***
Блейн и сам не понимал, как так получилось. Почему на консультации сосредоточиться труднее обычного, а губы всё ещё помнят те восхитительные ощущения, будто они целовались только пару минут назад? Почему первой мыслью после того, как он обнаружил в квартале отсюда новый итальянский ресторанчик, было то, что они с Куртом должны прийти сюда вместе и попробовать их пасту? Это похоже на безумие. Ещё не было и дня за последнюю неделю, чтобы они не созвонились вечером и не отправили в течение дня хотя бы пару смс. Блейн пытается взять себя в руки и держится из последних сил, но часам к одиннадцати все равно срывается и звонит Курту. Или он звонит ему, после чего сердце Андерсона ещё долго не может успокоиться. Пускай, это безумие. Но оно такое приятное, что Блейн готов утонуть в нём с головой. Во вторник доктор Грофф снова собирает совещание и объявляет о том, что совершенно внезапно у доктора Ампера вылез аппендицит, поэтому освобождается свободное место в поездке на ежегодную конференцию Американской психиатрической ассоциации. Клиницисты отзываются на эту идею без особого энтузиазма, поэтому заведующий кажется очень удивленным, когда диагност его отделения после собрания подходит к нему. - Могу я присутствовать на конференции вместо доктора Ампера? Психиатры их клиники в этом году были только пассивными слушателями, но в ходе конференции планировалось несколько круглых столов, где будут обсуждаться не только медицинские проблемы, но и психологическое сопровождение больных шизофренией и даже социально-экономические аспекты течения болезни. Редко психиатры занимались подобными вопросами, всегда это было головной болью именно психологов. - В чем же твой мотив? – спросил Альфред, крутя в руках ручку паркер. - Уже почти год я подумываю писать диссертацию. Возможно, конференция поможет в этом. Это действительно было правдой. Буквально после нескольких месяцев работы в Далтоне Андерсон стал задумываться об аспирантуре. И это не только потому, что учеба давалась ему легко, и он любил свою профессию, хотел развиваться в ней и дальше. Это было возможностью изучить, создать что-то новое. И, возможно, это поможет психически больным, которых в их стране сотни тысяч. Но вся эта история с Джеремайей и последующая депрессия выбили из него весь дух, и Блейн уже позабыл о своей мечте. Но после того, как в Дейтоне у него всё устаканилось, он снова начинал думать об этом. Альфред поставил подпись под каким-то заявлением и ответил: - Если бы я знал, что это будет тебе интересно, предложил бы поехать сразу. Придется остаться в Чикаго на четыре с половиной дня, готов? - Да, я готов. Блейн узнал, что вместе с ним на конференцию полетят доктор Манделли и доктор Харпер. Не самая плохая компания, как оказалось. Билеты на его фамилию перепишут завтра, а отлет назначен на 8 утра в четверг. Андерсон понимал, какой он лицемер. Ему даже стало немного жутко от осознания, что он подписался на поездку только чтобы выиграть время разобраться в себе. Это было сделать достаточно проблематично, когда постоянно хотелось набрать Курта или сорваться в Лайму, чтобы снова с ним увидеться. Официальное мероприятие, другой город и любимое дело должны заставить его мозги работать. Ему нужно было понять, что именно он испытывает к Курту: временное помешательство или это что-то более серьёзное? Если это просто гормональная вспышка на фоне одиночества, то в Чикаго пропадет постоянное желание слышать голос Хаммела, и игривая улыбка перестанет всплывать перед глазами. А если нет, то он будет скучать, как сумасшедший. Курту тоже нужно время передохнуть. Возможно, он уже жалеет об их поцелуе. Точнее, поцелуях. Они оба просто неимоверно запутались. … 16:30 Привет! Ты ещё не превратился в снеговика? В Огайо снег! Я удивлен! 