Rammstein: нескучная жизнь

Иногда мы не дорожим тем, что у нас есть лучшие друзья. Но надо беречь их, словно дорогую хрустальную вазу, потому что других таких вы больше не найдёте. Правильно говорят, что мы по-настоящему ценим вещь, только когда ее теряем. Тилль открыл глаза и потянулся, чуть не опрокинув цветочный горшок на тумбочке возле себя. Потом встал и, сонно пошатываясь, подошёл к окну. Ясное майское небо обещало тёплый день, и солнце уже вышло из-за горизонта. Линдеманн сделал себе бодрящий кофе и долго непрерывно смотрел на восход солнца, не двигаясь с места, даже когда чашка перед ним была уже пуста. Его умиротворенное состояние нарушил звонок телефона, прорезавший пелену тишины. ― Каждый день эти бесчисленные звонки, ― вздохнул Тилль. ― Как же я устал от всего этого. Он подошёл к телефону и без колебаний выбросил его в окно. Послышался глухой стук ― это мобильник солиста упал на дорожку, ведущую в сад, ― а затем снова наступила тишина. Тилль закрыл окно и о телефоне больше не вспоминал. ― Странно, Шаня, Тилль не отвечает, ― разочарованно сообщил Круспе, сидя за кухонным столом в гостях у барабанщика. ― Позвони ещё раз, ― посоветовал Шнайдер. ― Иногда он просто не слышит. ― Я, конечно, могу. Но, учитывая, что последние 15 минут он не отвечал, шансы невелики. Он совсем глухой стал, ― сказал Рихард. ― Жаль, потому что я не помню, как назывался тот магазин, где он покупал мне тряпочки для чистки барабанных палочек, ― Кристоф тяжело вздохнул. ― Что за повод расстраиваться! ― заявил Рихард. ― Забудь про это. Или пойдём к Тилльке. ― Даже не знаю, какой из вариантов лучше, ― ухмыльнулся Шнайдер, ― ладно. Палочки всё равно измажутся чем-нибудь на концерте. ― Не сомневаюсь, ― согласился Рихард, ― или сгорят. Шнайдер засмеялся. «Ну вот, ― подумал Рихард, ― всё-таки иногда у меня пробуждается способность заставлять людей отвлечься от чего-то ненужного». ― Но мне не даёт покоя, что там с Тиллем, ― вернулся Шнайдер к нерешенному вопросу. ― Он всегда отвечает на звонки, понимаешь? Круспе с досадой вздохнул. ― Тебе действительно не лень проведать его? ― с сомнением спросил Рихард. ― Да, он же мой друг, ― просто ответил Кристоф. Кристиан Флаке Лоренц мчался через весь город, чтобы сказать этому идиоту, как он его ненавидит. Мало того, что Пауль подарил ему (то есть просто забыл в гостях) упаковку из шести бутылок просроченного кваса, так они ещё и лопнули ночью, а напиток фонтаном выплеснулся и впитался в дорогой диван. Пусть Ландерс теперь объяснит, что это было. Флаке ногой толкнул дверцу забора, и она ударила почтовый ящик, который упал на траву, рассыпав почту. Быстро пройдя по дорожке расстояние до дома, Лоренц ткнул пальцем в звонок, и внутри раздалась громкая трель. За дверью послышались шаги, и щёлкнул замок. Пауль улыбался ― видно, у него было хорошее настроение. Но ненадолго. ― Привет, Флаке, какое хорошее ут… ― Ты виновен в убийстве моего дивана! ― провозгласил Кристиан. ― А всё из-за твоего чёртового кваса! Ты можешь его не пить хоть день? ― Извини, если что-то… ― тут Пауль увидел за спиной Флаке опрокинутый ящик с почтой, и ему стало не по себе. ― В общем, я извиняюсь, такого больше не повторится, ― скороговоркой произнес Ландерс и попытался захлопнуть дверь, но Лоренц удержал ее. ― Не спеши! Ты должен мне диван, ― заявил Флаке, ― или вылетишь из группы быстрее, чем успеешь что-нибудь пикнуть. ― Проще простого, ― пробормотал Пауль, ушёл в дом, вернулся назад с большим каталогом