***
Блейн сидел в дешевом баре и заказал ещё одну бутылку виски. Коричнево-янтарный напиток приятно разливался по округлому бокалу, и он просто опустошил его в два глотка. Блейн не хотел веселиться или проводить время в компании. Он просто хотел напиться. - Так и будешь страдать или, может, потрясешь задницей? - крикнул ему с танцпола Себастиан, освещаемый ярким диско-шаром. Рядом с ним танцевал Хантер, хитро улыбающийся и лапающий его задницу, но Блейну было все равно. Он просто подливал себе виски. Сегодня днем он был в школе Маккинли и ждал на парковке больше часа, пока там появился Курт. Когда их глаза встретились, Блейн увидел там ужас и печаль, и Хаммел зашагал к своей машине так быстро, словно хотел сбежать. А может так и было на самом деле. Блейн пытался достучаться до него, отказывался уходить с дороги, даже если грозный голос Финна убеждал его уйти. Ситуация накалялась до предела, и Андерсон был намерен стоять до последнего, чтобы поговорить с Куртом, но все вышло по-другому. Так, что ему захотелось провалиться к самому ядру Земли. - Можешь дальше целоваться с Себастианом. Только тебе нужно было предупредить меня, что я вступаю в полигамные отношения. Холодные слова Хаммела прокручивались в голове Блейна, и, казалось, мысли разорвут его голову на части. Но он не мог оставить этого просто так. - Это случайность, Курт. Он попросил помочь, и я... Это было ошибкой! Его горло раздирало так же, как и сердце, а безжизненные голубые глаза выглядели в высшей степени печальными. Курт не был похож на самого себя. Словно из него ушла вся жизнь. Окно со стороны водительского кресла открылось ещё шире, и Хаммел, сглотнув, четко выговорил: - Ошибкой было то, что я позволил тебе растоптать своё сердце. Я ведь тебе поверил... Блейн не мог оторвать своего взгляда, его тело окаменело, а конечности потяжелели. Речь Хаммела оборвалась, словно он хотел сказать что-то ещё, но не стал. Или не смог. Боковое окно закрылось, и водитель резко нажал на газ, стремительно срываясь с места. Блейн пришел в себя только через несколько минут. А вечером почувствовал острую необходимость напиться. У Себастиана дела на любовном фронте складывались куда лучше, и та уловка с Хантером сработала, но Андерсон не хотел говорить на эту тему. Он вообще не хотел разговаривать. Он пытался выйти на Курта через Финна и Рейчел, но те, как один, были единодушны в своем мнении — Курт не хотел его видеть, и Блейну следует держаться от него подальше. Но финальным аккордом стала эта посылка. Эти вещи. Костюмы, брюки, кардиганы, рубашки... Одежда, которая так великолепно сидела на Курте, и только на нем. И вещи Блейна, которые Курт хранил в своей комнате. Он вернул их обратно. Это стало последней каплей, которая заполнила до краев его океан безнадеги. Ещё никогда Блейну не было так плохо. Ещё никогда он не засыпал под утро, уткнувшись носом в бежевый костюм от Hugo Boss, который ещё хранил запах Курта, и не увлажнял его своими слезами.***
В Хоровой стоял дикий гул, и велика была вероятность, что школьники нанесут друг другу увечья. Напряжение всё нарастало, и у всех была одна тема для беспокойства в этот момент: Национальные. Последняя ступень. То, к чему они так стремились и чего так желали. Мечта, почти ставшая реальностью. Теперь оставалось ещё выиграть. - Тишина, пожалуйста, тише! - громко заговорил мистер Шу, пытаясь унять разом все перепалки. - У нас Национальные. И каждый имеет право высказаться по этому поводу. Казалось, что всем окончательно снесло крышу, и даже Курт на время выбрался из своего кокона хандры, потому что Сантана критиковала его выбор песни, говоря о том, что существуют другие исполнители, кроме Гаги. - Дайте мне сказать! - резко встала со стула Рейчел, подходя к мистеру Шу. - Это национальный уровень. И мы должны показать свои сильнейшие номера. Это, безусловно, Бродвей и... - Еврейка, ты знаешь ещё что-нибудь, кроме Бродвея? - критично вставила Сантана, ловя на себе пристальный