убрал шар под плащ. Интересно, это сотрудничество предполагает хоть какую-то взаимную выгоду? Об этом незримые собеседники не говорили.       «Ты скоро узнаешь все сам».