– Да тише вы! Новый год человеку сорвёте.
Когда речь заходила об общепринятых праздниках или иных торжествах, касающихся большинства, наступал так называемый период затишья и примирения. Ребята переставали делиться на «враждующие стороны» и начинали просто вместе веселиться. Собрались, безусловно, не все, но для сюрприза достаточно.
В компании легче затеряться. Легче забыть о проблемах. Легче потерять его из виду. Легче… нет, не думаю я вовсе о том поцелуе!
– Итак, все готовы? На счёт три я нажимаю на звонок. Раз… – все подоставали заранее приготовленные хлопушки. – Два… – я мысленно ещё раз пробежалась по началу заумной речи для хозяина квартиры. – Три… – по ту сторону двери послышалось сдавленное дребезжание.
Через несколько мгновений показался не ожидавший нас увидеть директор с раскрасневшимися от алкоголя щеками.
– С Новым годом!!!
– Разрешите засвидетельствовать своё почтение и поздравить с этим замечательным праздником. В этот день есть смысл подвести некоторые итоги…
Ну, и там последовала подготовленная речь с вручением подарка.
– Ох, как приятно, как приятно. А главное дружно! Вот что-что, а внимание любимых учеников для меня, как бальзам на душу.
– И мы вас тоже любим, – послышалось из задних рядов.
– Только по биологии нам поменьше проверочных давайте, – как бы между прочим высказал вслух своё желание один из «высокоинтеллектуальных» юношей нашего класса.
– Ах, сорванцы! Как же я всё-таки буду скучать по вашей компании обожаемых всей школой бунтарей, – о-о, судя по чрезмерно эмоционально нотка, директорат умеет весело справлять праздники.
Хотя мне и нравился больше такой раскрепощённый Макарыч, всё же видеть его в данном состоянии было довольно странно. По большому счёту, он, с его порою деспотичными замашками, был человек добрый и понимающий. По шушуканьям учителей вырисовывалась картина, что во многом его характер переломился после потери своего любимого старшего сына.
Да и по профессии он изначально не был учителем биологии, а военным врачом. Предсказуемо, что зазубренный командный тон не оставил его спустя десятилетие.
– Ыть, это что ж получается: уже как час за полночь, а вы на улице? – намеренно сурово произнёс Макарыч.
Послышались оживлённые голоса с намёком на самодовольство.
– И родители вас отпустили? Что, добровольно? – продолжил он скептику, но главное смог вовремя перевести это в шутку.
Итак, обменявшись поздравлениями и пожеланиями всего наилучшего, вдогонку мы всё же услышали,
что именно с нами случится, если мы не подготовимся к его уроку 12 января.
Дальше по расписанию следовала «культурная» программа. То бишь ночные посиделки в утепленном гараже у одного из одноклассников. Праздничный стол был настолько разнообразен, что было трудно выбрать между 30-ти и 40-ка градусными жидкостями.
В итоге, просмотр какого-то мало запомнившегося в связи с количеством выпитого алкоголя фильма, как-то слишком быстро сошел на нет и сменился танцами под громкую музыку.
Осушая четвёртый стакан какой-то мутной жидкости, я заметила, что все мои дотошные проблемы уходят на второй план.
– Эй, Морозова! Ты чего такая задумчивая?! В атмосферу не вписываешься! – перекрикивая мелодию, барабанящую по ушам, вынес свой диагноз Мишка Колдуновский.
– А давай, мы тебе поможем?! – подошёл его закадычный друг Васька Волховец. – Смотри, вот лекарство от всех печалей.
Из его пальцев в мои перекочевала тонкая белая палочка, напоминающая сигарету.
– Вон видишь, что она с людьми делает, – и вправду, туда, куда показал сейчас Мишка, сидела компания радостных одноклассников, беззаботно смеющихся. – Ты только сразу всю не используй, а то счастье переполнит.
Заливаясь дурным смехом, они скрылись в толпе дергающихся в танце ребят.
Придурки… Как будто я не знаю, что такое косяк.
И так уже дымка начинает покрывать сознание.
Выйдя на спасительный свежий воздух, я пошаркала к концу гаражного ряда, минуя несколько таких же шумных помещений подальше в тишину.
Ну нет же! Только не этот заносчивый, белобрысый... Вальяжно сидит на сугробе возле свалки со всевозможными машинными принадлежностями. Что, неужели ещё не отморозил всё своё злодейское достоинство?
Забыв о надобности смотреть под ноги, я бухнулась в сугроб, споткнувшись о гнилую шину, привлекая внимание гадёныша. Но тут же неторопливо приняла сидячее положение, будто всё так и задумывалось.
– А что так далеко? Боишься, что я запятнаю твою чистую репутацию идеальной девочки? – надо отдать должное змеёнышу: на улице мороз был под минус 20, но именно его обманчиво мягкий голос заставил поёжиться.