взгляд Пака. - Что? Это не оскорбление! Снова поднялся гул, пока Рейчел садилась на место, и слово взял Финн: - У нас хорошо получаются зажигательные, рОковые номера. Это может стать нашей фишкой. Пак и Майк одобрительно закивали ему, начиная перешептываться и ловя на себе несколько внимательных взглядов. - Наш лучший номер был на хит Леди Гаги, и глупо закапывать это золотое дно, - выразила свое мнение Мерседес, сидящая рядом с Куртом, и её поддержала Тина, взяв за руку. - Гагу в этом году будут петь все, кому не лень! - воскликнула Куинн, скрестив руки на груди. Уилл был готов поклясться, что его голова сейчас взорвется. Голоса подростков звучали все громче, и каждый хотел чего-то своего, совершенно игнорируя других. Хористы не слышали друг друга, поэтому создавалось впечатление, что их тут не десяток человек, а по меньшей мере сотня. - Прекратите, хватит! - схватился за голову руководитель хора, щуря глаза. - Если вы не перестанете ругаться, мы будем петь на Национальных две песни Journey. На миг в комнате повисла тишина, какой не было уже давно, и Курт посчитал это удачным моментом. Он не хотел вступать в перепалки, но тема финала заботила его не меньше остальных, а, может, даже и больше. От этого могла зависеть вся его будущая жизнь. - Я думаю, что нам нужно соединить две наши самые сильные стороны, - уверенно начал он, не давая голосу дрогнуть. - У нас классно получаются классические песни, пусть не Бродвея, но, к примеру, Селин Дион. Плюс к этому, у нас сильные зажигательные номера современной музыки, и, соединив это в одном выступлении, мы сможем поразить всех. На время его речи в Хоровой было тихо, словно кто-то озвучил действительно что-то стоящее. Даже Рейчел закивала головой, а мистер Шу широко улыбнулся. - Спасибо, Курт. Это финал, и мы должны забыть об индивидуальности ради общей победы. Едва ли первую песню кто-то начнет лучше Рейчел, и, прежде чем вы станете возражать, забудьте о своем эгоизме и просто подумайте о результате. Даже если кто-то и хотел запротестовать, но никто не сказал этого вслух. Победа была важнее личных амбиций. - Это будет для меня честью, - с крайне серьёзным лицом ответила Рейчел. - Вторая песня станет нашим козырем, и мы добьем тех, кого не сразило первой песней. Лица присутствующих стали озаряться улыбками, и со временем хористы смогли прийти к единому мнению. Это были их Национальные, их песни, их шанс. Шанс, ради которого они пойдут на многое. Практически на все. Курт, подобрав сумку, уже практически вышел из Хоровой, когда услышал вслед голос Рейчел: - Во второй песне тебе не отвертеться от соло, Хаммел. Твоя звезда будет сиять ярче Солнца. Обернувшись, он смущенно улыбнулся подруге и продолжил свой путь. Нельзя было не признать, что его настроение подскочило на несколько пунктов вверх. ... - Ты можешь задержаться на минуту? - негромко сказала Рейчел, сбоку подходя к Финну, который уже закончил собирать вещи. Они остались в Хоровой вдвоем, вероятно потому, что оба не торопились, или же оба желали этого. Они хотели хоть немного побыть вместе. - Могу чем-то помочь? - звучал в ответ Финн, немного официально, но с показательной учтивостью. Его глаза сияли неуловим блеском, и Рейчел стало слегка неуютно. Она подошла ближе и положила руку на его плечо. - Я тут подумала, у нас Национальные, выпуск, поступления в колледж... - плечо Финна едва заметно пошевелилось. - Не время для наших разногласий. Хотя бы из-за Курта. Мы должны поддержать его, а не грузить ещё больше своими проблемами. Финн резко обернулся и столкнулся с глазами Рейчел, что пристально смотрели на него. В них застыло что-то удивительное, непередаваемое, отчего кругом шла голова. - А как же Нью-Йорк? - он даже задержал дыхание, опасаясь, что ему послышалось или все обернется не тем, чем кажется. На мгновение их зрительный контакт прервался, но восстановился через секунду, отчего казалось, что Берри принимала какое-то решение. - Давай просто жить сегодняшним днем. И нам всё ещё нужно поддержать Курта, - спокойно выговорила она, чувствуя на своих пальцах пальцы Финна. Парень выглядел серьёзным, но робкая улыбка озарила его лицо, когда он мягко обнял Рейчел. - Ты права. Давай будем просто жить. И обоим казалось, что в этой ситуации это было единственно верным решением.***
