Сознательное в неосознанном

В комнате было непроницаемо темно – Манабу сначала не понял даже, что очнулся. Кромешная тьма могла бы его испугать, но сил на страх уже не осталось. Хаято, удивительно цепкой хваткой, почти не обращая внимая на его трепыхания, вытащил из Лабиринта Памяти, и сразу же вырубил точным ударом чуть ниже шеи. Хаято был на редкость силен, не смотря на кажущуюся хрупкость телосложения. Запястье, за которое тот тащил его по Лабиринту, нещадно ныло, и, если бы комната хоть как-то освещалась, Манабу обнаружил бы темные пятна на собственной коже. В углу послышался шорох, Манабу мгновенно напрягся, уже едва ли не прощаясь с жизнью. Мысль, что при надобности его стерли бы сразу, он опроверг. - Кто здесь? – тихо спросили, по звуку, из угла. Голос показался Тайне смутно знакомым. - А ты кто? – осторожно поинтересовался Манабу. Его голос хрипел, только сейчас он обнаружил, что горло и губы пересохли. - Мое имя Сойк, - после некоторой паузы ответил голос. - Неожиданно, - пробормотал Манабу себе под нос. Но звук не был ничем заглушен, а потому беспрепятственно донеся до Сойка. Спокойствие молчал, видимо, ожидая какой-либо реплики от сокамерника. Но Манабу не спешил отвечать. Ему вспомнились слова Казуки – доверять никому нельзя, кроме Камиджо, да него самого. Повстречаться с неизвестными, чьи имена он написал тогда на листе, Манабу и не надеялся. «Казуки», - набатом зазвенело в голове. Если его нет здесь, то… Варианта два – решил Манабу. Либо ему удалось скрыться, либо нет, и все нутро Тайны протестовало против второго развития ситуации. - Как ты здесь оказался? – вывел его из раздумий голос Сойка. - А что с Джури? – неожиданно поинтересовался Манабу, и тут же почувствовал, что Сойк напрягся. - Кто ты? – настойчиво повторил он. - У нас не игра в вопросы, - выдохнул Манабу. – Я знаю все о тебе, Леде, Агги и Джури. - Вот как, - спокойно отреагировал Сойк. – Манабу, - добавил он после паузы. - Как догадался? - Об этом знали немногие. А Казуки вряд ли попался бы Хаято. Или, тем более, Хине. - Вот как, - повторил реплику Сойка Манабу. - Я не знаю, что с ним, - резковато ответили ему. - Это помещение полностью изолировано от внешнего Мира. Я здесь уже довольно долго, но так и не смог понять структуры камеры. Наверное, оно строится на силе Неосознанного. По крайней мере, это самый адекватный вариант из мною придуманных, - перевел тему Сойк. - Значит, выбраться отсюда невозможно? - Не знаю. - А ты пробовал? - Пару раз, - Сойк тяжело вздохнул. - Зачем вы все это затеяли? – тихо спросил Манабу, даже не ожидая услышать ответ. Однако, Сойк ответил, и голос его был резок и неприятно резанул по ушам. - Это не наша вина. Мы ничего не затевали. Манабу не стал перечить. Он ни на секунду не поверил в услышанное, но, прикинув в голове варианты возможного ответа Сойка, понял, что тот поступил максимально логично. В конце концов, они оказались по двум сторонам враждующих баррикад, и не собирались выдавать своих. Тем не менее, признавать свое участие в манипуляциях Хаято хуже, чем отрицать собственную ошибку и следствие ее нахождения в «камере хранения» сил Неосознанного. Манабу сомневался, что Спокойствие был активным участником плана, скорее, его втянули против воли. Однако Сойк не спешил раскрываться, а значит, надеялся выбраться отсюда. - Ты мне не веришь. - зачем то произнес Сойк. Судя по звукам из дальнего угла, он поднялся на ноги и отряхнулся. – А зря. Ты и сам не знаешь всего характера сил, заложенных в тебе. Я бы даже сказал, что тебе повезло, если бы мне было до этого дело,- Сойк затих на несколько секунд. – Но мне было дело до Агги, и до жажды Леды. Знаешь ли ты, Манабу, слово «дружба»? Понимаешь ли ты его? Манабу резко выдохнул. Начатая Сойком демагогия не нравилась Тайне. Повисшее молчание напряжением скапливалось в пространстве. - Слышал ли ты о доверии? Уважении и понимании? Я говорю не об определенных личностях. Я говорю о природе этих сил. Тебе не казалось странным, что мы сами как почти как люди здесь, в обители Сознания? Свора вынужденных взаимодействовать существ, чувствующих так же, как и Человек? Тебе не казалось странным, что мы имеем цвета и