***
В тот день я как раз шёл в столовую с расчётом на хороший обед, хотя бы относительно, и параллельно думал о том, что скоро уже будет зарплата, над которой только и остаётся, что посмеяться, но жить-то надо и на эти гроши. В общем, ничего особенного. А затем я увидел Её. Это была совсем молодая девушка, на вид лет шестнадцати-восемнадцати, с абсолютно белыми волосами примерно до лопаток. Не серыми или серебряными, как это обычно бывает, когда люди седеют, а белее снега. Она шла (точнее, её вели по коридору два санитара) с опущенной головой и связанная смирительной рубашкой так, что не вырвешься. Да она и не пыталась, будто выпала из этой жизни. - Здравствуйте. - Здрасте. Вот, видите, новенькую привели,- хмуро поздоровался один, постарше и покрепче, державший девушку за плечи. - Почему меня не предупредили?- я скрестил руки на груди, стараясь глядеть как можно суровее. Признаться, с этими ребятами даже мне было не по себе, особенно со вторым. Этот зеленоглазый молодой человек, чьего имени с фамилией, а также лица, вечно скрытого врачебной маской, я не знал, поскольку он всегда отказывался о них говорить, работал здесь вроде как и довольно давно, но у меня почему-то было ощущение, что видел я его тут хорошо если месяц. В общем, я изо всех сил старался держаться от него подальше, но тут судьба-злодейка столкнула нас лицом к лицу. Казалось, он знал, что я его избегаю, и сейчас (я был уверен на все сто процентов) злорадно улыбался. Правильно, одним своим присутствием сделал гадость - сердцу радость. - Вы же всё равно потом прочитаете всё в личном деле принцессы. Разве это не ваша работа - рыться в чужой жизни?- а от одного звучания его голоса мне и подавно хотелось отойти в туалет и продемонстрировать "белому другу" свой завтрак, обед и ужин на десять лет вперёд. "Почему он зовёт её принцессой?"- такое обращение к незнакомой девушке меня изрядно возмутило. Вот под такой личиной маньяки обычно и кроются. Но ещё больше задело упоминание о моей должности. Постаравшись взять себя в руки, я сердито ответил: - Это моё дело, чем я занимаюсь, а вам бы лучше быстрее препроводить больную в палату, пока у неё не случился приступ. - Не случится,- напарник этого нахала, умница, понял, что нужно спасать положение,- за всё то время, пока шло дело, она была как в воду опущенная. "Дело?- нет, это обычный случай, но в таком юном возрасте...- что же бы натворила, принцесса?"- я тут же мысленно одёрнул себя. Не пристало врачу так думать о пациентке. А девушка и правда казалась дышащей восковой статуей. За всё короткое время, пока мы стояли и разговаривали, она всё так же спокойно простояла с опущенной головой и даже не пошевелилась, когда говорили о ней. Но... может, мне показалось, что при слове "принцесса" она слегка повернула голову в сторону молодого санитара. Нет, всё же показалось, убеждал я себя. Беловолосую увели, а я, напрочь забыв об обеде, направился трясти личное дело с этих нерадивых идиотов. Совсем стыд потеряли!..***
"Вот, значит, как". За то время, пока я читал личное дело встреченной мной девушки, я узнал о ней много нового. Как выяснилось, её зовут Эвелин, и попала она сюда за весьма жестокое убийство почти всей своей семьи в состоянии аффекта. Судя по всему, на допросе она была предельно откровенной (а что утаивать-то, если с поличным взяли?). И точно села бы пожизненно, если бы не призналась, что слышит какие-то голоса... в этом месте я недоверчиво фыркнул. Да в этой психушке каждый третий, как минимум, хоть раз в жизни что-то видел или слышал. Наврала, чтобы не попасть в тюрьму? Хотя вроде не похоже. Неизвестно ещё, что хуже - отсидеть, но выйти рано или поздно на свободу, или попасть сюда и всё равно что умереть. "Надо её саму обо всём расспросить. Но не сразу в лоб. Если бы мне только дали её как пациента..."- случай, хоть и достаточно обыденный для этого места, чем-то необъяснимо притягивал меня. И хотелось приступить к разгадке её срыва как можно скорее, но я по опыту знал: торопиться нельзя, иначе спугну, и она окончательно замкнётся в себе или же попытается избавиться и от меня. Мало ли, что там ей насоветуют эти так называемые "голоса".***