Курт лежал на кровати, и рядом с ним лежали два запечатанных конверта, документы для которых он готовил уже второй месяц. Наконец это должно было случиться. Поступление в колледж. Он остановил свой выбор на Нью-йоркском университете, но решил и попытать счастья в НЙАДИ, хоть на многое и не надеялся. Рейчел узнавала информацию, мечтая об академии, и когда она назвала сумму, которую требуют за год обучения, Курт понял, что ему придется устроиться на работу или продавать органы, если его всё же возьмут. У Рейчел таких проблем не возникало, потому что отцы были готовы отплатить её обучение, но Хаммел прекрасно знал, что его отец не обладал такими деньгами. Поэтому ему придется выкручиваться самому. Вероятно, Блейн бы помог ему и приложил все усилия, чтобы Курт не чувствовал никаких неудобств. Только одна поправочка: Блейн изменил ему и больше не хочет иметь с ним никаких дел. Даже сейчас, когда прошло больше месяца, было больно это осознавать. Курт старался затеряться в делах по дому, Национальных, поступлению в колледж, чтобы его голову не заполняли ненужные мысли. Но временами он проигрывал это битву, и в памяти так четко всплывали теплые карие глаза и сияющая улыбка, что все внутри сжималось. Он так и не смог забыть его. Но Курт будет стараться до тех пор, пока у него не получится.***
Полтора месяца. Прошло полтора месяца, прежде чем Блейн снова почувствовал себя человеком, а не равнодушной машиной, работающей по принципу работа-дом-алкоголь-сон-работа. В его жизни произошли изменения, потому что психолог не мог найти в себе сил существовать так же, как и до этого. Он перестал платить на аренду консультации, и когда месяц закончился, его консультативный кабинет автоматически закрылся. Аннетт с укоризной смотрела на него, предлагая любую помощь, совершенно любую, но Блейн был непреклонен. Он не мог помогать людям, когда его собственная жизнь больше напоминала фильм ужасов. Они разъехались с Себастианом, которого Блейн не мог видеть из-за какой-то внутренней обиды и того, что тот практически поселился у Хантера. Было похоже, что у тех двоих все серьёзно, но Блейн не был внимательным собеседником, когда Смайт звонил ему и рассказывал о своей личной жизни. В один из дней Блейн просто снял первую попавшуюся на глаза квартиру и перевез вещи, мечтая, наконец, остаться одному. Одному со своими воспоминаниями. Он так и не распаковал до конца коробку с вещами Курта, та стояла возле его кровати и была первым, что бросалось ему в глаза, когда он входил в спальню. Товарищи на работе были обеспокоены его состоянием и даже предложили свидание с врачом из клиники неврозов, но Андерсон отказался. Он работал, работал, как заведенный, а после - возвращался домой к своим книгам и ноутбуку, за которым работал. Купер звонил ему несколько раз и шутил, что банковский счет Блейна стал больше, чем у него, потому что младший Андерсон работал чертовски много и мало тратил. Не на кого. Сваливаясь от усталости на кровать, Блейн доставал голубоватого цвета тетрадь с бабочкой и большим цветком, которая уже была затерта от того, как часто он открывал её. Тетрадь хранила мысли Курта, его причудливый и аккуратный почерк, и это было всем, что осталось у Блейна. В этом была душа Курта, его стихи, песни, и только это напоминало о том, что Курт Хаммел был в его жизни. Что этот человек его любил. А он предал его доверие. … Красная земля, что под ногами лежит, Трескается на осколки и от холода дрожит. Я смотрю назад, что в мире этом было, Слежу вокруг за всем, увы, уныло. Тоннель из звёзд и неба внутри спокойствий ложных, И этого тоннеля вечный я заложник. Возвращаюсь