Rammstein: нескучная жизнь

Reise, reise, seemann, reise! Und die wellen weinen leise In ihrem Blute steckt ein speer Bluten leise in das meer

Что делал Пауль Ландерс, когда к нему в дом ворвался Рихард Круспе, да еще и под звуки грохочущего вдалеке грома? Что делал Пауль, когда незваный гость с порога потребовал самую большую бутылку кваса, которая только была в доме? Что же, в конце концов, делал Пауль, когда Рихард заявил, что сейчас скажет новость месяца? Пауль задумчиво сидел у себя в комнате, и мысли его летали где-то за пределами нашей вселенной. Рихард снял свой длинный плащ и возмущенно спросил: ― Куда ты там подевался? Я не собираюсь играть с тобой в прятки! Он проследовал в гостиную, чтобы подождать хозяина на мягком кресле, закинув ноги в сапогах на журнальный столик. Часы на стене отсчитали пять минут. Круспе стал нервно прохаживаться по комнате. Через минуту он стоял у окна и смотрел, как стремительно темнеет за окном. Прошло ещё какое-то время, и он снова уселся на кресло с унылой газетой в руках. В гостиную плавно вошел Пауль с дурацкой улыбкой на лице и бутылкой кваса, которая сразу перешла в руки Круспе. ― Выкладывай, что у тебя там, ― бросил Ландерс, садясь на черный кожаный диван. Прогремел раскат грома, уже ближе. ― И убери грязные ноги со стола, свинья. Рихард залпом выпил полбутылки и рыгнул. ― Кое-кто предложил мне отправиться в кругосветное путешествие на корабле, ― заговорщицки подмигнул Рихард. ― Вот думаю, согласиться или нет? Казалось, его слова не произвели должного эффекта: Пауль не сидел с отвисшей челюстью и широко раскрытыми глазами, как предполагалось, а хихикнул и сказал: ― В принципе, я могу представить тебя в брутальной тельняшке, так что ― почему бы и нет? В этот момент гром проворчал совсем рядом. Первые капли дождя ударили по окну. ― Да уж, Тилль-моряк, гребущий в лодке, ― это одно, а организованное путешествие вокруг света ― совсем другое, ― задумчиво сказал Рихард, потом вдруг оживился: ― это будет захватывающее приключение! Океан, солнце, штиль! ― Три вещи, которые заставляют меня насторожиться, ― ответил Пауль. ― К тому же, ты уверен, что всё пройдет так гладко? ― Мне кажется, что нужно немного развеяться от скуки, ― пожал плечами Рихард. ― Какие-нибудь дикари на маленьком острове посреди океана уже отчаялись ждать концерта Раммштайн, а тут приезжает Рихард Круспе собственной персоной! Пауль почему-то ужаснулся, представив такую картину. ― А если корабль потерпит крушение? ― помрачнел он. ― С тобой действительно вредно общаться из-за твоих пессимистичных мыслей, ― также мрачно ответил Рихард. ― Постой, а как же группа? ― спросил Пауль. ― Как же мы будем писать музыку без вас? ― Плывите с нами, вот и всё! Что за проблема! ― усмехнулся Рихард. ― А сейчас мне пора идти, нужно собирать вещи для отплытия. ― Ночью? ― зевнул Пауль одновременно с громким раскатом грома. ― Рихард и Флаке на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка кваса! ― вместо ответа пропел Рихард и вышел под сильный ливень. На половине пути к своему дому сквозь шум дождя он расслышал, как звонит телефон. Это был Пауль. ― Я хочу отправиться с вами, ― отчеканил он, ― ты прав, это будет весело. Рихард улыбнулся, хотя капли дождя стекали по лицу. *** Флаке, запыхавшись, влетел в студию. Тилль, Шнайдер, Оливер и Пауль были в самом разгаре работы. Всюду слышались переборы струн гитар, стук барабанов, другие странные, но обычные для группы звуки. Музыканты только изредка перебрасывались репликами, полностью сконцентрировавшись на работе. Обведя помещение глазами, клавишник пришел к выводу, что Рихард Круспе или еще не пришел, или сидел, скрытый от его глаз, где-то среди инструментов и прочей аппаратуры. Он облегченно вздохнул и напустил на себя самый обычный вид. Однако скрыть свое возбужденное настроение от проницательных глаз Пауля не удалось. Как только Флаке вошел, он тут же спросил: ― Что стряслось? Стараясь выглядеть как можно невозмутимее, Флаке произнес самым равнодушным голосом, который мог кто-нибудь когда-нибудь слышать: ― Знаешь, Пауль, я не из таких неудачников, с