Rammstein: нескучная жизнь

- Лезь давай! – послышался в темноте вкрадчивый и недовольный голос, - сколько можно ждать? - Ну что поделать, если я застрял? – разнесся по улице другой, виноватый голос. - Естественно! Ты всего лишь неспортивный мешок с картошкой! – возмутился первый. - Да как ты смеешь… – раздался хруст, и темная фигура, сидящая на заборе, болезненно съежилась, - вот досада! Кажется, я вывихнул ногу! - Мы все ждем тебя уже по эту сторону, - снова заговорил первый – это был Флаке, - ты один из нас до сих пор наверху! - Хорошо, я слезу вниз, только если вы меня поймаете, - произнес Рихард (ну конечно же, это был он), - может, тут найдется какой-нибудь батут… - Прыгай уже! – не вытерпел Флаке, - или я сам стащу тебя с забора! Что, высоты боишься? Вот ещё один Пауль нашелся… Кстати, а что в это время делал Пауль?... *** Рука ритм-гитариста полезла в коробку с попкорном и, захватив лакомство, остановилась у рта. - Смотри, Тилль, вот сейчас кое-что произойдет, прямо сейчас! - таинственно сказал он сидящему рядом солисту, который от безделья стал плести корзинки – когда-то в далекой молодости он зарабатывал этим на жизнь. - Ты говоришь это уже в сотый раз, - ответил Тилль со скучающим видом, - и вообще, ужастики основываются как раз-таки на неожиданных поворотах. - Тебя не пугают неожиданные повороты? – грустно спросил Пауль. Тилль вздохнул и на секунду оторвался от своего занятия. - Лучше скажи, что меня пугает, - отозвался он, - это как абстрактная картина – ведь она может быть красива как в рамке, так и сама по себе... – он запнулся, затем пробормотал: - ох, точно, эту реплику я на одном интервью говорил. На экране телевизора главный герой медленно открывал дверь комнаты дрожащими руками на фоне напряженной музыки, которая заставляла зрителя затаить дыхание. Пауль начал жевать попкорн именно в тот момент, когда неожиданно сверху прямо перед парнем в фильме упали окровавленные кеды. Ландерс поперхнулся и принялся яростно колотить себя по спине левой рукой – но кашлял еще сильнее. - Ну и фильмы сейчас пошли, - покачал головой Тилль, начиная плести новую корзинку, - тебе помочь? – спросил он Пауля и опустил свой свинцовый кулак на его спину так, что коробка с попкорном вылетела из руки и упала на пол, - теперь лучше? Но Пауль ничего не ответил. Он лежал, не шевелясь, в правой руке сжимая пульт от телевизора. *** Он набрался храбрости, глубоко вдохнул, и, отцепившись руками от холодной ограды с потрескавшейся краской, камнем полетел вниз. Правда, полёт был недолгим, потому что Круспе быстро приземлился на твердый асфальт с характерным звуком упавшего слона. - Почему ты меня не поймал, Флаке?! – возмущенно крикнул он, пытаясь не то чтобы встать – хотя бы дождаться, пока вокруг его головы перестанут летать маленькие птички. - Извини, это было настолько быстро, что я даже не успел сообразить – ты ли это упал или твое чувство юмора, - усмехнулся Лоренц. - Я расквасил нос, доволен? - обидчиво сказал Рихард, даже не замечая этих слов. К нему подошел Оливер, чтобы помочь встать, но ноги не слушались, особенно если учесть то, что он повредил одну из них, - я хотя бы ещё похож на красавчика-гитариста, каким был минуту назад? - Ты похож скорее на человека, которому явно не повезло в драке, впрочем, как и в жизни, - ответил Лоренц, но подошел к Рихарду и осторожно пощупал его ногу. - Могу тебя обрадовать, это не вывих и не перелом, - сказал он, - скоро пройдёт. - Хотя бы что-то утешающее от тебя за сегодня, - ответил Круспе. Все огляделись. Если это место было веселым, шумным и наполненным людьми днем, то ночью оно выглядело опустошенно, таинственно и… страшно. Темные дорожки вели к разным аттракционам – от детских и маленьких до таких, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы закружилась голова. Тут Оливер задал