назад, в то место, где небо перевернулось. То, что было, здесь, ничего не вернулось. Один шаг ближе – огонь бродит по земле, Опять исчезнет в полночь, поддавшись этой тьме. Остановилось время, и лишь в тёмной глуши За стеной из камня звуки музыки слышны. Открыта пропасть, оттуда льётся свет, Всё равно, ведь там спасения тоже нет. Сотрясутся горы. Что же станет в конце? Погаснет солнце… и слёзы на моём лице … Курт писал стихи. Блейн даже не знал об этом. Внутри него было много боли, которую он отдавал стихам, и никому не было об этом известно. Никто не знал об этой тьме. … Бьется сердце на осколки, Ведь оно понять не может, почему без толку здесь бороться. Никто, я знаю, не поможет. Опять плохие мысли гложут. Гуляет ветер в тиши По руинам моей души. … Боль, что сидела в подростке даже не днями — месяцами, хранилась здесь, и Блейн хотел узнать её. Хотел пропитаться ей до дна. … Смотрю я на тебя и начинаю думать, Красивей глаз твоих просто не придумать, Твои волосы, лицо, навеки в памяти моей, Каждый миг ловлю кусочки улыбки твоей. Как бабочка на огонь, лечу и понимаю, Увидеть лишь тебя хочу, а теперь сгораю… Пламя глаз твоих меня зимой согревает, Один лишь взгляд – сердце радости другой не знает, Эта боль, как и ты, в сердце моём, Божественное что-то в образе твоём. Ты плачешь? Нет, это капли дождя. Улыбнёшься, как всегда, И тут заплачу я. … Была четкая разница между стихами во времени, и Блейн мог это видеть. Грусть сменялась надеждой, а боль — чувствами. Чувствами к кому-то, для кого Курт писал эти стихи. Кто смог что-то в нем изменить. … Сегодня в мире человека Меня счастливей не найдешь, И всё это от того, что Рядом ты со мной идешь. На свете лучше человека Не будет, не было и нет, И на вопрос тебя устроил Мой положительный ответ За тебя полмира я отдам, За тебя всё небо пополам, За тебя врага я сокрушу, Ничего взамен не попрошу. За тебя я горы все сверну, За тебя я море перейду. Только попроси, Самого затем спаси. … Стихи Курта менялись на глазах, и Блейн не мог оторваться, жадно глотая строчки. Так же, как и раскрывался перед ним со временем Хаммел, так и оживали его стихи, и Блейну так хотелось верить, что это произошло благодаря их совместной работе. Но это было сейчас неважно. Потому что свет, который истончал Курт для Блейна, потух. … По каплям, как дождь, льётся слеза, Закроется ночь, как утром гроза, Мы выйдем на небо там, где есть свет, В себя поглощая этот рассвет. По каплям бежит и льётся туман, Таит он в себе скрытый обман, Только не бойся, я ведь с тобой, Мы вместе сильны, как утром прибой. По каплям уходит прочь от нас грусть, Исчезнет она в ночи, ну и пусть, Сожмёшь мои крылья в сильной руке, А голос так твой подобен реке… По каплям уходим вместе туда, Где не бывал никто никогда, Звёзды нам светят грустно в ответ, Будто последним будет рассвет. По каплям нас ветер в пропасть несёт, Может любовь моя нас спасёт. Распахнуты двери, и только мы Мир защитим от тлеющей тьмы. По каплям ты спишь, и руку твою Я тихо сожму, а боль разобью. Спи и не бойся, я ведь с тобой, Мы вместе сильны, как утром прибой. … И когда Блейн закончил читать все, что было в той тетради, его тело дрожало. Почти под каждым из последних стихов Курта стояло имя Блейна или его инициалы. Практически невозможно было поверить, что это действительно правда. Что все эти стихи — о нем. Блейн думал, что будет для Курта мессией. На самом же деле Курт сам стал его спасением. Он думал. Много. Всю ночь, теребя пальцами сухие листы тетради. Но к глубокой ночи перестал себя жалеть, уповать на судьбу или бояться обстоятельств. Блейн расставил свои приоритеты. Он решил, что добьется своего. Мыслимыми и немыслимыми способами. И ради этого был готов постараться.***