которыми вечно случаются какие-то казусные истории, в отличие от некоторых. ― Это уж точно, ― согласился Пауль, сжимая акустическую гитару в руках. ― Однако в этот раз твои глаза горят так, что, я боюсь, ты прожжешь дырку в моем лбу, ― гнул свое он. ― Давно пора отправить тебя кое-куда, где могут не только прожечь дырку, но и хорошенько прочистить мозги электрошоком, ― отпарировал Лоренц, усаживаясь на единственный незанятый стул и кладя ногу на ногу. Мирно напевающего что-то голос Тилля затих, и его обладатель сказал: ― Флаке, чёрт бы тебя побрал! Не мешай нам всем работать, а то сейчас в тебя полетит этот микрофон, ― и Тилль грозно потряс им. ― Только и можешь, что язвить. С той секунды, как пришел, ты еще не сделал ничего полезного. ― Если и говорить об этом, то ты, Тилль, тоже бесполезен, ― заявил Флаке, и все посмотрели на него как на ненормального, ― твое имя уже слилось с таким же бесполезным словом «пиротехника». ― Ты сегодня не в духе, лучше бы не приходил сюда и не говорил таких глупостей, ―улыбнулся ему Оливер. ― Я, конечно, не ясновидящий, но будь я проклят, если Флаке не принес какие-то новости! ― потер руки Пауль, откладывая гитару. ― Правильно, ты не ясновидящий, потому что никаких новостей нет и быть не могло, ― скрывая свое удивление, ответил Флаке и повернулся к синтезатору. ― Ошеломляющие новости! ― пулей вбежал в студию Рихард, гремя внушительными ремнями, которых он сегодня нацепил особенно много. ― Мерзкий очкарик Кристиан Флаке Лоренц, отравляющий сарказмом всех людей, с которыми ему удалось повстречаться, превращается в мудрого и отважного путешественника и решает изъездить весь земной шар! ― быстро выпалил он, и Флаке физически услышал треск рвущейся по швам таинственности. Но он снова напустил на себя маску спокойствия, и, даже не поворачиваясь к Рихарду лицом, сказал: ―Прежде чем говорить такое, подумал бы: а ты сам способен вырваться из своего уютного нью-йоркского гнездышка, чтобы сесть на корабль и поплыть в неизвестность? Тут он повернулся к Рихарду. Глаза его сверкали и действительно, как сказал Пауль, словно хотели прожечь дырку на переносице Круспе. ― Я понимаю, Флаке, что тебе хочется позагорать на солнышке и посмотреть на акул, но как же работа? ― устало сказал Тилль, снимая большие наушники. ― На корабле можно обустроить мини-студию, в чем проблема? ― предложил Пауль. ― И вообще, Флаке… Я отойду подальше, чтобы меня не задело взрывом, который сейчас последует, и сообщу, что мы с Рихой подумали и… ― Мы поплывем на твоем корабле, но при одном условии, ― отрезал Круспе. ― Условия тут ставлю я, а вы лишь пассажиры, которых я могу выкинуть за борт при первом же писке возмущения, ― ответил Флаке, словно старый, знающий виды капитан, и Рихарду даже отчетливо привиделась на его голове капитанская шапочка. ― Да ну тебя, Флаке, ― фыркнул Пауль, сводя на нет весь пафос произнесенных слов, ― согласись, что с нами тебе было бы веселее. ― Я плыву не ради веселья… ― начал Лоренц, но Тилль его перебил: ― Слушайте, а почему бы нам всем не отправиться с Флаке? Половина группы уже согласилась. Последовало гробовое молчание, даже Шнайдер перестал мучить барабанную установку. Затем мнения разделились: ― Я с вами хоть на край света, ребят, ― оживился Кристоф, поднимая вверх барабанную палочку. ― Это бред, мы и так все время вместе, как попугаи-неразлучники, ― отказался Оливер. ― Мы тебя не забудем, Олли, ― пообещал Пауль. ― И правда, зачем нам басист на корабле?... ― Ну ладно, я с вами, ― тяжело вздохнул Ридель, ― кто же, кроме меня, будет пить чай на палубе. ― Как легко тебя уговорить, мне даже неинтересно стало, ― сказал Пауль, и работа в студии возобновилась с новой силой. Тилль снова надел наушники, но тут же снял и обратился к Флаке: ― Не могу точно сказать ничего насчет твоей идеи, но теоретически, чисто из любопытства… Когда же мы, собственно, отплываем? Лоренц немного помедлил с ответом, потом неохотно сказал: ― Через две недели. Но до отправления мне нужно будет проделать титаническую работу ― уладить все с кораблем, подружиться с капитаном, закупить продовольствие, собрать