16:42 Привет, Блейн! Я снова на машине, поэтому нет. Хотя я люблю снег. 16:45 У меня не получается в четверг. Ты бы смог приехать завтра после занятий? 16:50 Да, могу. На работе всё нормально? 16:54 Да, объясню завтра при встрече. Не обедай, так как завтра у нас в планах кое-что ) 17:00 «У нас»? Ты уже решаешь за меня? 17:02 Курт, не будь занудой. 17:05 Говорит мне мой психолог. 17:07 Кууууурт. 17:10 Прости, сложный день. Но мы пойдем в то место, что бы это ни было. 17:15 Ты лучший! До завтра! 17:18 До завтра, Блейн. … Андерсон предупреждает Аннет, что ждет Курта, и тот появляется после трех. На Блейне костюм, который они купили вместе, и белая рубашка с галстуком-бабочкой. Он же на работе. Это дает ему силы пожать руку парня, вместо того, чтобы сгрести его в охапку. Курт одет в голубые джинсы и светлую кофту, отчего его кожа кажется светлой, будто фарфоровой. Блейн дает ему тест на профориентацию, в то время, как секретарь готовит им чай. Всё-таки Курт уже выпускник, и совсем скоро пора определяться с колледжем. Наверняка он захочет уехать в крупный город, вырвавшись из душного Огайо. И Блейн понимал его, как никто лучше. Совсем неудивительным оказывается то, что шатена тянет в сторону искусства, и у психолога была возможность увидеть это своими глазами. Образ уверенного раскрепощенного Курта легко всплывал перед глазами, но Блейн старательно гнал его прочь. Хаммел рассказывает, что они с Рейчел собираются поступать в Нью-Йорк. Там много учебных заведений, связанных с музыкой, хотя они оба грезят о НЙАДИ. Но Академия принимает только 20 студентов в год, и очень сложно поступить туда, поэтому Курт не уверен, что стоит складывать все яйца в одну корзину. При Нью-Йоркском университете есть отделение музыкального театра, и можно отправить документы туда. Вариантов много, стоит лишь попробовать. Со стороны это действительно похоже на беседу психолога с подростком, какие проводятся в школах в рамках профессиональной ориентации выпускников, разве что брюнет действительно хочет узнать о планах и желаниях Курта. Почему-то ему это очень нужно. Это бы походило на обычный сеанс с его клиентами, если бы что-то не переворачивалось внутри от ангельского голоса парня и не хотелось разглядывать каждую черточку его лица. Час проходит очень быстро, и, взглянув на часы, Андерсон проговорил: - Пообедаем? Курт казался смущенным, немного напуганным. Он снова походил на того осторожного подростка, который вошел в его кабинет полтора месяца назад: отводил взгляд, переминался на стуле. Несмотря на то, что между ними было уже кое-что, совершенно не вписывающееся в рамки отношений подростка и психолога, шатен не позволял себе лишнего. Он не позволял себе ничего. - Где? – спросил он, поднимая голубые глаза. - В соседнем квартале. Пойдем пешком, если ты не против. Кажется, на улице снег. Блейн заботливо поправляет шарф на шее парня, а в приемной бросает Аннет, что они уходят обедать. Он ведет Курта в тот самый итальянский ресторанчик, про который узнал на прошлой неделе. На улице действительно снег, и над их головами кружатся причудливые снежинки, оседая на лице, плечах, одежде. Одна снежинка оседает на губах шатена, и Андерсону очень хочется коснуться их, хотя бы на секунду. Кажется, сдерживающее влияние стен кабинета закончилось, и его понесло. В ресторанчике Блейн заказывает им пасту алла карбона́ра, и пока блюдо готовят, он начинает разговор: - Я попросил тебя приехать сегодня, потому что завтра утром улетаю на конференцию в Чикаго. Ему было немного неуютно за этим столиком, хотя в прошлый раз интерьер показался весьма привлекательным. Может, это как-то связано с тем, что голубые глаза с тревогой смотрели на него? - Здорово! Надолго? – бодро начал Курт, но к концу предложения его голос чуть надломился. - До понедельника. Принимаю заказы на