Делириум

Глава 3: Собачья бирка Собачья бирка - образец армейского жетона, который носили солдаты армии США. На нем была выбита основная информация о солдате на случай его гибели и невозможности опознания. Был прозван так за сходство с жетонами на ошейниках у собак. В свою первую ночь в больнице Руперт долго не мог заснуть - он лежал на койке лицом вверх и почти не мигая смотрел в потолок, будто парализованный. То ли от страха, то ли отчего-то еще его слух необыкновенно обострился, и он слышал всех пациентов в соседних палатах. В камере слева кого-то постоянно рвало - несчастный хрипло стонал и бил чем-то о стену, а когда это наконец прекратилось, и пациент успокоился и, по-видимому, заснул, его камеру неожиданно огласил страшный, хриплый, захлебывающийся крик, больше похожий на животный рев. Затем все стихло, только иногда, словно волна по песку, вздымалось тяжелое, шипящее дыхание несчастного. Это было похоже на хрипы жуткого монстра, готового выпрыгнуть на Руперта из каждой тени его комнатушки, и он в страхе лежал на своей койке и смотрел округлившимся глазами в потолок. Справа от него кто-то пел, фальшиво и неритмично, постукивая по стенам и тряся койку, словно гигантские кастаньеты. Руперт тщетно пытался разобрать язык или хотя бы отдельные слова - пение сливалось в невнятный гул, иногда переходивший в надрывный вой. Только совсем поздно ночью, когда Руперту уже начало казаться, что на самом деле он все-таки сумел заснуть, и ему снится уродливый, гротескный сон, кто-то из дальней палаты справа истошно завопил: - Замолчи! Замолчи, Джулиан, иначе клянусь тебе, я проломлю стену этой камеры и сам заставлю тебя замолчать! Стук и пение стали только неистовее. На Руперта неожиданно обрушилось осознание, что это кричал Шкипер, и от этого спина и шея у него покрылись холодным потом, а стены камеры стали похожи на тузы и джокеры карточного домика, готовые упасть на Куинси под тяжестью собственного веса. Чтобы хоть немного отвлечься от собственного ужаса, Руперт вынул из кармана записку Ковальски, которую собирался передать его Дорис. Он долго теребил несчастный клочок ткани в руках, пока не решился прочитать ее снова. Он уверил себя, что в этом не будет ничего настолько предрассудительного, и Ковальски не стал бы на него сердиться, даже если узнал бы об этом. Однако от вида безумных, сложных уравнений и обозначений, похожих на древние кабалистические знаки, Руперту стало только хуже. Даже такой умный человек как Ковальски, который, казалось бы, должен быть рассудительным и понимать все творящиеся здесь безумия, и тот был больным. Абсолютно сумасшедшим. Мысль о словах доктора Киттинга, о том, что он, быть может, был прав, заставили Руперта съежиться на кровати и спрятать лицо в ладони, как будто это могло спасти его от чувства абсолютной безысходности. Ближе к утру пение и металлический стук из комнаты справа наконец прекратились, и Руперт смог ненадолго забыться тревожным, неглубоким сном, в котором к нему в комнату пришел хирург и пытался отрезать ему голову своим скальпелем. Руперт пытался увернуться и что-то доказывал врачу, но тот игнорировал все слова юноши, и когда, в конце концов, замысел хирурга был осуществлен, Руперт проснулся с коротким вскриком, схватившись за горло. Утром санитар, как и в прошлый раз, конвоировал его в "Общую столовую и палату отдыха" для завтрака. Руперт хотел было спросить у мужчины, что решил доктор Киттинг, и может быть его все-таки выпустят, но вспомнив вчерашний допрос, какие-то тайны, которые доктор пытался выведать у него, Руперт решил промолчать. В