мебели, выбрал самый дорогой диван и тотчас заказал его по телефону. ― Этот диван привезут прямо к твоему дому. На этом всё? ― Ладно, в этот раз я тебя прощаю, ― смягчился Кристиан. ― Хотя ты всё равно не доживёшь до следующего раза с развязанными шнурками на кроссовках. ― Мне так удобнее, ― неуверенно сказал Пауль и нагнулся, чтобы завязать шнурки, когда Лоренц уже ушёл. Оливер, как и Шнай с Рихардом, шёл к Тиллю, только по своим причинам. Он поравнялся с ними около дома и сказал: ¬― Привет, вы тоже идёте к Тиллю чаю попить? ¬― Нет, немного по другому поводу, ― ответил Шнайдер. Все вместе они заявились на порог дома и стали трезвонить в звонок. Тилль открыл не сразу. ― Кому я опять нужен? ― раздалось ворчание Тилля. ― Если это журналисты, я не открою,― предупредил Тилль. ― Это мы, ― сказал Рихард и нравоучительно добавил: ― Ты поосторожнее там с журналистами… Хотя я не удивлюсь, если увижу их избитыми около твоего дома. ― Да ладно вам, я не такой, ― скромно ответил солист Раммштайн, открывая дверь. Остальные еле подавили смешок. ― Тилль, ― перешёл к делу Шнайдер, ― ты не помнишь, где находится магазин с очень хорошими тряпочками для чистки палочек? ― Я же покупал их десять лет назад, ― поднял брови Тилль. ― Самое время изобрести машину времени, ― хохотнул Рихард. ― Или ты пришёл из прошлого, Шнай? Тот ничего не ответил. Они всё так же стояли у двери Тилля. Люди, идущие по улице, стали оглядываться на них, а однажды на всех парах мимо пробежал какой-то сумасшедший. Однако он вдруг затормозил у забора и направился к ним. Рихард с удивлением узнал в нём Лоренца. ― Что за леопард тут бегает по округе? ― шутливо начал Рихард, но, увидев бледное лицо Флаке с покосившимися на носу очками, осёкся. ― Если Флаке серьёзный, значит, действительно что-то случилось, ― не сдержался он. ― Пойдёмте, я вам всё покажу, ― коротко сказал он, ничего не объясняя. Они шли по городу пятнадцать минут, и Тилль спросил: ― Мы идём к дому Пауля, или мне так показалось? Никто ему не ответил, но он был прав: они приближались к дому Пауля, и что-то произошло. Музыканты прошли мимо опрокинутого ящика с почтой и остановились у двери. На ней висел листок бумаги, впопыхах приклеенный скотчем. Запись на нём гласила: Я ухожу навсегда. Не ищите меня. Считайте, что я умер. ЭТО КОНЕЦ Ваш Пауль. ― Что думаешь? ― спросил Лоренц. ― Это просто розыгрыш, ― фыркнул Круспе, ― не более того. Это же Пауль. ― Он не может уйти, скоро концерт, ― пробормотал Тилль, ― он такой прекрасный гитарист… Дверь оказалась незапертой. В доме почти ничего не изменилось, но было видно, что кто-то в спешке собирался. Перешагнув через пару носков, небрежно валявшихся на полу, Оливер сказал: ― Смотрите, карты местности… Значит, он готовился. И действительно ушёл. Он показывал на неаккуратную стопку карт Германии. Рихард ахнул: ― И куда же направился этот дурень? ― Наверное, путешествовать, ― с этими словами Флаке достал из мусорного ведра скомканный список. Возможно, в нем было много пунктов, но листок был неровно разорван, поэтому осталось всего четыре: 1) Вода 2) Пирожки 3) Свитер 4) Бинокль 5) … ― Это нам ничего не даёт! ― закричал Рихард. ― Может, он собирался купить это в магазине? Пойти в парк? Да куда угодно! К тому же, во-первых, тут нет даты, а во-вторых, второй половины списка! ― Тихо, Риха, ― на лице Кристиана появилась насмешка, ― если рассуждать логически, то… ― …кусочки мозаики можно сложить в одну картинку, и мы получим представление о