Rammstein: нескучная жизнь

Самолет плавно начал снижаться, и в этот раз полёт прошел на редкость удачно. Может потому, что Рихард на пару с Тиллем спал половину пути? Вставая, он обнаружил, что его капюшон битком набит обертками от жевачек, словно мусорный мешок. ― Когда-нибудь я тебя прибью, ― пригрозил он Лоренцу, спускаясь по трапу. ― Только после концерта, ладно? ― тревожно попросил Тилль. ― Клавишник нам ещё нужен. Они двинулись по городу и вскоре нашли то самое здание, на крыше которого должен был состояться концерт. Тилль уже всё распланировал, и подготовка шла полным ходом. Это был отель, в котором они и остановятся. Пауль первым вошёл в пустой номер и присвистнул: ― Да, отель хорош, ничего не скажешь. В комнате было несколько музыкальных инструментов, аквариум и большое зеркало. Кроме этого Пауль подметил высшую степень чистоты и сел на одну из трех кроватей, чтобы проверить ее мягкость. ― Ты ещё балкон не видел, ― сказал Шнайдер, войдя вслед за ним. Однако стоило ему выйти на широкий балкон, то фанаты, столпившиеся у входа в отель, увидели его и громко завопили. Кристоф поспешно отошел в комнату и зашторил окна. ― Нигде не дают покоя, да, Шнай? ― сказал Рихард, заходя к ним и таща за собой чемодан. ― Не доверяешь носильщику? ― спросил Шнайдер. ― Он не доверяет никому, ― ответил ему Пауль, уронив голову на подушку застеленной кровати. В проёме раскрытой двери показался Тилль. ― Через десять минут жду вас на репетиции, ― быстро проговорил он и ушёл в соседний номер. Пауль со стоном свалился с кровати. Тем временем в соседней комнате поселилась остальная троица. ― Олли, если тебе не нравится ни одна из этих кроватей, можешь спать на полу, ― сказал Флаке не терпящим возражения тоном. ― Две из них мне не подходят, потому что я не умещаюсь на них, а третью занял ты, ― объяснил Оливер. ― Что ж, таковы проблемы длинноногих парней, ― ответил Лоренц, но кровать уступил. Оливер сразу забрался на нее и не издал больше ни звука. ― Всегда эта проблема с кроватями, ― снова появляясь в дверном проеме, заметил Тилль, ― я вот, например, совершенно неприхотливый, где придётся, там и лягу. ― Поэтому ты выбрал самое уютное место у окна? ― спросил Флаке. Скоро музыканты потащились в зал, отведённый для репетиций. В середине песни, между куплетами, никто не заметил, как Тилль куда-то исчез. Затем раздался оглушительный взрыв, музыка тотчас же прекратилась. ― ТИЛЛЬ! Чтоб я провалился, ― крикнул Пауль, ― ты снова принялся за старое… Все, не сговариваясь, сорвались с места и выскочили из зала. ― Нам за тебя опять достанется от хозяина отеля, ― с укором сказал Круспе. Линдеманн улыбался. Лицо у него было чёрное, словно вмазанное в саже, а на руках ― дымящиеся кожаные перчатки. ― Когда-нибудь ты взорвёшь всю Землю, ― пообещал ему Флаке. ― Или сгоришь сам, ― добавил Пауль. ― Самое страшное, ― сказал Тилль, ― что меня это ничуть не пугает. ― Поэтому я каждый раз прощаюсь со своими близкими перед выходом на сцену, ― вздохнул Лоренц. ― Вы не понимаете. Огонь очаровывает меня, это самая впечатляющая из всех стихий, ― мечтательно произнёс Линдеманн. ― Это не повод срывать репетицию! ― сказал Пауль, и все утвердительно кивнули. Через минуту из зала снова послышалась музыка, и смолкла она только через два часа. Вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, шестеро друзей расположились в своих номерах. ― Риха, у меня тут волосы немного не ровные, можешь подстричь? ― дружелюбно предложил Пауль. ― Нет проблем, ― радостно ответил Рихард, в то время как Шнай наблюдал за ними. Круспе взял ножницы, посадил Пауля на стул посреди комнаты, и на пол начали медленно опускаться короткие пряди. Спустя какое-то время Кристоф робко спросил: ― А ты не слишком увлёкся? Вдруг Рихард увидел, что на полу образовалась довольно большая кучка волос Пауля (которая была бы пределом мечтаний любого фаната), а сам Пауль оказался теперь почти лысым. ― Пауль… э-э… Ландерс медленно встал и подошёл к зеркалу. Затем невольно воскликнул: ― Не