Я чувствовала, как краска заливала мои щёки. Унижение. Смущение. Злость. Влечение?
– Чистые идеальные девочки не боятся испортить своей репутации.
– Это заметно… – гадёныш медленно перевёл взгляд от моего лица к сигарете, подрагивающей в моей руке.
Происходящее начинало злить меня. До зуда где-то за ушами. И я не придумала ничего лучше, чтобы заглушить тот зуд.
Рядом стоящему представилась возможность отстранённо наблюдать за тем, как я долго разбираюсь с механизмом зажигалки, как подношу ко рту тонкую папиросинку, как захожусь в приступе кашля, вобрав в лёгкие слишком много дыма. Постепенно мне начинает нравиться давиться горьковато-приторным смрадом, от которого каждый раз чесалось горло. Появляется мгновенный эффект душевного опустошения. Все волнения исчезают. Я как будто проснулась от всех невзгод. Передо мной – лишь голые запорошённые снегом деревья, море звёзд и моя рука, сжимающая искривлённый кончик сигареты. А передо мной стоит симпатичный молодой… А нет, это же всё тот же занудный но жутко притягательный Волков.
POV Влад
– Ну-ка покажи, что ты там раскуриваешь, – уж как-то странно она покачивается из стороны в сторону.
– Нет! У тебя нет проблем, поэтому тебе нет нужды брать это в рот.
Создавалось впечатление двусмысленности, на котором я предпочёл не заострять внимание.
В носоглотку начинал медленно проникать сильный ни с чем не путаемый запах, исходящий от Морозовой.
– Ч-что ты тут? Хочешь себе такую же – иди попроси этих... двух братов-акробатов. – Она азартно подняла на меня свой взгляд, будто предлагая присоединиться. И тут же улыбнулась в 33 зуба.
Я не мог не ответить на это зрелище улыбкой. Хотя в то же время почувствовал лёгкий приступ необъяснимой паники.
– Ты хочешь сказать, что взяла эту сигарету у Мишки с Васькой? – мне с трудом удалось вырвать уже догорающий бычок из холодных пальцев. Хватило одного вдоха носом, чтобы мои опасения подтвердились. – Ты ведь знаешь, что обычно они раздают?
– М-м, – она чихнула. – Да.
– Ну и какие у тебя проблемы, чтобы решат их таким способом?! – я со злостью впечатал бычок ногой в снег.
Почему я злюсь? Почему мне волнительно? Потому что она не в безопасности?
Внезапно она обхватила руками живот и осела на землю. На её лице сложились морщинки между бровями, она закусила губу.
– Эй, что с тобой?
Её дыхание стало прерывистым, а затем она зашлась в приступе резкого кашля. Волнение всё туже и туже скручивало грудь. Да что за гадость они ей подсунули?!
– Тише. Всё будет хорошо. Просто ответь мне, где болит, – я аккуратно обхватил её за плечи и заставил посмотреть на меня.
Постепенно складка между бровями расправилась, рот изогнулся в обратную сторону, и через несколько секунд ко мне уже льнула хохочущая девушка, вдобавок ко всему шлёпающая меня ладонью по груди. Либо я чего-то не догоняю, либо…
– Ха-ха, а говорил, что играю на «три с минусом». Ха-ха, ну ты смешной. Я не мог-гу,– визгливо верещали её тонкие губы. – Ну и на сколько теперь оценишь?
– Да пошла ты. Идиотка.
Я стряхнул с себя её руки и резко поднялся, от чего эта брехунья завалилась на бок. После мгновенного замешательства она ответила мне ослепительной улыбкой. Мда… плохо дело.
– Куда ты собираешься идти?
– Обратно в гараж. Я замёрз.
– А мне встать не поможешь?
– А есть смысл иметь дело с такой отпетой лицемеркой?
Кажется, я уловил намёк на человеческие чувства у неё в глазах, а именно – обиды. Но оно тут же сменилось глупым упрямством.
– Ну и иди. Замёрзну здесь. Заболею. Умру! А вина на тебе лежать будет, – и демонстративно раскинула свои конечности на снегу.
Ладно. Хоть мне и должно быть плевать на этот безвольный комок на земле, мужская солидарность не даст мне спокойно развернуться спиной.
– Мне просто интересно, кому ты и что пытаешься доказать? – с моей стороны это скорее утверждение, чем вопрос. Но она всё же пытается ответить.
– Всё, что надо, я уже доказала, – с моей помощью подымаясь на ноги, размеренно проговаривает она. – Хотя нет, вот сейчас докажу.
В следующий момент я почувствовал, как меня с силой прижали к кирпичной стене и накрыли мои губы чем-то холодным. И всё это проделала беззащитная на первый взгляд девчонка!
Это закончилось через какие-то доли секунд.