вопрос, который волновал всех: - И что мы будем тут делать? - Не знаю, пусть решает Флаке, - сказал Рихард, хромая на одну ногу. Но в его голосе уже не было того недовольства и злости. - Ну, раз уж мы в парке аттракционов, то с чего начнем? – подмигнул клавишник, поправляя треснувшие от чего-то очки. *** - Пауль? – крикнул Тилль, проверяя пульс Ландерса, - Пауль, очнись! Только бы не случилось самого страшного, - пробормотал он. Несколько прядей волос закрыли лицо, но ему было не до этого. В душу Линдеманна уже начали закрадываться некие мысли, и они были отнюдь не веселые. Он уже начал представлять, как выпустит свой новый сборник стихов, который непременно будет называться «Погиб мой друг: скорбь», а стихотворения в нем будут написаны с болью, отчаянием и неимоверной печалью из-за потери лучшего друга, которого он мог спасти, но судьба повелела иначе… - Эй, Тилль! С тобой точно всё хорошо? – вернул его из глубоких размышлений голос Пауля – он, как ни в чем не бывало, сидел на диване и мотал ногой, - кажется, мой маленький розыгрыш тебя немного обескуражил. - Не особо, - соврал Тилль, хотя лгал он очень редко. Но не говорить же, что он сейчас мысленно чуть не похоронил Пауля?.. - Ты меня сейчас в мыслях похоронил заживо, да? – Тилль не учел одну из удивительных способностей Пауля: проницательность. Однако по тону голоса было слышно, что Ландерс ничуть не обиделся: - ну да ладно, с кем не бывает… С кем не бывает? Это он про то, чтобы в мыслях «похоронить» кого-то? Тилль с недоумением посмотрел на него. Тем временем они и не заметили, что на экране телевизора появилось слово «Конец», а затем пошли скучные титры. - Как насчет еще одного фильма? – с надеждой предложил Пауль, но Тилль молча покачал головой, - может, тогда поедим что-нибудь? Выйдем на улицу? Напишем слова к новой песне? Улетим в Париж? – но Тилль отбрасывал каждый предложенный вариант. Несколько секунд они сидели неподвижно, но вдруг Пауль шлепнул себя рукой по лбу: - О, у меня есть одна идея… Правда, вряд ли она тебе понравится. - Ну и какая же? – не вытерпел солист. - Давай, я буду «психологом», а ты как будто придешь ко мне на приём? - Не мог бы выдумать чего-нибудь получше? - ответил Тилль так, как и ожидалось. Однако пять минут спустя Пауль, откинувшись на спинку кресла, сидел за столом, на который он пафосно положил ноги. Он с понимающим и серьезным лицом – по крайней мере, так ему казалось – слушал то, что говорил Тилль. - Я рос задумчивым и тихим. Кто мог понять мои мысли? Кто мог предугадать, кем я стану через столько лет? – Линдеманн сделал легкую передышку, почесав подбородок. Он и сам не заметил, как стал философствовать, словно на самом деле пришел к психологу, - что наша жизнь? Всего лишь года, которые проходят и проходят… А Пауль неустанно и задумчиво кивал. - Прекрасно, - Ландерс начал вживаться в свою роль, - можете ли вы рассказать о… - Мне не нравится эта игра, - высказался Линдеманн уже совсем другим голосом, - неужели это все, на что ты способен? - Ладно. Нам не остается ничего другого, кроме последнего варианта - давай посмотрим концерты Раммштайн? Это точно должно тебя заинтересовать. - Да уж, лишний раз посмотреть на себя не помешает, - усмехнулся Тилль, снова плюхаясь на диван, - а потом говоришь, что у тебя заниженная самооценка. Вдруг рядом завибрировал телефон, и Тилль взял трубку. Сначала там были слышны какие-то помехи, но затем он смог разобрать слова Кристиана: - Тилль!.. На помощь… Срочно приходи к парку аттракционов… - но тут голос стал затихать, и разобрать что-то еще было уже невозможно. - Кажется, у кого-то неприятности, - раздраженно пробурчал Тилль, - предупреждал же их – не ходите! Нет, прут куда не надо как стадо баранов… - А если они действительно попали в беду? – с волнением спросил Пауль. - Угадай с трёх раз, кто