- Я люблю тебя, громила Финн! Я люблю тебя, Фарфоровый! Я люблю даже тебя, мини-Стрейзанд! Но больше всех... где Бриттани? Курт, Финн и Рейчел сидели в гостиной Хаммелов и смотрели на ноутбуке видео, которое сняли в отеле. На экране Сантана выглядела довольно пьяной и признавалась в любви всем, кто только попадался ей на глаза. На заднем фоне Майк и Бриттани танцевали вальс, а Куинн и Тина прыгали на кровати. Это был вечер буйства и радости. Это был вечер их победы. Прошла почти неделя после их возвращения домой из Нью-Йорка и момента, когда они внесли в Хоровую свою награду — высоченный кубок с позолотой, который доходил Курту до пояса. Новые Направления — национальные чемпионы. С ума сойти. Мыслями они все возвращались к тому моменту на сцене, когда они стояли в винтажных классических костюмах и пели свою победную песню. Рейчел первой песней дала им хорошую фору, и концовкой Новые Направления не оставили конкурентам и шанса. Курт безумно волновался за свое соло, но всё прошло гладко. Он стоял в классическом черном костюме с яркой красной бабочкой и чувствовал себя на нужном месте. Это был момент его славы и величия, когда он полностью реализовался как исполнитель. И это было магией. - О, найди ещё видео, где мы гуляем на Таймс-сквер, ну, пожалуйста! - взмолилась Рейчел, толкая Курта, который держал на ногах ноутбук. Парень закатил глаза, водя пальцами по мышке. - Мы смотрели его двести раз. - Пожалуйста! - не унималась подруга. Курт наверняка бы сдался, но его внимание привлекла Кэрол, вошедшая в комнату, на плечах которой ещё был легкий пиджак. - Курт, для тебя тут письмо, - Хаммел махнул рукой, чтобы мачеха бросила письмо в его комнату, но Кэрол не двинулась с места. - Ты должен это увидеть. И что-то в глазах женщины подсказывало Курту, что это стоит его внимания. Он вылез с дивана, передавая ноутбук Рейчел, которая тут же начала в нем копаться, и взял в руки конверт. Отправитель: Нью-йоркская академия драматических искусств. Адресат: Курт Элизабет Хаммел. Сердце парня сделало сальто, потому что этого не могло быть. Он отправил документы в НИЙАДИ, но ещё не проходил никаких прослушиваний, да и Рейчел, которая подавала документы вместе с ним, не получала ещё ничего. И это было более чем странным. Распаковав конверт дрожащими руками, Курт извлек плотный лист бумаги с текстом, выполненным изящным шрифтом и содержащим фирменную печать академии. Уважаемый мистер Хаммел! Доводим до вашего сведения, что согласно договору С-477 Ваше выступление в составе хора Новые Направления на Национальном соревновании хоров зачтено в качестве пробного испытания, и Вы зачислены на первый курс академии согласно общему набору. Всю информацию о плане обучения, оплате и расписанию занятий Вы также сможете найти в этом конверте или уточнить дополнительно, явившись в наш офис. С уважением Кармен Тибидо. Сердце Курта пропустило удар, и парень едва ли мог реально понять произошедшее. Ему однозначно требовалось больше времени на осознание, но тишину его размышлений нарушила Рейчел, ворвавшаяся в его комнату. - Все в порядке, Курт? Что за письмо? Он так и стоял посреди комнаты с листами в руках и с широко распахнутыми глазами. Казалось, он и сам не верил в то, что говорил: - НЙАДИ. Меня взяли. … Полное принятие этой новости пришло к Курту только за ужином, когда он убедился, что письмо из академии настоящее. Это подтвердили Кэрол, Берт, Рейчел и даже Финн. Последние двое недоумевали, как ответ Курту пришел раньше, и что за договор, согласно которому участие в соревновании хоров приравнивалось к вступительному испытанию. К тому же, это касалось только Курта, что создавало ещё большую странность. Берт пообещал сделать все возможное, но парень и сам понимал, что у отца нет таких денег, чтобы заплатить за год его обучения. Эта тема была неловкой, и Курт смирился с тем, что ему придется работать, много, чтобы иметь деньги и оплачивать учебу. Он даже начал просматривать объявления о работе для студентов в Нью-Йорке, прикидывая, куда ему податься, но спустя неделю после первого письма из академии Курту пришло второе. Уважаемый мистер Хаммел! Оплата первого года вашего обучения прошла успешно. Ждем вас в нашем