столовой было больше людей, чем в прошлый раз - завтрак уже начался. Руперт попытался отыскать глазами своих вчерашних знакомых, посмотреть на столик в углу, за которым компания ютилась вчера, но толпа пациентов у окошка выдачи еды, пусть и небольшая, преградила ему обзор. Он хотел было раздвинуть сбившихся у окна больных и отыскать своих новых знакомых, но не решился, и подумал для начала обзавестись подносом с едой - практически бессонная ночь, полная страха, беспомощности и отчаяния оставила его совершенно без сил. Руперт встал в очередь к окошку выдачи еды за тощим, невероятно высоким мужчиной с тонкими, костлявыми конечностями и шеей, покрытыми темными пятнами. Он был таким худым, что на его сутулой спине даже через больничную одежду можно было сосчитать все позвонки. Он боязливо оглянулся, когда услышал шаги Руперта, и, увидев его позади себя, вперил в него свой взгляд. - Надеюсь, вы не заразны, молодой человек, - сказал больной тихим, испуганным голосом, выставляя напоказ кривые, но идеально выбеленные зубы с отвратительным, похожим на лошадиный прикусом. - Вроде нет, - сказал Руперт, пожимая плечами, - мне еще не поставили диагноз. Мужчина понимающе закивал, но затем, словно запоздало осознав смысл сказанного Рупертом, вдруг истерически вскрикнул и отскочил от Куинси как от огня. - Боже, вдруг ваша болезнь заразна?! Вдруг это чума? Дизентерия? Мадагаскарская чесоточная лихорадка? Не подходите! Не дышите в эту сторону, я мылся семь минут назад! - Пациент, налетая на стоящих в очереди, принялся пятиться от Руперта и отмахиваться от него, как будто воздух, который он выдыхал, и впрямь был ядовит. К нему тут же подскочил крепко сложенный румяный пациент с необыкновенно пышной копной лохматых рыжих волос и схватил истерика за плечи, удержав его на месте. - Ох, простите его. Мелман у нас просто мнительный. Так ведь, Мелман? - Зараза! Антисанитария! - слабо вскрикивал долговязый пациент, продолжая конвульсивно махать руками на Руперта, - можно его продезинфицировать? Его необходимо продезинфицировать! - Пойдем - ка, приятель, за наш стерильный столик, на нашу стерильную лавочку... Я возьму твой поднос, - похлопав пациента Мелмана по спине так, что тот согнулся почти вдвое, лохматый больной повел его прочь от очереди. - Мелман отличный парень. Просто немного не в себе, - сказал он Руперту, будто выгораживая приятеля, - ну, не больше, чем все остальные в этом чудном заведеньице. Руперт проводил парочку недоуменным взглядом. Похоже компания Шкипера была не единственной сплоченной группой среди пациентов. Двое прошли к одному из отдаленных столов, за которым их поджидал их третий приятель - афро-американец, замотанный в простыню наподобие тоги. Он сидел спиной к Руперту, и тот мог видеть только его шею, руки, которые он простирал к небу, и его ирокез, старательно выбритый еще, наверное, за пределами клиники. Обладатель рыжей шевелюры усадил долговязого рядом с пациентом в тоге, похлопал обоих по плечам и вернулся обратно к очереди. - Ты, я смотрю, здесь новенькая пташка, - добродушно усмехнулся лохматый пациент, хватая Руперта за руку и от души тряся ее, едва не вывихивая несчастному Куинси конечность, - Алекс. "Лев" Алекс. Король города Нью-Йорка! - Л-лев? - переспросил Руперт, пытаясь размять онемевшую от рукопожатия ладонь. - Ну да, меня так звали у нас, в банде. Кличка, если хочешь. Неужели никогда не слышал о "Королях Нью-Йорка"? - Алекс посмотрел на юношу почти разочарованно. - Нет. - Мы были самой крутой бандой большого яблока! Черт, да сама старушка Свобода заглядывала на мои