– Ну вот! Как тебе такое понравится: когда тебя придавливают и целуют, а потом разворачиваются и плюют в душу, – покончив с фразой, вылетевшей с какой-то странной интонацией, она развернулась и гордо прошла… два шага, после чего благополучно растянулась на снегу.
***
– Полюбуйтесь на результат своей благотворительности, – Я встряхнул перед Мишкой и Васькой стоящую только за счёт опоры на моё плечо девушку.
– О, хы-хы, готовенькая, – пропел один из них.
– Тащи её сюда, – послышалось из глубины гаража. – Тут вон их сколько таких.
Да уж, что мне ваша Третьяковка. Вот картина «Пять барышень в полуобморочном, но довольном состоянии» куда больше привлекает внимание.
– Через пару часов их нужно по домам развезти. Пока тут перекантуются, – успокоили меня.
– Значит так, вы это уcтроили, – я показал пальцем двух стоящих передо мной обкуренных парней. – Вашей же машиной за это и расплачиваться. Я увожу отсюда эту чёртову «отличницу». Тут до моего дома ехать минут десять. Надеюсь, не попадусь на глаза господам гаишникам.
***
– А куда мы поднимаемся?
Так хотелось ответить, что поднимаю нас двоих по ступенькам подъезда здесь только я.
– Ко мне домой. Ты же не хочешь узнать, как твоя мама обрадуется, увидев тебя в таком состоянии.
– А-а, – глупый смех, – Мы идём знакомиться с
твоей мамой?
Я могу только позавидовать таланту этого человека переворачивать всё сказанное по-своему. В любом состоянии.
– Нет, – оставалось только тяжело выдохнуть, – родителей не будет до завтрашнего вечера.
Понадобилось немало времени и усилий, чтобы открыть дурацкий замок входной двери, при этом беря во внимание девушку, буквально повисшую на шее.
– Вот ты мне скажи! – с глупой ухмылкой на лице едва разборчиво спросило это бестие, пытающееся своими силами снять шарф с шеи. – Что они делают, чтобы привлечь твоё внимание? По какому принципу ты их отбираешь? Ну же, скаж-жи! Красиво двигаются?
Кривовато покачивая бёдрами, она начала предпринимать какие-то неопределённые действия вольнодумного характера.
Бровь непроизвольно поползла вверх. Как ни странно, она умудрилась заметить недопонимание, скопившееся на моих бровях.
– Девушки твоего ок-к… окр-ру…
– Окружения? – упростил я ей задачу.
– Они делают… так?
Быстрый взгляд на ее изгиб талии, и тут же отвожу взгляд. Я не особо присматривался, как еще она пыталась изогнуться. Снимая верхнюю одежду, я серьёзно задумался: действительно, как у меня обычно появляется новая подружка? Наверно, причина в доступности. Они всегда на расстоянии вытянутой руки, сами готовые прыгнуть в объятия. Ни ради чего не нужно было стараться. Тыкай пальцем - выбирай.
Мои мысли прервала всё та же неуклюжая заноза, которая едва не растянулась в прихожей, пытаясь совершить смертельный для такого состояния трюк: завести ногу за ногу.
– Нет, – вырвался смешок, – На такое представление способна только ты.
– Хе-хе, – порозовевшие от мороза щёчки растянулись. Почему-то её бессодержательное выражение лица не вызывало во мне привычного желания подтрунить. Лишь безобидную улыбку.
И желание защитить.
– Так значит, по-твоему, я уникальная, неповторимая…
– Как скажешь, только давай ты будешь перечислять свои достоинства по дороге во-он к той дальней комнате.
Прокладывая нелёгкий путь к спальне, я успел оценить все недостатки оказания добрых услуг. Пожалуй, сегодняшнего прибавления кармы за помощь "девам неразумным" мне с излишком хватит на всю оставшуюся жизнь.
И тут я почувствовал зуд и влажные касания в районе шеи.
– Всегда хотела попробовать поставить засос, – а вот и ответ на моё немое возмущение.
Идиотская улыбка вырисовалась на этом нахальном симпатичном личике. Да чтоб её! Как же всякая травянная дрянь издевается над человеком…
– Ого! Спальня? Ты собираешься заняться со мной любовью?
– Да. Непременно.
Наспех скинув верхнее покрывало с кровати и отодвинув в сторону нижнее, я сбросил туда свою ношу. Но не тут-то было, меня утянули следом.
– Морозова, ты что творишь?
– То же, что и ты - пользуюсь ситуацией, – она прижалась сбоку и засунула руку мне под толстовку.
– Ты на все 100% уверена, что знаешь, что делаешь?
– Волков, я... super high right now... что даже н-не знаю,
– Слушай, на счет того поцелуя...
Через несколько секунд необходимость объяснять что-то пропала. Её заменило размеренное сопение темноволосой «проблемы».