Я аккуратно, по своему обыкновению, постучал в дверь, и, услышав тихое "Открыто", зашёл в палату Эвелин. - Здравствуй. - А... это снова вы,- она чуть улыбнулась и отложила в сторону тетрадь, в которой писала до моего прихода. Насколько я понимал, это был её личный дневник, а мне с детства вдалбливали в голову, что читать чужие личные мысли плохо, грязно и чуть ли не богопротивно. Да и сам я, повторюсь, уже давно потерял всякий интерес практически ко всему на свете, а потому у меня и мысли не возникало спросить, что она там пишет. Точнее сказать, не возникло бы раньше.***
Мне всё-таки удалось выбить Эвелин к себе в пациентки. С огромным трудом, куда ж без этого, но удалось. Я тщательно скрыл своё довольство по поводу такого успеха, но, по крайней мере, мне было чем утереть этому санитару нос. А уж как он на меня смотрел, когда я столкнулся с ним после этого назначения в коридоре... будто съесть хотел. Нет, собой владеть он умел просто на ура, но я же психиатр, читать людей как открытые книги - моя работа. И, если совсем по-честному, этот парень всё равно оставался для меня загадкой. Не знаю уж, как к нему относились мои коллеги, но лично я бы присудил Нобелевскую премию тому, кто сможет хотя бы чуть-чуть проникнуть в его мир и разгадать малую часть секретов, хранящихся там. Но речь не о нём. Я до сих пор помню нашу первую встречу с новоявленной пациенткой, закончившуюся, однако, не слишком удачно... - Вы кто?- девушка, до того читавшая какую-то книгу (судя по всему, что-то из её любимого фэнтези), повернула голову в сторону открывшейся двери и поспешно закрыла лицо, прячась от окружающего мира. "Говард Филипс Лавкрафт. Зов Ктулху",- прочёл я на обложке. Мда, неудивительно, что она сюда загремела, если и раньше читала что-то подобное. Слышал я об этих повестях... Вслух же я как можно спокойнее произнёс: - Меня зовут Борис. Я врач. Тебе нечего бояться. - Врач?..- казалось, Эвелин сомневается и уже готова сдаться на мою милость, но она тут же сказала, правда, более тихим голосом.- Вы не сможете мне помочь. Они почти всегда со мной и сейчас тоже... Они наблюдают за нами, слушают этот разговор и всегда готовы вырваться... Почему-то от этих слов мне резко стало не по себе. Даже захотелось плюнуть на всё и уйти. Но затем я вспомнил, как протрахал все мозги главврачу, и страх сменился праведным негодованием. Чтобы я отказывался от своей цели после всех этих усилий?! Ни за что. - Успокойся. Все эти голоса - лишь плод твоего воображения, а когда лечение закончится, ты о них забудешь и сможешь отправиться домой. Я так и не понял, что произошло. То ли я переборщил, то ли на Эвелин так сильно подействовало совершённое в состоянии аффекта убийство родных. Факт был лишь в том, что она внезапно с силой, мало ожидаемой от такого хрупкого создания, захлопнула ни в чём не повинную книгу Лавкрафта и запустила в меня ей с криком "Убирайтесь!", после чего уткнулась лицом в подушку и заплакала. И я, раньше успокаивавший даже матёрых психов, впервые растерялся, не зная, что предпринять. Пожалуй, единственное, что я мог для неё сейчас сделать - это уйти. Задуманное я выполнил, предварительно подобрав книгу и