можем… любить? – Сойк усмехнулся. – Конечно же, ты не думал об этом, Тайна. Странно, что оболочка для хранения секретной информации вообще может думать. Я перестал удивляться, - добавил он, начиная шагать в сторону Манабу. Тайна напрягся. По идее, Сойк не мог причинить ему вреда. Он не обладал никакими способностями, и, будучи простым Чувством, был бессилен. Но никто не отменял физической расправы, которая могла бы отзываться в голове Человека крошечными уколами боли. Внезапно, все чувства Манабу обострились – он сумел различить в кромешной темноте фигуру Сойка, застывшую в нескольких шагах от него. - Жаль, что я пропустил момент, когда тебя поместили сюда, - пробормотал он в противоположную сторону от Манабу. – Я бы хотел взглянуть на того, как известного Тайну швыряют на пол, - он обвел рукой пространство вокруг себя, - на этот самый шахматный пол. Голос Сойка, неожиданно резко ставший холодным и неэмоциональным, затих, да и сам Сойк неестественно застыл с вытянутой рукой. Манабу пристально смотрел на него, пытаясь уличить хотя бы признаки дыхания, но Спокойствие не шевелился абсолютно. От него начали исходить неясные тени, колеблющиеся и подрагивающие, словно тень от свечи. Расползаясь все дальше и дальше, мерцая сами по себе иссиня серебристым цветом, тени добрались и до замершего Манабу, начав извиваться по его сжавшемуся телу и ползти вверх. В свете теней явственно различалась черно-белый рисунок пола, сложенного из плит в шахматном порядке. Тени подбирались все выше к шее, продолжая покачиваться на в ужасе застывшем Манабу. Он хотел закричать, но из горла не вырывалось ни звука, а конечности отказывались шевелиться. По лицу резанул яркий свет, под гнетом которого тени отступили, явно нехотя, будто живые, начали медленно сползать с тела Тайны, возвращаясь к ногам окаменевшего Сойка. Прищурив слезившиеся глаза, Манабу увидел в центре помещения, оказавшегося не таким уж и большим, криво стоящую фигуру. Существо, чей пол понять было довольно сложно, стояло на одной полусогнутой ноге, вторая же была неестественно вывернула в сторону. Руки безвольно висели вдоль наклонившегося вперед корпуса, сильно запрокинутая назад голова медленно поднималась, открывая Манабу вид на огромные глаза блестящего желтого цвета. На существе было много ткани – она свисала с рук и ног, покрывала часть головы, кусок непонятно на чем держащейся материи облепил левую щеку и часть носа. Вся ткань была разного цвета, на некоторых ее обрывках даже виднелись какие-то узоры и рисунки. Бегло осмотрев фигуру, Манабу запаниковал еще больше, пытаясь забиться как можно дальше в угол. Голова существа поднималась чертовски медленно, пока наконец, глаза незнакомца не уставились на неподвижного Сойка. - Что с ним? – спросило существо, обращая взгляд на Манабу. Голос существа скрипел. Никогда раньше Тайна не слышал таких жутких звуков, тем более от живых. - Не знаю, - хрипло отозвался он, обретая снова способность двигаться. Залитая ярким светом фигура, появившаяся неясно откуда, внушала куда больший страх, нежели замерший Сойк с его странными тенями. - Забавно, - промолвило существо. Оно выпрямилось и усмехнулось, обнажая белоснежные зубы. – Тебе здесь нравится? – спросило оно, склоняя голову набок. Манабу счел бы его редкостным чудаком, если бы от существа не исходили странная сила и могущество, которые заставляли дышать чаще. «Опасность, опасность», - выдавали его рецепторы, только это слово набатом громыхало в голове Тайны. - Это место меня настораживает, - осторожно ответил Манабу. - Интересно, - проскрипело существо. – Столько сил и жертв, для того, чтобы пленник просто насторожился. Сойк мне нравится больше, - капризно закончил он. Манабу молчал, оглядывая помещение в поисках предмета, который бы мог послужить хоть каким-нибудь оружием. Однако ничего не было – пустые стены, пол, полнейшее отсутствие предметов мебели, и, самое главное, дверей и окон. Существо просто разрезало собой пространство, залив все ярким светом. Куски ткани на его теле завибрировали, когда оно громко и надрывно засмеялось. Его рот открывался слишком сильно, что тряпичная маска на лице начала трескаться и расползаться. Внезапно