вечеринки! Я был... Ох, моя очередь подошла, - сказал Алекс, прерывая свою речь и вытягивая из окошка пару подносов с едой, - советую тебе поднапрячь память и вспомнить нас! "Короли Нью-Йорка" не стали бы называть себя так без причины! Руперт уже хотел было ответить вслед уходящему "королю", что он и в Америке-то всего второй раз в жизни, как вдруг кто-то с силой шлепнул его пониже спины. От неожиданности бедняга чуть не вскрикнул. - Симпатичный хвостик, - прохрипел кто-то сзади. Куинси обернулся и увидел одного из своих вчерашних знакомых - пациента Рико. Тот ухмылялся тем углом рта, который не был вспорот. Похоже, он успел оклематься после вчерашней «успокоительной терапии». Рико горбился, втягивая массивную шею в плечи, однако даже так он был выше Руперта почти на голову - только теперь юноша заметил, насколько Рико был силен, а руки и тело его, хоть и явно знавали лучшую форму, бугрились от накачанных мышц. На лбу у него красовалась огромная, ужасающего вида гематома. Горбатый нос был синеватым, и Куинси показалось, что тот немного свернут на сторону. Похоже, кто-то совсем недавно сломал ему нос и хорошенько приложил по голове. Кожа над верхней губой и вокруг носа была чуть покрасневшей от раздражения, а полы больничной рубашки Рико были покрыты желтоватыми и розовыми пятнами и подтеками. Хотя сегодня он был гораздо живее и даже разговаривал, пусть и все тем же страшным хриплым голосом, каким-то образом Рико умудрялся выглядеть гораздо хуже, чем во время вчерашней "отключки". Руперт приложил руки к ушибленному месту и отчаянно покраснел. - Вы можете говорить? - Ошарашенно спросил он, чем вызвал у Рико смешок. Тот не стал отвечать, только дернул головой в сторону окошка раздачи. Руперт и не заметил, как подошла его очередь. Быстро взяв свой поднос и едва и не получив еще один шлепок (Рико уже заносил руку, но Руперт успел отскочить, заставив пациента рассмеяться и оставить свою затею), Куинси последовал за Рико к столу. Они уселись друг напротив друга. На завтрак снова были овсянка и какао. Рико схватил свой стакан и с жадностью выпил, затем бесцеремонно схватил и опустошил и стакан Руперта. Юноша не стал ничего ему говорить - все равно он не очень любил какао. Однако увидев его изумленное и неодобрительное выражение лица, Рико виновато сложил брови и, взяв свою тарелку с овсянкой, опрокинул ее содержимое в тарелку Руперта. Половина каши оказалась повсюду, кроме тарелки. - Эм... Спасибо, Рико, - неуверенно поблагодарил Руперт. Рико махнул рукой, мол, "не стоит благодарности", и поставил опустошенную тарелку обратно на свой поднос. - Как вы попали сюда? - Спросил Куинси, ковыряя ложкой кашу. Глаза Рико тут же затуманились, а взгляд вперился в точку над головой Руперта. Юноша тут же пожалел о том, что спросил об этом, и испугался, что Рико снова впал в состояние ступора, в котором был вчера, но тот с усилием стряхнул с себя оцепенение, вызванное воспоминаниями, и пожал плечами. - Ка-бум, - прохрипел он. Выражение на его лице было странным. Как будто он боялся и скучал одновременно. - Ка-бум? - Переспросил Руперт. - Ка-бум-бум, - кивнул Рико, разводя пальцы и тряся ими, будто изображая фейерверк. Затем, подумав, запустил руку себе под рубашку через воротник, вытащил кусок железа на цепочке и, не снимая, протянул Руперту. Руперт тут же узнал его - это был армейский жетон, какой носили все солдаты. У его дяди Найджела был такой же. Он взял жетон - Рико пришлось привстать и наклониться к юноше через стол, вслед за цепочкой. Все буквы и цифры, выбитые на жетоне, были перечеркнуты, прямо поверх