придет им на помощь? – не успел Пауль глазом моргнуть, как Тилль уже стал надевать сапоги, - и давай поживее – кто знает, может, они сейчас там спасаются от перестрелки или пытаются остановить конец света? Тилль был почти прав. *** - Вы что, часто катаетесь на колесе обозрения? – спросил Оливер, потому что Лоренц уверенно показал на самый высокий аттракцион в парке, грозно выделяющийся на фоне черного, безоблачного неба. - Нет, я, честно говоря, ни разу в этот парк не ходил, но… - неловко начал Флаке, - думаю, сегодня вы не пожалеете, что пришли сюда. - Вы хотите сесть на это колесо и самостоятельно привести его в движение? – уточнил Шнайдер, - а не лучше ли прийти днём, вам не кажется? - А знаешь что, Шнай… Вот ты и включишь эту штуку, а мы в нее влезем и повеселимся! – просиял Флаке, но никто не заулыбался в ответ, - да бросьте, ребят, мы ведь ненадолго! Как же он ошибался… - Раньше ты никогда нас так не упрашивал, - как бы невзначай заметил Круспе, - к чему ты клонишь? - А ты что, боишься прокатиться на этом колесе? А на сцене ничего, значит, не боишься? – отпарировал Кристиан, - ну что ж, тогда скатертью дорожка! Зато мы увидим ночной Берлин свысока. Рихарду нечего было ответить, и поэтому он кивнул, зная, что тем самым подписывает себе приговор. *** - Ты идиотина! Как ты вообще до такого додумался? – несколько минут спустя негодующе крикнул соло-гитарист, с опасением смотря вниз. Они с Флаке и Оливером сидели в самой верхней кабинке, а ниже простирался город – красивый и впечатляющий. Колесо обозрения было настолько огромное и широкое в диаметре, что даже если поставить десяток двухметровых Олли друг на друга, они все равно не достанут до той кабинки, где сидели музыканты. Рихард начинал думать, что на этот раз они вляпались в гораздо большие неприятности, нежели обычно. - Что происходит, я спрашиваю? – после затянувшегося молчания спросил он. - Ничего, - ответил Лоренц, который явно наслаждался ситуацией, - мы залезли сюда и теперь крутимся в колесе, словно хомячки. - Да? Тогда почему мы вдруг остановились?! – все больше распалялся Рихард, - прошу заметить: на самом верху! А ничего, что некоторые боятся высоты? - Ребята, мне тоже страшно, - поделился Оливер, но голос его был настолько спокоен, что верилось в эти слова с трудом. - Послушайте, - Лоренц нагнулся вперед, - колесо обозрения просто остановилось и всё! И теперь, - сказал он успокаивающе, - думаю, Шнайдер, который остался внизу, следя за работой этой штуковины, со всем разберется, - он помолчал, смотря на горизонт, отделяющий землю от неба яркой полоской света, что предшествовало началу зари. Затем добавил: - просто подождите, хорошо? Почти впервые в жизни он никого не обозвал, но сейчас всем было не до этого: Круспе, боясь, что может упасть с такой высоты, вжался в самый угол, пытаясь отвлечься чем угодно, только бы не смотреть вниз. Оливер был спокоен и тих, если не считать того, что его коленки мелко дрожали, а лысина покрылась испариной, отчего он теперь был похож на оливку в масле, только что вынутую из банки. А во взгляде Флаке читалась легкая растерянность, он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но так и не придумал – а что еще можно сказать двум гитаристам (один из которых, по его мнению, вечно вступал на концерте не вовремя), которые чувствовали себя не в своей тарелке, оказавшись на высоте птичьего полета? - Итак, или вы сейчас же не возьмете себя в руки, - наконец заговорил Кристиан, - или я лично вышвырну кого-нибудь из вас отсюда лицом вниз! - О чем ты говоришь? Мне и так хорошо, - заявил Ридель, уставившись в небо. Время тянулось медленно, и Рихарду надоело паниковать, поэтому он просто зевнул. - Можно выбраться из кабинки и спуститься вниз, как скалолазы, - вдруг заявил Ридель, а Круспе подавил зевок и уставился на него