то, что тебе привезти! - Привези себя. Под ребрами Блейна будто защемило, и он начал бояться, что эта идея с поездкой окажется совершенно дурацкой. - Там проходят постановки, аналогичные бродвейским, постараюсь побывать хоть на одной, - говорит брюнет, лишь бы отвлечься. - Думаю, Чикаго не даст тебе скучать. Это бы выглядело дружеским напутствием, если бы не угрюмый голос Курта, который словно дает ему затрещину. Он явно не думал о таком, когда планировал всё это. Карбонара получается очень вкусной, и брюнет с удовольствием опустошает тарелку, пока Хаммел осторожно наматывает макаронины на вилку. Он делает это элегантно и аккуратно, Блейн даже почувствовал себя дикарем на его фоне. Психологу снова приходится объяснять парню про отсутствие налички и то, что он и платит, раз пригласил. Курт выглядит более апатичным, чем обычно, и Блейна это пугает до жути. - Пока. Удачной поездки! – вымученно улыбается парень, подходя к Кадиллаку на парковке, и это становится для Блейна последней каплей. Он плюет на обещание подумать и разобраться в самом себе, прежде чем лезть к подростку со своими непонятными чувствами, и просто сгребает его в объятиях. Он и так терпел слишком долго. Так приятно прижать его за плечи к себе, уткнувшись носом в каштановые волосы, на которых оседали игривые снежинки. Курт примерно его роста, хоть и младше, и обнимать его так восхитительно, что брюнет называет идиотом сам себя, что не сделал этого раньше. - Я буду скучать, Курт, - негромко говорит Блейн, и он совершенно точно уверен, что это самая искренняя вещь, что он сказал за сегодняшний день. Руки шатена обнимают его за поясницу, и он отвечает, уткнувшись носом в его шею: - И я, очень. … В четверг Блейн встал в пять утра, чтобы сходить в душ и вовремя приехать в аэропорт на такси. Из самолета он, как и обещал, отправил Курту сообщение. Вчера вечером он всё-таки сорвался и позвонил ему. Эмоции распирали изнутри и он долго и бессвязно болтал про то, куда они поедут на следующей неделе, когда он вернется, и что во вторник заедет за Куртом в школу, и они поедут попить кофе. Шатен тихонько хихикает, и Андерсон уверен, что это лучший звук на свете. Он обещает писать и звонить каждый день, пока Курт не напоминает, что уже почти полночь и Блейну через пять часов вставать. Скоро взлетаем. Лететь всего час, напишу, как приземлимся. Хорошего дня в школе! Уже скучаю.***
Курт не знает, чем занять себя, ведь, как оказалось, с отъездом Блейна у него стало до неприличия много свободного времени. Он занимается уроками, читает, болтает с подругами по телефону и смотрит неделю моды. От скуки он даже стал писать в той тетради, которую дал ему Блейн на одном из занятий. Всё напоминает о нем: Рейчел, которая зовет их в гости на выходные; телефон, и Курт вздрагивает при каждом сигнале об смс, думая, что это от него; даже эта тетрадь… Сначала он думал, что Андерсон обещал звонить ему и писать каждый день только для того, чтобы успокоить. Но уже в первый день он получает несколько сообщений. 10:43 Я живу в одном номере с клиническим психологом из Вашингтона. Он даже в комнате носит пиджак, а в его кейсе, кажется, что-то мяукает. Как думаешь, будет наглостью предложить ему свою консультацию? 14:50 Кофе-брейк. Я скорее оближу перила в своем офисе, чем попробую эти странные канапе. Скучаю. 18:24 Скоро ужин. Надеюсь, в отеле готовят сносно. На крайний случай видел старбакс неподалеку. Скучаю. 