офисе для заключения договора. Это какая-то ошибка. Ни у него, ни у Берта нет достаточно средств для этого, поэтому здесь что-то не так. Определенно. Именно об этом думал Курт, сидя в поезде с Рейчел, который мчал их в Нью-Йорк. Обоим было немного грустно расставаться с домом, но это могло быть и не прощанием, если это всё же ошибка, и Курт вернется домой. Рейчел же ждали на пробное испытание, и девушка готовилась всю неделю, тщательно составляя номер. Нью-Йорк, их мечта, приближался так стремительно, словно сорвавшийся в воздух самолет, и где-то на границе сознания Курт понимал, что это правильно. Что все должно складываться именно так. - А ты не думал, что эта история с НЙАДИ... ну что он приложил к этому руку? Курт отвернулся от окна, поворачиваясь к подруге, и постарался выглядеть удивленным и недоумевающим. Будто в его голову не приходило мысли, что во всем этом замешан тот, о ком он не хотел думать. Тот, кто никак не уходил из его сердца. - С чего бы ему заниматься такой ерундой, - ответил он настолько беспечно, насколько только мог. Рейчел нервно сглотнула, а затем кивнула, разрывая зрительный контакт. Возможно, что она знала больше, чем казалось на первый взгляд.***
Курту действительно нравилось в Нью-Йорке. Конечно, вероятность того, что все здесь окажется иным, нежели в его голове, все же была, но эти опасения не оправдались. Большое Яблоко выглядело именно так, как он себе и представлял: огромным, современным и до безумия дорогим. Даже родители Рейчел с трудом бы потянули жилье в самом городе, поэтому друзья сняли лофт в Бушвике. Добираться до академии было не так и просто, зато у них было достаточно места, чтобы разместить их многочисленные гардеробы. Так или иначе, в лофте у Курта с Рейчел были все необходимые удобства, даже если его окна не выходили на Манхэттен, а по соседству не жила какая-нибудь бродвейская знаменитость. Берри провела ещё несколько бессонных дней и ночей, доводя до совершенства свой номер для вступительного испытания, и едва ли Курт полноценно спал эти дни. Так или иначе он понимал, как это важно для подруги, поэтому и не думал жаловаться. Экзамен Рейчел был назначен на среду, и Хаммел проводил её до дверей огромного зала, где должно было все состояться. Он не мог пройти внутрь, да и на повестке дня стояло другое дело. Ему нужно было разобраться с оплатой за колледж. В финансовом отделе его встретили с улыбкой и чашкой кофе, так, что Курт с непривычки совсем растерялся. Это не Лайма, и люди здесь ведут себя иначе. Весь первый год его обучения действительно был оплачен, и какой бы странной ни была эта ситуация, Курту пришлось смириться. Не то чтобы он сильно этому противился. Но в голове предательски мелькала мысль, которую он старался сознательно гнать как можно дальше. И даже трудно было сказать, хотел ли он ошибаться в своей мысли, или же чтобы его догадка оказалась правдой. … - Рейч, ты дома? Я уже тут, - прижимал Курт телефон к уху, засовывая вторую руку в карман за ключами. На его плече висела сумка с тетрадями и прочими принадлежностями, которые могут ему понадобиться, и парень скорее желал избавиться от своей ноши. - Эм, да, заходи скорее. И не забудь закрыть дверь. Рейчел взволнованно ответила в трубку, но Хаммел списал все на возбуждение после пробного испытания. Итогового зачисления ещё не было, но баллы Берри действительно впечатляли, поэтому мало у кого осталось сомнений о её поступлении. Курт был в хорошем расположении духа, предвещая победный ужин с подругой, и едва он прошел в лофт, то почувствовал приятный запах, ударивший в ноздри. Вероятно, Рейчел заказала что-то на дом, потому что запахи были действительно будоражили желудок. - Воу, ты бы сказала, что у нас серьёзная пирушка, а то я перехватил лимонный пирог в Старба... Голос Курта моментально затих, а связка ключей выпала из его руки. Потому что на диване в комнате сидел совершенно не тот, кого он был готов увидеть. Даже более того, его здесь он ожидал