них на каждой строчке ножом было тщательно выцарапано "Fuck you". Жетон был помятым, один угол был обуглен, а второй заточен - Руперт почувствовал острую кромку, проведя по ней пальцем. - Вы были на войне? - Спросил Руперт. Рико кивнул, забирая жетон и пряча его под рубашку. - И... как там было? - Вопрос был глупее некуда, но вырвался как-то сам собой. Рико с карикатурной задумчивостью поскреб шрам, проходивший через губы, хмыкнул, а затем, ухмыльнувшись во весь рот, радостно пропел: - Очень весело! Руперт невольно отшатнулся, уронив в кашу ложку, когда Рико неожиданно расхохотался. Его голова при этом несколько раз нервно дернулась в сторону, а смех быстро перешел в истерическое бульканье. Куинси смотрел на него со страхом, почти с ужасом, смотрел, как Рико самозабвенно хохочет, сжимая кулаки, лежавшие на столе, и подумал, что может быть, доктор Киттинг был прав. В конце концов, это же сумасшедший дом. Смех Рико резко оборвался - подошедший сзади Ковальски положил руку ему на плечо. - Рядовой! Надеюсь, ты не нервируешь Рико? О чем вы говорили? - Строго спросил он, одаривая Руперта укоризненным взглядом. Одной рукой ученый ловко удерживал поднос с едой, на котором лежали рядом с тарелкой огрызок карандаша и исписанный блокнот - похоже, ученый с ними никогда не расставался. Опираясь на плечо Рико Ковальски, умудрившись не согнуть прямую, как палка, спину, уселся за стол рядом с ним. Рико одарил его широкой, все еще немного сумасшедшей улыбкой. - О том, как Рико попал сюда, - наконец признался Руперт. Ковальски недовольно цыкнул на Руперта, сдвинув тонкие брови, отчего его и без того высокий лоб стал казаться еще больше. - Это засекреченная информация. У тебя нет доступа к ней, - сказал Ковальски, - в следующий раз мы будем вынуждены наложить на тебя дисциплинарное взыскание. - Но... мне кажется, я должен был знать! - Попытался оправдаться Руперт. Ковальски обреченно вздохнул, пошарил у себя в кармане больничных штанов и достал оттуда шариковую ручку. Перехватив ее вертикально, он вытянул ее перед Рупертом. - Когда проснешься, ты будешь помнить, что вы говорили о спорте и о погоде, - сказал Ковальски, глядя в глаза Руперту, а затем щелкнул ручкой. Юноша уставился на него с нескрываемым удивлением. Ученый щелкнул ручкой еще пару раз, затем одарил ее злобным взглядом, ударил несколько раз об стол, прикусив высунутый от усердия язык, и принялся щелкать снова. Тут уже даже Рико, до этого наблюдавший за манипуляциями с ручкой так, будто Ковальски все время только этим и занимался, вскинул бровь и вопросительно посмотрел на Якуба. - Почему вы щелкаете ручкой? - Спросил, наконец, Руперт. Ковальски еще несколько раз ударил ручкой о стол, прежде чем снова вздохнуть. - Эээмм... Я думал, это ультразвуковой стиратель мозга. Я ошибся, - пожав плечами, сказал Ковальски. Рико протянул понимающее "аааа" и махнул на ученого рукой. Ковальски еще несколько раз щелкнул на Руперта ручкой, видимо ожидая, что она все таки может заработать, и, наконец отчаявшись, убрал ее в карман. Почему он оставил на столе огрызок карандаша, а не выкинул его и не использовал вместо него эту самую ручку, Руперт не знал и решил даже не спрашивать. Впрочем, увидев Ковальски, Руперт вспомнил кое-что другое, о чем хотел у него спросить. - Эм... Ковальски... - Начал было Куинси, но Ковальски уже отвернулся от него. - Рико! - Строгий тон теперь был адресован к Рико. Тот уже успел приложиться к какао Ковальски и, увидев, что ученый теперь говорит с ним, шумно подавился и поставил стакан с какао обратно на поднос Ковальски. - Мне