21:19 Ты не занят? Хочу позвонить. Блейн рассказывает о том, какой в Чикаго жуткий воздух и безумный поток машин в любое время суток, а Курт только слушает. Ему так легко и хорошо от этого бархатного голоса, что хочется развалиться поперек кровати и радостно болтать ногами, что он и делает. Прощаясь, Блейн говорит, что уже соскучился, и Курт отвечает тем же. Но эта радость – только взлет перед стремительным падением. Когда разговор прекращается, он чувствует себя несчастным, брошенным и полностью опустошенным. … Курт спит плохо, поэтому зевает весь первый урок. На перемене чуть не засыпает прямо на ходу и врезается в Азимио в коридоре. Футболист кричит ему «Смотри, куда прешь, принцесса!» и сильно толкает в шкафчик. Ниже лопатки ощутимо покалывает, но ему плевать. Нужно просто пережить этот день. 12:40 Я присмотрел для тебя кое-что. Надеюсь, тебе понравится! 15:15 Встретил в кафетерии профессора со своего факультета. Он меня узнал. Проболтали минут двадцать ) Эти сообщения для Курта, как наркотик. Сначала хорошо, а потом становится так холодно и одиноко, что лучше бы их не было совсем. Хотя тогда он сойдет с ума. 19:04 На ужин была паста. Та, что мы пробовали в среду, вкуснее. Скучаю. 22:10 Не спишь ещё? Могу позвонить? Последнее сообщение приходит, когда они с Финном играют в приставку. Со скуки он даже подсел на X-box. Безнадега. Набирая на ходу ответ, Курт бросает джойстик и срывается к себе в комнату. Ничего не должно мешать их разговору. Блейн рассказывает, какие доклады зачитывались сегодня и на какую тематику, а Хаммел жадно слушает, внимая каждое слово. Андерсон может открыть телефонный справочник и начать читать в алфавитном порядке, ему всё равно. Главное – слышать голос Блейна. - Я скучаю. - И я. Курт не может заснуть до самого утра, ворочаясь на хлопковых простынях. Он пытается читать, но быстро надоедает. Он берет тетрадь и пишет в ней, оставляя на страницах бессмысленные зарисовки и обрывки непонятных фраз. … Благо в субботу не нужно в школу, и шатен валяется в кровати до 11ти часов. Мерседес зовёт его прогуляться, но он не в духе. Берт спрашивает, не приболел ли он, на что Курт отвечает слишком резко. Нет, все в порядке, он не раздражен. Синяки под глазами замечает и Кэрол, поэтому он просто запирается в комнате, пересматривая любимые мюзиклы до глубокого вечера. 9:22 Мне лень укладывать волосы. Можно я пойду так? 12:42 Сейчас будет круглый стол по психологическим аспектам шизофрении. В предвкушении. 16:54 Есть немного времени на шоппинг. Больше ничего не расскажу – сюрприз! 20:10 Кажется, мексиканская кухня на ужин – плохая идея. От моего дыхания можно прикуривать. 22:01 Я позвоню? Курт знает, как будет плохо после того, как разговор прекратится, но голос Блейна нужен ему, как воздух. Это как иглы, пропитанные обезболивающим. Пока они в тебе – не чувствуешь, но как только покинут тело – то боль пронзит каждую клетку. Но он не жалуется. Курт отвечает, что тоже очень соскучился, и едва звонок прекратился, он осознал, что сегодня опять не сможет уснуть. … Воскресенье проходило словно в тумане, то ли из-за недосыпа третий день подряд, то ли из-за того, что нормально он ел, кажется, позавчера за ужином. Остался один день. Завтра Блейн вернется и… и что? Было совершенно непонятным, что будет дальше. Только Хаммел чувствовал, что окончательно свихнется, если не увидит Блейна совсем скоро. 10:30 Еду на небольшую экскурсию. Не теряй. 13:50 Скоро закрытие. Знаешь, было не так скучно, как предполагалось. 16:50 Курт, я позвоню через десять минут. Сердце шатена будто переворачивается внутри, и он не уверен, что сможет выдавить из себя хоть что-то, кроме «Я скучаю».***