так, будто Оливер кого-то убил. - А давай ты сам попробуешь это, а? – спросил Рихард и попытался толкнуть Оливера. И в этот момент, когда Ридель был опасно откинут к самому краю кабинки, когда Кристиан хотел что-то выкрикнуть, и никто уже не имел надежды на спасение… Колесо пришло в движение. Сначала медленно и нехотя, будто медведь просыпался в своей берлоге и начинал шевелиться после долгой зимы, но потом все быстрее и быстрее, и, когда их злополучная кабинка наконец была у самой земли, все облегченно выдохнули. Внизу их ждал не только Шнайдер – Тилль и Пауль тоже были тут, и у них был такой вид, словно они приветствовали космонавтов, выходящих из ракеты в скафандрах после героического полета в космос. - Некогда объяснять, - сказал Пауль, - уже девять утра: время прошло незаметно, правда? – он улыбнулся, но Тилль лишь вздохнул: это была самая длинная ночь в его жизни, - в девять утра как раз открывается кафешка «У Тилля» - лучше их сосисок я никогда не ел. - Тебе только бы поесть, хомячок, - казалось, что Лоренц, едва коснувшись земли, снова приобрел свою язвительность. - Я, значит, толстый, да? Но ты сам-то иной раз можешь забраться в кровать с парочкой куриных ножек, - ничуть не обиделся Пауль. ***ЭПИЛОГ*** - С таким бы усердием ты песни писал, как сейчас вгрызаешься в эту сосиску, - сделал замечание Лоренц уже в кафе. - Зато ты чавкаешь так, что на весь Берлин слышно! Смотри, не отпугни этим фанатов, - хихикнул Пауль. - Риха, я начинаю понимать, почему ты подозреваешь его в сумасшествии, - заметил Флаке. - А что? Безумцы зачастую умнее, чем остальные, - сказал Тилль, отметив про себя, что эта фраза неплохо бы смотрелась в его сборничке стихов. «Нет, - сразу откинул он эту идею, - а то самого посчитают за ненормального». - Возвращаясь к нашей маленькой прогулочке, не могу не отметить, что она удалась на славу, - сказал Флаке. - Кстати, об этом: пончик, почему вы с Паулем оказались там? – поинтересовался Оливер, который ни разу не притронулся к еде. - О, это долгая история, - загадочно проговорил Ландерс. - Нам позвонил Кристиан и попросил прийти в парк аттракционов, - разбил всю интригу вдребезги Тилль. - Ты звонил им? – искренне удивился Рихард, - может, у меня частичная потеря памяти, но я такого не помню. - Ну… - Флаке потупил свой взгляд, - настоящие фокусники никогда… - Да-да-да, знаем мы эту твою «великую» фразу, - перебил его Рихард, - и все-таки, почему колесо тогда остановилось? - Иногда нужно просто забыть какое-то досадное событие, чтобы через несколько лет вспоминать об этом уже с улыбкой, - уклончиво ответил Шнайдер, единственный из всех, кто заказал шоколадный коктейль и сейчас потягивал его через полосатую трубочку. - Ну вот, и ты туда же, - вздохнул Круспе, возя ложечкой в мороженом, политом земляничным джемом, красный цвет которого сочетался с его рубашкой, - пора вам открывать клуб «Тилль и другие философы». - Мне уже нельзя даже сборник стихов написать – вы сразу придираетесь, - возмутился Линдеманн, - я не виноват, что всё в этом сборнике такое… - …унылое? - закончил за него Оливер. - Кстати, Олли, почему ты до сих пор ничего не заказал? Пирожки сегодня выше всяких похвал! – пробурчал Пауль с набитым ртом. - Фыше фсяких похфал, - передразнил его Лоренц, - действительно, поел бы что-нибудь, Олли, ведь потом в туре особо много времени на это не будет. - Точно, тур! - сказал Тилль, - с этими событиями я про него и забыл. - Да, уже через неделю, - прибавил Оливер, но все и так прекрасно это знали. - Готовься, Европа! Раммштайн снова едут, чтобы сразить всех на повал! – ликующе крикнул Круспе, отчего, конечно, получил ложкой по носу. - Зачем так орать? – понизил голос Флаке, - не забывай: в кафе мы не одни! - Ты меня когда-нибудь точно доконаешь, - театрально закинул глаза Рихард, а все дружно засмеялись.