казалось, я говорил тебе, что резкие удары лицевой частью головы о стену не помогут тебе облегчить рвоту, а лишь увеличат и без того высокие шансы на серьезную черепно-мозговую травму! - Сказал Ковальски, качая на Рико пальцем. Рико безуспешно скосил глаза на свой лоб и промычал нечто вроде "стоило попробовать". Руперт вдруг вспомнил сегодняшнюю ночь, полную липкого страха и ужаса, вспомнил удары и хрипы из комнаты слева, и он невольно отшатнулся от Рико. Странная смесь страха и жалости наполнила его, и на несколько секунд он совершенно забыл, о чем хотел спросить Ковальски. Ученый тем временем вытянул вперед руку. - Мне понадобится пластырь, чтобы залепить твою ужасную гематому, Рико. Существует также шестидесятипроцентная вероятность, что я смогу выправить твой нос. Он пошевелил пальцами, явно прося что-то у Рико. Тот надрывно вздохнул и, покосившись на Руперта, отвернулся от него. Послышались отвратительные, кашляющие, хриплые звуки - похоже, Рико опять рвало. Ковальски даже не удостоил беднягу взглядом, а снова воззрился на Куинси. Тот решил, что эта пауза - прекрасная возможность задать свой вопрос. - Эм.. Ну так вот, Ковальски... Я хотел спросить: "электрошоковая терапия" - это действительно так плохо, как это звучит? - Да, это действительно так плохо. Хотя Рико после нее иногда даже становится лучше. А почему ты спрашиваешь? - Доктор Киттинг сказал, что сегодня вечером меня ждет первый сеанс этой терапии, если я не скажу ему то, что он хочет. Глаза Ковальски округлились, и он пробормотал "о боже". Рико выбрал этот момент, чтобы повернуться - в его руке в лужице отвратительной буроватой слизи лежал смятый комок бумаги. Он вытер руку и бумажку о полу своей рубашки - к старым темным пятнам добавились новые коричневые подтеки. Затем, еще раз обтерев комок о свою одежду, он вложил его в протянутую ладонь Ковальски - тот не глядя развернул и разгладил ее. Это действительно оказался пластырь. Руперт поспешил перевести взгляд от вытирающего рот и нос Рико на свой поднос с кашей. Хотя он и был ужасно голоден, весь его аппетит вдруг куда-то испарился. - И доктор Дыхало хочет сделать это с тобой сегодня вечером? - Озабочено переспросил Ковальски. Руперт только кивнул. - Хм... Это нужно обдумать. Мы не можем допустить, чтобы с тобой это тоже случилось, Рядовой. -... Тоже? - Не говори Дыхало ничего. Лучше пойди и найди Шкипера. Мы вытащим тебя отсюда, Рядовой. Главное - никогда не плавать в одиночку. Руперт хотел было сказать, что вовсе необязательно все время звать его "Рядовой", но тут он снова опустил глаза на свою кашу и вспомнил, отчего у него так резко пропал аппетит. Что ж, можно и немного пройтись. Пока Руперт вставал из-за стола, Ковальски успел отлепить от пластыря защитную пленку и, велев Рико не вертеться, примерял пластырь на его синяк. Рико послушно сидел не шевелясь и внимательно следил за ученым, вертевшим пластырь и так, и сяк. Наконец Ковальски прилепил его прямо поперек синяка, вырвав у Рико обиженное "ауч!". - Ладно, Рико, теперь посмотрим, смогу ли я вправить твой нос! - Сказал Ковальски, хрустя суставами, и Руперт поспешил отвернуться и отправиться на поиски Шкипера. A/N: эта глава вышла не самой удачной, но я все равно очень рада, что наконец-то снова смогла опубликоваться! Простите за долгий перерыв, друзья:( К сожалению, писательство, как и все остальное в моей жизни, находит на меня приливами. Но могу обещать вам, что следующая глава будет очень скоро и в ней с Рядовым наконец-то что-то произойдет! Кстати, видели ли вы последний Мадагаскар? Понравился ли вам фильм?