Блейн не пожалел, что решил отправиться на конференцию. Тут зачитывались интересные доклады, и, как специалист, он почерпнул для себя немало полезного, не говоря уж о новых контактах с психологами и клиницистами других штатов. Всё было бы чудесно, если бы не одно «но», которое так прочно привязало его к мобильному телефону, что он думал, что аппарат срастется с рукой. Каждый день он думал о Курте. Сначала Блейн надеялся, что суматоха мегаполиса отвлечет его внимание. Да ничего подобного. Проходя мимо ярких витрин, Андерсон думал о том, что привезти парню в подарок, и остановился на стильных кожаных перчатках и шарфике из бутика Валентино. Пообедав в рыбном ресторане, он автоматически захотел привести сюда Курта, чтобы попробовать вместе этих восхитительных креветок в кисло-сладком соусе. И едва ли это было нормальным. То, что всё плохо, Блейн замечает ещё в пятницу. Голос Хаммела тихий, будто неживой, и брюнет весь оставшийся вечер не может найти себе места. В субботу всё оказывается уже хуже. Блейн пытается рассмешить парня, рассказывая о том, как он опрокинул на рубашку стакан томатного сока, и всё с ужасом смотрели на него, думая, что это кровь. Голос Курта слабый и вымученный, и Андерсон успокаивает себя лишь тем, что остался всего день. В воскресенье он решает, что всё, хватит. Хаммел ни разу не пожаловался, но Блейн нутром чует, что ему плохо. Очень плохо. Он говорит доктору Амперу, что не останется на банкет из-за дел дома. В отеле он достает планшет и смотрит ближайшие рейсы в Огайо. Последний самолет в Дейтон уже улетел, зато есть рейс в Колумбус на 20:20. Плевать, возьмет такси. Оплатив билет картой, Блейн принялся упаковывать вещи.***
Была полночь, но Курт ещё не спал. Последние дни он ложился очень поздно, поэтому полночь была для него практически вечером. Он листал книгу, когда мобильный, который он теперь всегда держал рядом, завибрировал. Он чуть не подпрыгнул. Блейн ещё никогда не писал ему так поздно. Выйди на крыльцо. Только тепло оденься. Хаммел не понял, что это за шутка такая, и набрал ответ. Зачем? Там холодно и, кажется, снег. Ответ пришел меньше, чем через минуту. Так и знал, что ты не спишь. Поверь, я знаю как сейчас у вас на крыльце. Я вижу это. Курт резко вскакивает, будто на него вылили ведро ледяной воды. Неужели он тут? Или это сон? А, может, галлюцинация? Шатен быстро натягивает свой аварийный наряд, состоящий из простой пары джинсов и вязаного свитера, а также теплых носков. В доме уже тихо, все спят, он на цыпочках прокрадывается на первый этаж и выглядывает в окно кухни. Ему не показалось. У дома действительно припаркован черный форд. Тяжело дыша и действуя на автомате, Курт надевает пальто, быстро застегивая только верхние пуговицы, небрежно набрасывает шарф и сует ноги в первые же попавшиеся ботинки. Судя по размеру – Финна. А спустя секунду уже вылетает на крыльцо. Блейн вылезает из машины со стороны пассажира и направляется к нему с широкой улыбкой. Его волосы уложены в художественном беспорядке, как и волосы Курта, но он не перестает от этого быть менее прекрасным. Хаммел сам не понимает, как не запнулся в больших для него ботинках брата, пока совершал свой марш-бросок, который закончился в объятиях Андерсона. Блейн кружит его, как маленького, пока Курт не переставая смеется, первый раз за эти дни. Что-то теплое течет из его глаз, но он не обращает внимания. Блейн вернулся! Шатен оставляет нетерпеливые поцелуи на чуть колючих щеках, пока Андерсон нежно гладит его по спине и, с трепетом всматриваясь в глаза, произносит: - Всё хорошо, милый. Всё хорошо. Оставив с десяток поцелуев на щеках и подбородке, Хаммел снова смеется, выговаривая очевидное: - Ты вернулся. - Пойдем в машину. Не хочу, чтобы ты замерз. Брюнет садится на водительское кресло, а Курт проскальзывает сбоку на пассажирское, глядя широко распахнутыми глазами, будто не веря сам себе. - Иди сюда. Я соскучился! – капризно заявляет Блейн, пододвигаясь ближе и перекидывая ноги парня через свои бедра. А через минуту Курт обнаруживает себя сидящим на коленях Андерсона. - Тебя отпустили раньше? – спрашивает он, когда чувствует, что может нормально дышать. - Ну, не совсем. Я сбежал. Но только в самом конце, - отвечает Блейн, обвивая парня руками за талию. Шатен счастливо улыбается и