верю своим глазам! Это я?! Я похож на льва, у которого состригли гриву! Он удивленно посмотрел на Рихарда и угрожающе поднял ножницы. ― А теперь моя очередь!... Круспе попятился назад. А сзади был балкон. Рихард открыл локтём дверь балкона, не отрывая взгляд от ножниц, и вышел на свежий воздух. Но не успел он облегчённо вздохнуть, как услышал снизу восторженные крики фанатов. Так что он оказался зажат с двух сторон ― разъярившимся Паулем и фанатами, которые вот-вот могли, например, кинуть что-нибудь в него. Но тут Рихарда спасло невезение Ландерса ― тот споткнулся об шнурки кроссовок, которые не снял даже в гостинице, и растянулся на полу. Ножницы угрожающе отлетели в сторону. ― Тилль, что там за шум? ― встревоженно почесал подбородок Флаке. В отличие от них, Тилль, Кристиан и Оливер вели себя очень тихо. Было слышно, как по комнате носится муха. ― Они устроили пижамную вечеринку или соревнование по прыжкам на кровати, судя по звукам, ― ответил Линдеманн, нахмурившись. Затем снова погрузился в свое занятие: он быстро чиркал что-то в блокноте, который всегда носил с собой. Возможно, ему пришла в голову какая-то идея для стихов. Кто знает? Флаке вышел из комнаты и тихо отворил дверь соседей. В щёлочку он увидел, что Пауль мутузил Рихарда подушкой, а Шнай хохотал, смотря на них. ― Сейчас весь отель сбежится посмотреть, как Раммштайн решают споры с помощью подушки, ― не удержался он. ― Флаке, ― простонал Рихард, ― а ты тут ещё откуда? ― Если бы ты был хоть на йоту внимательнее, то понял бы, что я поселился рядом, ― сказал Лоренц. ― Немедленно прекратите, не забывайте про наш имидж… Ему в лоб полетел ночник в форме пингвина. *** На следующий день Тилль полностью посвятил себя подготовке к концерту ― точнее, к огненному шоу. ― Где же мои дымовые шашки? ― ломал голову он, как вдруг столкнулся с Паулем, который выпалил: ― Тиллька, где тут можно достать парик?! Тилль, занятый своими проблемами, ответил что-то невпопад. ― Я узнал о твоей проблеме, ― сказал Флаке и сунул ему в руки парик с длинными дредами: ― поверь, это то, что тебе нужно. Оливер был единственным, кто никуда не бежал или шёл. Он просто сидел в своем номере и что-то читал, до тех пор, пока в комнату не ввалился Рихард: ― Олли, все нас ждут, пошли. Они быстро спустились в зал для репетиций. Линдеманн заговорил: ― Итак, идея с эффектным появлением на вертолёте отменяется, потому что… мне не разрешили сделать огненный фейерверк на нём. Даже маленький, ― грустно сказал он. ― Значит, можно придумать что-нибудь с выезжающими платформами, ― произнес Флаке. ― Какое разнообразие, ― заметил Шнайдер. ― А давайте зальем крышу красной краской, ― предложил Пауль, потирая руки. Предложений было много, но выбрать что-то удачное было сложно. Обсуждение разгоралось не на шутку, пока Рихард не сказал: ― Да ну вас, давайте лучше порепетируем! Следующий день, на радость Тилля, выдался не дождливым, что помогло беспрепятственно работать пиротехникам и другим людям, превращающим крышу отеля в шикарную сцену. ― Берегитесь! ― прокричал Рихард, проносясь по всему отелю и забегая по лестнице на крышу. Он держал в руках большую тяжелую коробку, которая закрывала ему весь обзор. Бросив ее на пол, он спросил подошедшего Тилля: ― Вот, я принёс, как ты и просил. А что в этой коробке?... Но Тилль не расслышал его слов, потому что в эту секунду пиротехники испробовали оглушительный фейерверк. Пожав плечами, Круспе спустился на второй этаж. ― В той коробке была фальшивая кровь, ― как будто нечаянно проходя рядом, объяснил Флаке. ― Всегда ты появляешься вовремя, ― проворчал Рихард и почувствовал, что в этой суматохе он совершенно забыл об обеде. Надо срочно исправить ситуацию. В столовой уже поедали омлет Пауль со Шнаем, которые сидели тут явно больше часа и хихикали, словно сморозили умопомрачительную шутку. ― Не вижу в яичнице ничего смешного, ― сухо произнёс Круспе, присоединяясь к ним. ― А дело и не в яичнице, ― сказал Шнай, ― дело в волосах Пауля. Рихард, вспомнив