смех стих – так же резко, как и начался, и существо с клацаньем закрыло рот. - Ты хочешь отсюда вырваться? – серьезно спросило существо. Его голос зашипел, а немигающий взгляд остановился на лице Манабу. Тайна почувствовал, как нечто обвивает его горло, начиная медленно душить. Инстинктивно прижав руки к шее, он молчал, напряженно глядя на существо. – Я мог бы помочь тебе… Если ты, конечно, хочешь, - продолжало существо. Ты еще не потерял надежду, так ведь? Сойк порой утомляет. Наверное, тяжело выслушивать его постоянное нытье? – говорящий резко дернулся, сплевывая на пол. На белой плитке расползалось черное пятно его слюны. Воздух вокруг Манабу резко сгустился, а существо расплылось в улыбке. «Быть может, это все сон?», - думал Манабу. – «Просто сон. Сейчас я проснусь, рядом с Казуки, сорву ветвь шиповника…» - Как сурова реальность, - прервало его мысли существо. – Да-да, сурова. Так ты хочешь выйти отсюда? – повторило оно, снова уставившись на Манабу. «Какое тут дело до доверия. Хватай помощь и беги», -думал Тайна. «Нет смысла выпускать меня, чтобы убить. Убить можно было сразу». - Я хочу, - ответил Манабу, поднимаясь с пола. Ощущение того, что вокруг шеи обвилось несколько змей, не исчезало, но он старался не обращать на это внимания. Сойк по-прежнему не шевелясь стоял с вытянутой рукой. - Это хорошо, - ответило существо. – Но… Это была шутка, - оно хихикнуло, глядя на расширившиеся глаза Манабу. – Пока, - хмыкнуло на прощание существо и исчезло, забрав с собой свет. Пространство погрузилось во тьму, тени, исходившие от Сойка перестали мерцать, а после и вовсе исчезли, Манабу услышал, как тот шумно выдохнул. - … шахматный пол, - произнес Сойк, оборачиваясь. Перед глазами Манабу начали расходиться круги, заплясали разноцветные точки, и он рухнул на пол, теряя сознание. * * * - Ты просто не хочешь меня слушать! – сокрушался Человек, ежесекундно повышая голос. – Я достаточно взрослый! - Ты взрослый лишь для того, чтобы дрочить на девок, - презрительно хмыкнула его мать. Человек прикрыл глаза, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. С каждым разом скандалы с матерью происходили более бурно, а сегодня он поймал себя на желании ударить по ее насмехающемуся лицу, да посильнее. Она будто бы специально выводила его из себя, все чаще и по более глупым причинам. Невыносимые головные боли, от которых перестали спасать даже сильные обезболивающие, всегда настигали Человека по окончанию очередной перепалки; колющая боль долбила по вискам все глубже и глубже. Человек круто развернулся и ушел к себе, захлопывая дверь. Он уже устал себе удивляться: неожиданные приступы неконтролируемой агрессии, плохой, прерывающийся сон, головные боли. Ухудшились память и зрение, сбивалось дыхание после нескольких минут ходьбы, знобило даже в теплые дни. Иногда он находил себя за несколько кварталов от дома, не понимая, как оказался там, и, отчаянно сдерживая гнев на самого себя, поворачивал назад. Его пугало собственное сознание, здоровье, его пугал он сам. Нездоровый цвет лица вкупе с неровной походкой настораживали одноклассников и учителей. Все чаще его отправляли в медпункт, а врачи удивлялись каждый раз прыгающему давлению. То, что с ним происходило, все больше настораживало Человека, и теперь, сидя в комнате и сжимая кулаки до побелевших костяшек, он решил обратиться за помощью к медику. * * * Кровь, пот, едкая, дымящаяся слизь бесконечно долго падали на пол, будто в режиме замедленной съемки. Рука, подранная выбросом неимоверного количества энергии, безвольно обвисла вдоль корпуса, беспрепятственно позволяя стекать жидкости по пальцам и глухо ударяться о поверхность. Впрочем, Джек не обращал на нее ни малейшего внимания, ввиду отключенной болевой функции в этой части тела. Он дышал тяжело, как после многочасового бега, упираясь функционирующей рукой в колено. - Это не наше дело, - ворчал рядом его соратник. – Нам вообще не следовало вмешиваться. Вышестоящее начальство! Ты подумал об этом? Растраченные силы! - Не нуди, как старая карга, - грубо оборвал его Джек. – Я дал слово, помнишь? - Это не значит, что надо ввязываться в потасовку, рискуя своим существованием в угоду