немного ёрзает на его коленях. - Мне, наверное, стоит тебя поругать, но не буду, - довольно заявляет он, разматывая шарф с шеи. В машине было достаточно тепло. - Ты знаешь, что это откровенная провокация? Курт не совсем понимает, о чем он, но брюнет сам разматывает до конца его шарф, а затем припадает губами к бледной шее. Сначала поцелуи кажутся прохладными, но потом губы Блейна становятся теплыми и оставляют восхитительные касания на нежной коже. Курт чувствует, будто его разобрали на молекулы и собрали заново. Он хотел сказать Блейну, как сильно ему не хватало его все эти дни, но в голову упорно ничего не приходило, поэтому он просто прижался к его груди так крепко, как только мог. - Я скучал по тебе. Блейн отрывает губы от такой привлекательной шеи и с нежностью всматривается в голубые глаза. Сейчас Курт для него сосредоточение всего самого прекрасного, дорогого и притягивающего, сильнее любого магнита. Брюнет, чуть облизав губы, ответил: - И я, Курт, так сильно. Одна рука с талии переместилась на лицо парня, и они, наконец, поцеловались. Этот поцелуй был острым, нуждающимся. Таким, как глоток кислорода. Их губы ласкали, продолжали изучать друг друга, так, будто это единственное, что им нужно в жизни. Курт оставил одну руку на плече, а другой гладил по темным волосам, которые всё ещё были немного уложены гелем. От Блейна пахло всё так же невыносимо притягательно, будто и не было этих четырех дней разлуки. Они целовались долго, страстно, пока воздух в легких не иссяк, и брюнет заговорил первым: - Тебе нужно спать. Завтра в школу. Курта эта идея нисколько не привлекала, он упрямо заявил: - Не хочу спать. Хочу, чтобы ты ещё раз меня поцеловал. Шатен сам не верит, что это сработает, но, о чудо, Блейн целует его снова. Нежно, играючи. Будто Курт – его. И от этого так хорошо, что Курт хочет сейчас быть только его. - Нам ведь не нужны проблемы с твоими родителями, верно? А завтрашний, точнее, сегодняшний кофе ещё в силе. Во сколько ты заканчиваешь? Хаммел быстро передумывает обижаться, ведь в словах брюнета есть рациональное зерно. Он возвращается на сидение, завязывая обратно шарф. - В два. На парковке? - На парковке. Можешь не брать машину, обязуюсь возить тебя везде. Курт улыбается и оставляет на губах Блейна легкий, но такой чувственный поцелуй, что кончики пальцев подрагивают. - Спокойной ночи, Блейн. - Спокойной ночи. Шатен возвращается домой с красными щеками и растрепавшимися волосами, но едва ли это могло испортить его настроения. Даже закрытие всех модных бутиков Огайо не испортило бы его.***
По пустынным дорогам ехать домой минут сорок, но всё это время Блейн не может перестать улыбаться. Может, это не одобряется обществом и нарушает любую этику, но ему нравился Курт. Он был без ума от этого семнадцатилетнего мальчишки с голубыми глазами и ясной улыбкой, сверкающей ярче тысячи звезд. Андерсон не знал, приведет ли это к чему-то хорошему или потопит его с головой, но одно он знал точно: то, что он приехал среди ночи, чтобы увидеть Курта – самая правильная вещь на свете. Блейн постукивал костяшками пальцев по рулю, отбивая незнакомый мотив, а в его голове проносились строчки стихотворения, которое он читал, когда играл в студенческом театре: Я чувствую, что так любить нельзя, Как я люблю, что так любить безумно, И страшно мне, как будто смерть, грозя, Над нами веет близко и бесшумно... Но я еще сильней тебя люблю, И бесконечно я тебя жалею,- До ужаса сливаю жизнь мою, Сливаю душу я с душой твоею. И без тебя я не умею жить. Мы отдали друг другу слишком много, И я прошу, как милости, у Бога, Чтоб научил Он сердце не любить. Но как порой любовь ни проклинаю - И жизнь, и смерть с тобой я разделю, Не знаешь ты, как я тебя люблю, Быть может, я и сам еще не знаю.* *Дмитрий Мережковский «Признание».