положив её на тумбочку. "Первый блин комом",- настроение у меня сразу испоганилось, и даже захотелось закурить, чего я уже лет пять не делал. Если так дальше пойдёт, то... грустно признавать, но, похоже, Эвелин станет моим камнем преткновения. Конечно же, при условии, что я не найду точки соприкосновения. А я должен их отыскать, врач я, в конце концов, или нет? Следом, будто всё сегодня сговорилось заставить меня вспомнить тягу к пагубной привычке, я наткнулся в коридоре на моего старинного "друга" санитара, причём он возник будто из воздуха. Казалось, нарочно поджидал. Ну за что?! - Ты довёл принцессу до слёз,- тон его был, в кои-то веки, серьёзен. Даже в ведьмовских глазах не плясали ехидные искорки. - И чего вы так о ней печётесь? Становились бы её лечащим врачом, и все дела,- отвали. Просто отвали. Не видишь, что ли, я не в настроении? Парень нахмурился, и в тот же момент коридор словно потемнел. Отключили электричество? Нет, непохоже. - Если бы хотел, чтобы она меня возненавидела также, как тебя, то стал бы. Но мне пока и так неплохо,- и ушёл, оставив меня в глубочайшем замешательстве, причудливо смешавшимся с желанием послать всех и вся в долгий эротический тур на три известные буквы. "Да что за чёрт поселился в этой грёбаной больнице?!"- первый раз я вышел из себя за три года работы. Плохой знак. Можно даже смело сказать: дерьмовый. И всё из-за этой беловолосой девушки-психопатки...***
Мне потребовалось достаточно долгое время, чтобы найти упомянутые точки соприкосновения с Эвелин, но потом мои усилия были вознаграждены. Если она и не стала мне доверять целиком и полностью, то хотя бы больше не прятала лица. И не плакала. В то же время, я сам до конца не мог её понять и проникнуть в тот сумбурный мир, куда эту девушку затянули помешательство и страх перед несуществующими голосами. - О чём вы сегодня будете мне рассказывать?- Эвелин развернулась в мою сторону и, подтянув одну ногу к себе, обхватила её руками. Она уже давно поняла, что бесполезно пытаться убедить меня в реальности её бывших "друзей", заставивших убить родных, поэтому эту тему старалась не затрагивать. А все первые попытки убедить её в заблуждениях насчёт них заканчивались истерикой и разбросанными по палате книгами. Лавкрафт, Нортон, Кинг, Толкиен, Маккефри, популярное нынче "хулиганское фэнтези" Емца... чем только в меня не кидались, всех и не перечислишь. Но я не мог на неё обижаться, сам не знаю, почему. Возможно, мне в этом помогало твёрдое убеждение, что Эвелин не в себе, однако даже оно не смогло бы задержаться надолго. Дело было в другом. Эта беловолосая девушка стала моей слабостью. С тех самых пор, как я её увидел, я не мог спокойно жить. Был бы творческим человеком - непременно посвятил бы только ей целую кучу картин, стихов или прозы. И тот факт, что я всего лишь психиатр, впервые безумно злил. Я перевёл взгляд на тумбочку у кровати и с каменным лицом поинтересовался: - А о чём хочется поговорить тебе? - Мне?..- Эвелин задумалась.- Не знаю даже... хмм... вы ведь постоянно говорите обо мне, а мне хочется о вас, Борис, узнать побольше. Есть у вас, к примеру, семья? Дети? "Если бы..."- интересно, на сколько же я выгляжу, что половина народу думает, что у меня жена и дети? - Я вас обидела? Скажите хоть, сколько вам лет,- девушка, видать, испугалась моей "морды кирпичом" и подумала не то. - Двадцать девять,- признался я, краем глаза замечая, что она крайне поражена. - А на вид вы гораздо моложе... - Самой-то восемнадцать есть? - Есть!