произошедшем, ― отчеканил Тилль. ― Ого! Вам надо быть детективами-напарниками, ― заметил Круспе. ― И что нам теперь делать? ― с интересом спросил Шнайдер. ― Ну конечно, искать! ― заявил Тилль. ― Вы что, совсем память потеряли?! Концерт! ― Молния не попадает в одно и то же место, но… ― Флаке сделал паузу, ― вдруг случится что-нибудь, как тогда со Шнаем? ― Ну я же не ушёл средь бела дня, оставив записку самоубийцы, ― заметил Кристоф. ― Ты заснул на барабанах, это мы знаем, ― кивнул Тилль. ― Ну что ж, здесь нам больше делать нечего. Прикрыв дверь, почти полный состав группы вышел за пределы дома Пауля. Тут они остановились. ― Давайте разделимся, ― предложил Линдеманн. Рихард, Оливер и Шнай пошли в одну сторону, Тилль и Флаке ― в другую. ― Он не должен уйти далеко, ― пробормотал Тилль, полчаса идя по тротуару. ― А если у него велосипед или машина? ― отозвался Лоренц. ― Ты должен понимать, что с таким сумасшедшим, как он, шансы практически равны нулю. Вдруг впереди они увидели фигуру, показавшуюся им до боли знакомой. Флаке нахмурился и подбежал к Паулю: ― Куда ты идёшь, а? Неужели ты не понимаешь, что мы без тебя не группа?... Человек обернулся, и это вовсе был не Пауль, а обычный прохожий, который посмотрел на Флаке как на безумного. Клавишник извинился и подошел к Тиллю. ― Не думал, что у Пауля могут быть двойники, ― мрачно произнес он. ― Давай остановимся, ― решительно сказал Тилль. ― У тебя уже начались галлюцинации. Они остановились и молча смотрели друг на друга, а затем нервно расхохотались. ― Нет, я должен немедленно всё это прекратить. Это так же бессмысленно, как и охота на тигра в центре города, ― твердо сказал Тилль. Словно издалека он услышал, что звонит телефон Флаке. ― Слушаю! ― Тилль видел, как округляются глаза Кристиана. ― Да, Риха, мы идём! Он не без облегчения сказал: ― Они нашли его! Представляешь, Тилль? ― Как? ― выдохнул Линдеманн. ― Это же нереально! Хотя, если это правда, я тресну ему в ухо без зазрения совести. Они помчались на указанный Рихардом адрес и обомлели. В парке, среди толстых ветвей дерева, виднелся огромный спущенный воздушный шар, а в большой корзине, привязанной к шару, барахтался Пауль, пытаясь выпутаться. ― Ничего себе! ― вырвалось у Тилля, ― он решил совершить кругосветное путешествие, что ли? ― Наверное. Но явно не пролетел и половины, ― смеялся Круспе. ― Мы шли по парку, как вдруг слышится крик: «Берегитесь! Сверху!...» и на дерево падает этот болван. Всё-таки НЛО существует в виде летающих на шарах неудачников! ― Пауль! ― строго крикнул Тилль, ― это что еще за проделки? «Считайте, что я умер»? Хотел нам концерт сорвать? Спускайся вниз, путешественник недоделанный! Эта сцена была настолько смешная, особенно когда Пауль состроил кислую гримасу, что даже Оливер покатился со смеху. ― Не знаю, откуда у тебя взялся этот шар, но если ты не спустишься, то уже завтра сможешь прочитать заголовок статьи с каком-нибудь журнале: «Интервью Пауля Ландерса: полёт в космос Раммштайн не удался», ― сказал Флаке. Пауль наконец выпутался из шара, встал на нижнюю ветку дерева и спрыгнул на траву. ― Привет, земля! ― сказал он тоном человека, побывавшего на Марсе. «Да, как бы там ни было, а в нашей группе все незаменимы», ― пронеслось у Тилля в голове, а вслух он сказал: — После такого эпичного падения нашего дорогого толстячка самое время поесть. Кто со мной? Пауль недовольно что-то ответил, но сразу забыл про свою обиду, как только увидел на прилавке магазина сочные, румяные пирожки.