вещи, попытаться не нервничать все это время. ― Две недели? ― переспросил Тилль, слегка удивившись. ― Этого времени недостаточно, чтобы подготовиться. ― А мне кажется, что вполне, ― заверил его Пауль, представляя, как закидывает в чемодан несколько незначительных вещиц и заявляет, что готов к путешествию. ― А вот вам вопрос на засыпку: сколько будет длиться этот круиз, никто не подумал? ― усмехнулся Рихард. ― Я продумал абсолютно всё ― и длительность путешествия, и его маршрут, и в каких портах мы будем останавливаться, ― объявил Лоренц. ― Я мог бы показать вам всё на карте, но ― вот незадача ― как же я мог не принести ее в студию? Ах да, забыл, в студии мы работаем, а не валяем дурака, ― и он укоризненно посмотрел на Рихарда, как строгая учительница смотрит на нарушающего порядок ученика. *** В тот же вечер, когда уже стемнело, все перекочевали из студии в гости к Флаке, и он начал свое объяснение. ― Итак, ― важно сказал Кристиан Лоренц, доставая из-за шкафа большую пыльную карту мира и раскладывая ее на столе, за которым разместились Тилль, Шнай, Риха, Олли и Пауль. ― Итак, мы находимся здесь, ― и он показал пальцем на Германию. ― И на этом твои знания по географии заканчиваются, ― ухмыльнулся Круспе, нависая над картой. ― Уж получше, чем у тебя. Не перебивай меня, если не хочешь сказать что-нибудь действительно требующее внимания, ― отрезал Флаке и продолжил: ― плывем до Гренландии, а потом ― до Багам, ― он провел пальцем по Атлантическому океану. ― Пересекаем Панамский перешеек, и вплываем в Тихий океан. Затем… ― Какой замысловатый маршрут, однако! ― заметил Шнайдер. ― Мы не ищем легких путей ― явно твой девиз. ― Если такой умный, предложи свой вариант, ― раздраженно сказал Флаке. ― В любом случае, напрямую, по материку, плыть не получится. Мы же не на летающем корабле, в конце концов. ― И сколько мы будем в плавании? ― спросил Тилль, которого, видимо, не давал покоя этот вопрос. ― Всё очень туманно, ― загадочно ответил Лоренц, и глаза его блеснули холодным блеском. Затем он сделал вид, что что-то подсчитывает в уме. ― Возможно, несколько месяцев… лет… ― Месяцев? ― ахнул Рихард. ― Ну уж нет, такому занятому человеку, как я, болтаться неизвестно где по океану столько времени ― это ни что иное, как безделье. ― Тебя никто не заставляет плыть с нами, занятой человек, ― ответил Шнайдер. ― Мы пришлем тебе открытку с акулами. Прямо как в «Haifisch». Рихард мрачно посмотрел на него и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. ― Лично мне совершенно без разницы, куда мы плывем ― хоть в Антарктиду ― главное, чтобы все сложилось благополучно, ― примирительным тоном сказал Ландерс. ― Пауль, правильно: везде надо искать положительные стороны, ― сказал Шнайдер. ― Даже если случится катастрофа, то твоя смерть будет героической. ― Да, вы только послушайте, как это звучит, ― подхватил Рихард, ― «Все участники известной группы погибли при загадочных обстоятельствах под волнами Тихого океана. Их несчастные тела были погребены на дне вместе с обломками корабля. Водолазы нашли у одного из них записку “Во всём виноват этот безмозглый дурак Флаке, надеюсь, теперь он горит в аду”…» ― драматично продекламировал он, выпрямляясь на стуле. ― Я, конечно, люблю мрачноватые мотивы, ― усмехнулся Тилль, ― но это уж слишком, тебе не кажется? Оливер громко кашлянул, и все взгляды обратились на него. ― Скажите мне, ― проговорил он, улыбаясь, ― почему вы обсуждаете всякие бесполезные вещи вроде всевозможных вариантов смерти на море, в то время как нужно сосредоточиться на более существенных вещах? ― Эх, Олли, спасибо, что вернул нас с небес на землю, ― похлопал его по плечу Пауль. ― Иногда мне кажется, что среди всех нас ты самый мудрый. ― Эта блестящая, словно стеклянный шар, лысина определенно высасывает весь ум из наших голов, ― поддакнул Флаке, смеясь. ― При этом самый мудрый человек умудряется напортачить с элементарной басовой партией на концерте, ― вставил Пауль. Все засмеялись, совсем забыв про карту, которая одиноко лежала на столе. Затем Флаке снова показал всем маршрут путешествия, прибавив, что