- Эвелин произнесла это не без какой-то гордости. Вот, мол, может, и псих, а до совершеннолетия дожила. - Поздравляю,- кисло откликнулся я, но всё же продолжил,- а с женой мы и года не прожили - развелись. Даже до детей не дошло, чему я рад, признаюсь. На лице девушки появилась грустная улыбка: - Мне жаль вас, Борис... ничего вам не интересно. Даже такое счастье, как рождение детей, вас не радует. Не то что его...- она поспешно замолчала, поняв, что проговорилась. - Кого - его?- машинально переспросил я, уставившись на неё в упор, чувствуя, как вновь вдребезги разлетается маска каменного спокойствия, надетая давным-давно. Даже те чувства, которые я (от себя ведь не спрячешься) испытывал к Эвелин, смогли лишь оставить на ней глубокие царапины и отколоть несколько кусков. - А...- немного помявшись (видимо, раздумывая, стоит ли раскрываться полностью), но потом набравшись смелости, моя пациентка продолжила,- он тоже иногда заходит сюда. Тот молодой санитар,- мечтательно закрыв глаза, она добавила полушёпотом,- если бы я и хотела иметь от кого-нибудь детей, то от него... Я попятился к двери, как от прокажённой, нащупывая ручку: - Чудесно... будьте счастливы, вашу мать,- и ушёл, оставив её в недоумении. За что? ЗА ЧТО?! Для меня это было всё равно что удар в спину. Попадись мне в коридоре этот санитар, точно убил бы гада за всё хорошее. Как? Как жить дальше, когда девушка, ради которой я готов был измениться от и до, уже влюблена в другого? А этому другому нужно вообще непонятно что, мутный он... "К чёрту. ВСЁ к чёрту". Через неделю я уволился.***
Спустя год. Я стоял над свежей могилой и с наслаждением вдыхал сигаретный дым. Как я мог жить без этой отравляющей лёгкие радости целых шесть лет? Просто не представляю. А в этой могиле лежала девушка, которую я успел полюбить, но она выбрала другого. Да, Эвелин недавно умерла. Неожиданно и при весьма загадочных обстоятельствах. Физически, как показали обследования, она ведь была здорова. Но однажды утром её просто нашли мёртвой в собственной палате. Не было ни крови, ни следов борьбы, ничего. Казалось, она просто спит. Скорее всего, это был бы очередной висяк, если бы не очень странное обстоятельство, при одном упоминании о котором мои руки судорожно сжимались в кулаки. В ту же ночь, когда умерла Эвелин, из психушки смылся в неизвестном направлении тот самый санитар. Никаких других предположений, кроме того, что он по каким-то неизвестным причинам убил девушку и скрылся, не было. Официально его объявили в розыск, неофициально же давно плюнули на это дело. Слишком уж много загадок было там. Всё это я узнал от одного из знакомых, работающих в том дурдоме. Кажется, после этого я сорвался и снова взялся за сигареты. Хорошо, что не за алкоголь, хотя ещё неизвестно, что именно хуже. "Как нелепо...- почему я не забрал её тогда из психушки и тем самым не спас? Почему ничего не сказал Эвелин о своих чувствах? Ответ прост: я боялся, что она меня не примет или будет со мной только из жалости. Потому что сама-то она любила этого чёртова санитара...- как нелепо". Слабак. А теперь беловолосая принцесса лежит в сырой земле, аккурат под моими ногами. И ничего уже не исправить. Сам виноват. Я докурил сигарету, в последний раз выдохнул облако дыма и пошёл прочь с кладбища, по дороге выкинув в урну "бычок".***
А вскоре стерва-смерть настигла и меня. Рак лёгких, четвёртая стадия. Умереть от того, что уже однажды бросил. От мерзко-сладостной привычки, к которой снова пристрастился, лишь бы заглушить боль от утраты любимой девушки... как нелепо. Я даже не знаю, куда я попаду, ибо не сделал ничего плохого, так же, как и ничего хорошего. Да и вообще был атеистом, вечно переубеждающим психов, утверждающих, что они видели Бога или Дьявола и даже говорили с ними. Вот такая ерунда. Как же это всё-таки нелепо.