Камиджо и банке с секретами! Оно того не стоит. А что скажет Юуто! – собеседник в панике заламывал руки, нервно шагая из стороны в сторону. Его движения были точными и абсолютно рассчитанными, три шага влево, четыре вправо, разворот на каблуках высоких сапог и обратно. Уложенные в два кудрявых хвоста волосы дергались в такт его движений, замедляя ход около поясницы. Платье от резких поворотов скручивалось и раскручивалось обратно в мгновение ока. - Успокойся, Пегги. Я ничего пока не нарушил. - Вот оно, ключевое слово! Пока! – Пегги фыркнул, и, наконец, уселся на край стола, закидывая длинную ногу на другую. – Было бы ради чего, - повторился он. Пегги не сделал ни шагу в сторону Джека, даже когда тот с видимым усилием разогнулся, стискивая зубы. - Я их выследил. Хаято скрывает Тайну в хранилище Неосознанного. Пробиться туда сложнее, чем я думал, - понижая тон добавил он, почесывая подбородок рабочей рукой. Дым от слизи постепенно начал рассеиваться в пространстве помещения и выходить через открытое окно в вечнозеленый сад. – В камере двое, не считая Сил. - Наверное, Сойк, - предположил Пегги. - Скорее всего. Создавать отдельное хранилище для Тайны не по силам даже им, - он взглянул на сидящего Пегги, морщась от боли, передавая взглядом информацию, которую не решался озвучить. Не то чтобы Джек его боялся, из их дуэта он был сильнейшим, и прекрасно это осознавал, но злость и обида Пегги могли длиться месяцами по времяисчислению Мира. - О нет, - протянул Пегги. – Нет, нет и еще раз нет, - замотал он головой, снова раскачивая лихо перевязанные бантами хвосты. – Юуто тебя убьет. Сотрет. Не оставив и воспоминаний в Памяти. Ничто не должно мешать его планам. Джек прищурился, направляя взгляд прямиком в глаза Пегги. - Ты меня не заставишь, - отрезал длинноволосый, приглаживая складки на юбке. - Хорошо, - отозвался Джек с какой-то отчаянной решимостью. – Тогда я пойду один. - Без руки и со слабой энергией? – усмехнулся Пегги. – Ты еще не настолько сошел с ума. - Мне виднее, - отрезал Джек, разворачиваясь. – Я выследил их, и знаю точное местоположение. Если что, - он оглянулся. – Знаки я оставлю. - Не утруждай себя, - хмыкнул Пегги. – Я не пойду следом. Мне еще дорога моя шкура. - До свидания, - буркнул Джек, разворачиваясь. Обездвиженная рука вяло трепыхнулась в такт его движениям. Пегги услышал, как хлопнула дверь, удаляющиеся шаги. Гордость не позволила ему оборачиваться вслед ушедшему Джеку, хотя он контролировал мышцы шеи с явным трудом. За окном тихо шелестел созданный им же ветер, разгоняя остатки едкого дыма. Путешествие к Неосознанному едва ли можно было назвать простым. Самозабвенно крутящиеся глыбы, по неизвестной никому траектории, то набирали скорость, то застывали прямо перед носом Джека, неумолимо двигающегося вперед. На самом деле, он не хотел никого спасать, а уж тем более, если это спасение сделает его врагом Хаято. Нет, его он не боялся, но Неосознанному лучше не конфликтовать с Рецепторами. Неизвестно, чем мог обернуться гнев Хаято, а у Джека ушло много сил на выслеживание практически идеально спрятанной «камеры хранения». Рука начала ныть – началась регенерация. Если двигаться чуть медленнее, то рана успеет затянуться до его прихода в обитель Хаято, но времени было мало – Джек чувствовал, как энергия Манабу угасает. Подбираясь ближе к Владениям Полнейшего Хаоса, он отчетливее ощущал энергию Сойка, бушующую, но целесообразную. Недалеко от него был Хина, и, по обыкновению, рядом Хаято. Близко, очень близко, так, что разделить материю их энергии было весьма сложно. «Тоже мне, герой-самоучка», - прошелестело в голове, и Джек мысленно шикнул на Пегги. Тот не успокоится – Джек знал это, и начнет надоедать его мысленно, раз не получилось удержать физически. Однако, Джеку нравилось это. Своевольный Пегги, старающийся показаться безразличным и холодным, начинал нервничать, как только Джек пропадал больше, чем на пятнадцать минут. Он оскорблялся и дулся только ввиду невыносимого характера, и это стало скорее привычным, чем досаждающим. Свернув направо, Джек увидел махонькую черную коробку, едва достающую ему до колена. Он вздохнул. - Так от меня не спрячешься, - отчетливо