он будет «ориентировочный». ― Что значит ориентировочный? То есть всё может неожиданно пойти не так? ― сузил глаза Рихард. ― Ты заведешь нас на необитаемый остров или кинешь на съедение дикарей? ― Какие заманчивые предложения, но мне придется от них отказаться, ― ответил Флаке. ― Если ты не знаешь значение слова «ориентировочный», посмотри в словаре. Рядом с ним обязательно будет картинка дикарей. ― Это всё, что ты хотел нам сказать? ― выжидающе посмотрел на Лоренца Ландерс, ― потому что я не собираюсь торчать тут у тебя всю ночь, в отличие от всех этих бездельников, ― он многозначительно обвел взглядом всех присутствующих. ― А я готов сидеть до утра исключительно ради удовольствия, которое мне доставляют ваши кислые шуточки, ― улыбнулся Шнайдер, подмигнув. Флаке встал так резко, что его стул со скрипом отскочил от стола и, хмурясь, хлопнул руками по карте. Все сразу посмотрели на него. Тилль сидел прямо, сложив руки на ногах; Оливер скрепил руки в замке; Пауль нервно раскачивался на стуле, с каждым рывком рискуя свалиться на пол; Рихард скучающе подпирал голову рукой, словно она была слита из свинца и не держалась на плечах, а Кристоф машинально водил пальцем по столу, рисуя какие-то причудливые узоры. Когда Флаке вскочил, все оживились, словно проснулись ото сна, а Пауль вздрогнул и чуть не перевернулся вместе со стулом от неожиданности. ― Я долго не решался вам сказать, ― начал хозяин дома, почесывая затылок, ― что запланировал это легендарное мореплавание не просто так. ― С этого места поподробнее, пожалуйста, ― посерьезнел Тилль. ― Ко мне в руки попала одна вещь, из-за которой все и закружилось, ― он подождал, пока над их головами сгустится интрига. ― Я увидел ее, между прочим, внутри одной из невзорвавшихся огненных бомбочек Тилля. Это карта одного острова, и одним маленьким, но жирным крестиком на ней отмечено место, где зарыты сокровища. Повисла тишина. Все сидели, переваривая сказанное. На них словно вывалили эти самые сокровища ― так неожиданно было то, что сейчас проговорил Флаке. ― Или ты так неудачно пошутил, или выжил из ума со своим плаванием, которое еще даже не состоялось, ― подал голос Рихард. ― В обоих случаях я убираю лапшу с ушей и ухожу из твоего дома. ― Он медленно поднялся из-за стола, поравнявшись ростом с клавишником. ― Ну вот, совсем пропало приключенческое настроение, ― проворчал Пауль, хотя у него загорелись глаза. ― Какая еще карта? Какие сокровища, Флаке? Видимо, ты отвык от пиротехнических выкрутасов Тилля, которые раньше хорошенько вправляли тебе мозги, ― с этими словами он усмехнулся и, потеряв равновесие, плюхнулся со стула, ударившись головой о пол. ― Зато твои мозги сейчас точно встали на место, ― со смехом ответил Шнайдер, подавая руку неудачному комику. Потирая ушибленный затылок, Пауль делал такое кислое лицо, словно проглотил лимон. ― Ну и где же твоя карта? ― насмешливо спросил Круспе, снова возвращаясь к этой теме. Встав на стул, он вскинул руку вперед и сказал самым скрипучим голосом, на который только был способен: ― Я, старый пират Доктор Лоренц, имеющий вместо повязки на глазу треснутые очки, задумал против этих неудачников какую-то пакость, чтобы они познали мощь моих язвительных насмешек и в следующей песне Раммштайн позволили набросать на пару нагнетающих аккордов больше, чем обычно! Все покатились со смеху, даже Флаке удостоил свою пародию маленькой улыбкой. ― Ну ладно, ― сухо сказал он, ― я обвел вас вокруг пальца. Нет никакой карты, а вы что, поверили? ― Что ж, значит, я потратил эти десять минут своей жизни напрасно, ― вздохнул Оливер. ― Может, кругосветное путешествие ты тоже выдумал, а? ― уныло спросил Пауль. ― Разумеется, нет. Не надейтесь, что теперь я отстану от вас. Как говорится, никуда не денетесь с подводной лодки, ― отрезал Флаке. ― Корабля, в нашем случае, ― поправил его Шнайдер и обратился ко всем, заявив: ― не знаю, как вы, а ваш скромный барабанщик прямо сейчас готов к отплытию. Он немного ошибался: до отправления в такое большое путешествие оставалось две недели, и всем пришлось изрядно попотеть, чтобы приготовиться к нему.