вчерашний случай с прической, с опаской глянул на Ландерса, каждую секунду ожидая от него неожиданное действие. Но ритм-гитарист, казалось, даже и не думал об этом. ¬― Может, мне лучше теперь всегда ходить в этом парике? ― спросил Пауль. ― Нет, ― хором ответили его собеседники. К столику подошли Кристиан и Оливер. ― А где Тилль? Он никак не оторвётся от подготовки к концерту? ― драматично спросил Пауль. ― Да, он разыгрался не на шутку, ― кивнул Флаке, ― бегает по крыше со своим сценарием, как малыш с новой игрушкой, и даже обедать не хочет. Прошло еще несколько часов, в течение которых Рихард искал свой сценический костюм, Пауль слонялся без дела по отелю, Флаке пугал всех неожиданными слухами и сплетнями, который он сам, видимо, и выдумал, Оливер и Кристоф сидели в номере и пили чай, А Тилль, словно магнит, прилипший к крыше, возился с огнём. Но вот пришло время всем собраться. ― Сцена готова, ― удовлетворенно сообщил Тилль. ― Костюм найден, ― облегченно сказал Рихард. ― Ничего скверного не произошло, ― досадно проговорил Кристиан. ― Гармония в душе восстановлена, ― доложились Олли и Шнай. ― В общем, подготовка завершена, ― улыбнулся Пауль. ― Пусть концерт пройдёт отлично, ― пожелал Тилль перед самым выходом на сцену. Рихард вышел на крышу первым под взрыв криков фанатов и чуть не покачнулся ― расстояние до земли было очень большим. «Только бы не смотреть вниз, ― подумал он и вымученно улыбнулся остальным музыкантам, ― почему они не предусмотрели поставить перилла вдоль крыши?!» Пауль, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Кристиан гордо подошёл к синтезатору. Все приготовились играть. Первую песню они отыграли благополучно. Но во время припева второй, когда платформа с Тиллем поехала вверх, он вдруг забыл об этом и, сделав шаг, чуть не упал, но успел спохватиться и удержать равновесие. Через несколько минут, после первого появления огня у Флаке задымились волосы, и он в ужасе облил себя водой, стоящей рядом для экстренных случаев. И почти до самого конца не было никаких происшествий (кроме того, что у Пауля однажды слетел парик) вплоть до самого конца. Оливер, немного увлёкшись, в ритме песни двигал головой, сделал шаг назад, потом ещё один… Тилль, единственный из шести, который видел неминуемую опасность, прямо в куплете песни закричал в микрофон: ― Олли! Осторожно!!! Фанаты, стоящие на других крышах и на земле, ни о чем не догадывались, они думали, что всё шло по сценарию. Но они начали волноваться, когда Ридель ступил через край сцены под эффектные вспышки огня и слетел с крыши. ***ЭПИЛОГ*** ― Ничего, Олли, бывало и похуже, ― успокаивающим голосом проворковал Пауль, который сразу пришёл навестить Оливера в больнице в тот же вечер. ― У меня чуть сердечный приступ не случился, ― вспомнил он непредсказуемый конец концерта. Оливер молчал. В палату вошел Тилль, таща с собой килограмм апельсинов, половину которых он уже, очевидно, съел. ¬― Пауль, что с ним произошло? ― тревожно спросил он, с грохотом кладя фрукты на тумбочку. ― Ну, Олли упал с крыши, но успел ухватиться за окно второго этажа, ― Пауль вздохнул: ― потом он всё равно шлёпнулся на землю. ― Скажите ему спасибо за занятия экстремальным спортом, ― заходя и слыша последние слова, ухмыльнулся Лоренц. ― Хорошо, что не в начале концерта, ― заметил Рихард, входя вслед за ним. Через несколько минут вошёл Шнайдер и задал вопрос, волновавший его больше остальных: ― Он поправится? ― Конечно, ― жизнерадостно ответил ему Ландерс, ― обязательно поправится! ― А вот ты, Пауль, сегодня умрёшь, потому что, оказывается, именно ты чуть не спалил мне волосы, ― поубавил торжественности Флаке. ― Я тут не виноват, это же Тилль у нас огненный король, ― оправдывался Пауль. ― В таком случае, король, отдайте приказ отрубить ему голову, ― широко улыбнулся Флаке. ― А? Что? ― пробубнил Тилль, который был погружен в свои мысли. Оливер, оставшись незаметным, жевал апельсин. ― А мне интересно только одно, ― сказал он, ― почему мы так часто падаем с крыш?