***
Высокий парень с длинными тёмными волосами был, пожалуй, единственным, кто остался здесь. Но не потому, что случайно оказался в здании, когда его запечатывали. Выглядел бы он вполне нормально, если бы не два огромных чёрных перепончатых крыла за плечами, похожих на крылья летучей мыши, и гибкий тонкий, опять же чёрный хвост. А глаза у парня были ярко-жёлтые, будто пронзающие насквозь при одном только взгляде. - А, здравствуй, старый друг,- он легко мог сказать это с едва заметной иронией, подойдя к уцелевшему каким-то чудом стеклянному шкафу с фотографиями и достав ту, на которой был запечатлён дородный рыжий мужчина с бакенбардами "а-ля Ноздрёв",- помнишь ещё те времена, когда ты играл здесь злодеев? Да не просто злодеев, а самых настоящих маньяков. И так каждый раз. А потом ты сошёл с ума и умер в психбольнице... жаль, ты ещё многих мог бы сыграть. Я бы с удовольствием помог тебе получить новые роли и мощный заряд эмоций от зрителей, что приходили сюда... ну а ты?- переводил он взгляд на фотографию молодой девушки.- Сыграла всего один раз и повесилась сразу после премьеры, потому что выставленные условия продолжения карьеры были для тебя неприемлемы. Гордая была, неприступная, я прекрасно помню... О, а вот твоё лицо я уже и почти позабыл! Рад снова встретить тебя... Крылатый мог часами говорить со старыми фото знаменитых и не очень актёров, посвятивших искусству свою жизнь. Многие даже умирали прямо на сцене... не без его помощи. Но для единственного обитателя заброшенного театра это всегда было лишь забавой, не более того. Уж больно он любил слушать крики "В больницу срочно!" и наблюдать за суетой людей, когда очередная его марионетка не выдерживала жестокой игры хозяина и ломалась. Некоторые умирали от изнурительной работы, которую он им щедро посылал, кто-то сходил с ума, третьи кончали жизнь самоубийством, а паре он и вовсе устроил сердечный приступ прямо во время выступления. Но все эти несчастные люди держались ради получения новой порции эмоционального взрыва от людей, приходивших посмотреть выступления и даже не подозревавших о том зле, что прочно обосновалось здесь. "Это всё игра, не больше. Люди любят загадочные смерти. И всё это - часть моего грандиозного спектакля, ведь чего только во имя искусства не сделаешь",- а скажи кто-нибудь, что уж больно извращённые у него понятия, парень только бы удивлённо поднял брови и посмеялся над наивностью этого человека.***
Так было раньше, пока он слишком не увлёкся своей игрой. Кто-то, заметив, что в других театрах такого положения вещей и в помине не было, забил тревогу, и власти города, подключив по сей день существовавшую Инквизицию, вскоре обнаружили его убежище. Сам виноват. Был неосторожен и потому не понял, когда нужно было уносить ноги, вот и попался. Убить или изгнать крылатого не смогли даже инквизиторы, он был для них слишком силён. А вот запечатать в старом здании наедине с фотографиями погибших от его рук людей и строго-настрого запретить кому-либо появляться здесь - вполне. Парень сложил снимки обратно в шкаф и направился в актовый зал, где когда-то кипела жизнь. Устанавливали декорации, обсуждали, какое освещение подобрать, репетировали изо дня в день, любо-дорого вспомнить. Несколько раз взмахнув крыльями, он взлетел, сделал пару кругов над зрительскими сидениями и затем сел на одну из балок, на которой раньше были установлены прожектора. Сейчас же там было темно, как в склепе, и почти так же пыльно. Недовольно сморщив нос, крылатый брезгливо отряхнул руки, вытащил из кармана джинсов резинку и завязал волосы в хвост: пыль он просто ненавидел. Как ещё одно доказательство полного запустения его обиталища, ставшего тюрьмой. "Но ждать осталось недолго. Уже прошло семьдесят пять лет, люди постепенно забывают о предупреждении и осмеливаются даже расписывать стены, а заклинания и руны слабеют с каждым днём. Инквизиция практически утратила своё влияние и осталась лишь на задворках: есть и есть, никому не мешает. А значит, скоро я снова буду свободен. И тогда после столь длительного антракта я возобновлю свой спектакль". И одни эти мысли грели чёрную душу незримого повелителя старого театра.