произнес он. – Хаято. В ответ из коробки послышался смех. Заливистый, похожий на собачий лай, с завываниями, смех Хаято, усиливающийся по мере увеличения коробки. - А ты внимателен, - хмыкнул он, когда коробка растянулась на весь периметр, подвластный глазу. Сегодня Хаято встречал его с сине-голубыми волосами, затянутыми в высокий хвост. – Давно не виделись, Джеки, - осклабился он. – Зачем пожаловал? Опустив глаза вниз, Джек увидел сидящего у ног Хаято Хину. Тонкая красная нить связывала его запястье с лодыжкой Хаято. Хина что-то увлеченно рисовал в небольшом блокноте, от усердия прикусив кончик языка, и не обращал никакого внимания на смену обстановки и нового гостя. Естественно, это было тонкой ложью. Они оба почувствовали приближение Джека задолго до его прибытия. - За Тайной и Сойком, - просто ответил Джек, безразлично скользя по лицу Хаято взглядом. – Верни украденное, - добавил он. - А что если нет? – спросил Хаято. С его лица не сходил оскал. Пространство вокруг напряглось от переизбытка выбрасываемой энергии. - Тогда я заберу их силой, - отозвался Джек. Оба замолчали. В наступившей тишине неожиданно громко хрустнул грифель карандаша Хины. - Хаято, он сломался, сломался, Хаято! – мгновенно запричитал он, показывая Хаято сломанный грифель. – Что мне делать, Хаято, Хаято! – вопил Хина, размахивая руками, сильно натягивая связующую их ленту. – МНЕ СКУЧНО! – заорал он, столь громко, что несущиеся позади Джека глыбы рассыпались крошкой. Рецептор вздрогнул, но взгляда с лица Хаято не отвел, только щурясь от возникшего облака пыли. Замерший Хаято дернулся в сторону, а после медленно опустился на землю, обнимая Хину одной рукой. Второй же он подхватил его под коленями, поднимая вверх. Лента, отливающая серебром, растянулась, позволяя беспрепятственно поднять Хину, который разразился бурными рыданиями и жался к груди Хаято, душа в ней всхлипы. - Не до тебя сейчас, - отрезал Хаято, разворачиваясь. – Зайди позже. Сложившаяся ситуация Джека совсем не радовала. Рука заныла ощутимее, надо было забирать пленников и убираться отсюда, и как можно скорее. - Сейчас, - прошипел он в спину удаляющегося Хаято, но тот, будто бы и не услышал этих слов. Неожиданно Хаято замер. Мир вокруг, даже все еще не осевшие пылинки от разрушенных глыб застыли в воздухе, застыл весь окружающий мир. - Так и знал, - проворчали сзади. – Юуто нас убьет, - обреченно добавил Пегги, разворачивая Джека к себе. – Доволен? Ты знал, что так будет. - Успокойся. Я ощущаю Хранилище. Хватаем Тайну и Сойка и сматываемся отсюда, - как можно более серьезно проговорил он, стараясь скрыть расползающуюся по лицу улыбку. - Не смей лыбиться, - зашипел Пегги, срываясь на легкий бег. – Долго я их не удержу. Злобный Хина хуже злого Юуто. Джек кивнул, и выставил вперед рабочую руку. Скапливающаяся энергия в ладони вырвалась потоком нейронов и терминалей, разрушая барьер вокруг Хранилища. Его взору предстал шахматный пол, готовый вот-вот сорваться в истерику Тайна и мрачно-спокойный Сойк, которого, казалось, не удивил взрыв. - Сматываемся, - закричал Пегги, подбегая к Манабу и хватая его за руку. Тот не реагировал, да и вообще на вид был не лучше замороженной рыбы. – Твою мать, чертова банка! – шипел Пегги, пытаясь его растормошить. Когда Манабу наконец зашевелился, Джек услышал нарастающий рев Хины. Ветер резко дунул ему в лицо. Мир начал постепенно оживать. Быстро сориентировавшийся Сойк внимательно смотрел на Джека, ожидая указаний. Джек кивнул вправо, и четверка как можно быстрее понеслась прочь от Владений Полнейшего Хаоса. Всхлипы Хины сзади обрели полнейшую уверенность, пыль от глыб, едва только опустившаяся, начала подниматься от земли, клубясь вокруг ног. Пегги тащил Манабу за руку, схватив ее так сильно, что пришедший в себя Тайна морщился от боли. Сойк безукоризненно следовал за Джеком, и им вдогонку донеслись слова: - Ты выбрал не ту сторону, Джек! Вы пожалеете! И не раз-з-с-с… - последние слова растянулись на манер змеиных, и за их спиной Хаято разразился сумасшедшим хохотом, сотрясающим начинающее рушиться пространство. Как ни странно, смех его отлично гармонировал с плаксивыми завываниями Хины.