встретить меньше всего на свете. Это казалось галлюцинацией, чем-то нереальным, хоть глаза и сердце Курта упорно твердили об обратном. Это был Блейн. На диване в их лофте. - Привет. Извини, если напугал, - произнес Андерсон, неуютно ежась под пристальным взглядом Хаммела. В нем мало что изменилось: те же темные, зализанные гелем волосы, притягательные карие глаза, только чуть менее сияющее красивое лицо, не украшенное улыбкой. Курту стало и жарко, и холодно одновременно. - Что ты здесь делаешь? Где Рейчел? - выговорил он, стараясь сохранить в голосе хотя бы подобие контроля над ситуацией. Блейн не нашел в себе сил подняться и лишь наблюдал, как Курт поставил на пол свою сумку. Они оказались друг напротив друга, и оба не имели понятия, что им делать со всем этим. - Я искал тебя. Долго искал. Рейчел помогла мне, но её здесь нет. Глаза Курта тревожно распахнулись, потому что он не мог поверить, что подруга так поступила с ним. Она же прекрасно знала, что у них произошло, и как ему было больно после разрыва с Блейном. Сегодня кому-то точно устроят сильную встряску. - Но как... Что тебе нужно? Его голос практически не дрогнул, хоть вид Блейна все ещё причинял ему боль. Курт не нашел в себе сил сесть напротив него или оказаться близко, поэтому решил соблюдать дистанцию. Он не знал, как вести себя. - Не сердись на Рейчел, мне с трудом удалось доказать ей свою невиновность. И я не теряю надежды, даже спустя два с половиной месяца, доказать её тебе. Голос Блейна задрожал, изменился, и что-то в животе Курта ухнуло. Он решился посмотреть в карие глаза, и это было почти невыносимо от того, как Блейн смотрел на него. Словно все ужасы последнего полугода жизни разом ожили в его памяти. - Слушай, Блейн, - уже давно не произносимое имя отозвалось цунами в его животе. - Ты не обязан мне ничего доказывать. И я не хочу усугублять ещё больше... Курт замолк, когда Блейн, хмыкнув, поднял на колени гитару, что покоилась на полу. Пока Хаммел гадал, как не заметил её раньше, брюнет ответил: - Дай мне пять минут, Курт. Ты игнорировал меня почти три месяца, думаю, я заслужил эти жалкие пять минут, чтобы сказать кое-что. Стало тяжело дышать, и опора словно начала испаряться. Хаммел присел на подлокотник кресла, но так, чтобы не находиться к Блейну слишком близко. Он боялся, сам не зная чего. Или же на что-то надеялся. Было трудно остановить путавшиеся мысли, поэтому он просто кивнул. - Хорошо. Действительно, прошло уже довольно много времени, и Блейн был достаточно настойчив, чтобы увидеться с ним. И Курт ещё не знал, хорошо это или плохо. К удивлению, Блейн не готовил длинных речей или высокопарных слов, он просто ударил несколько раз пальцами по струнам и заиграл, чуть прикрыв глаза. I know they say that the space between / Знаю, говорят, что расстояние Can make it stronger than we've ever seen / Может сделать чувства сильнее, чем когда-либо. They might be right but I disagree / Возможно это и правда, но не для меня, Cause I've never felt stronger than when you're with me / Ведь я сильнее лишь тогда, когда ты рядом. Sometimes I wonder why you even care / Иногда мне интересно, за что ты меня любишь, Cause even when I leave you're always there with me / Ведь даже если я и ухожу, ты все равно остаешься со мной. And like a candle makes a brighter place / Подобно свече, которая неизменно дарит свой свет, This mark you've made on me can't be erased. / Тот след, который ты оставил в моей душе, никогда не исчезнет. Курт был удивлен и так впечатлен, что невозможно было передать словами. Он знал о любви Блейна к музыке, но и представить не мог, что тот играет на гитаре. Его голос звучал так расслабленно, даже немного печально, что у Хаммела поджимались пальцы на ногах. I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе. So far nothing else will ever do / Больше ничего мне не нужно. I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе... In you.. / К тебе... Блейн медленно приоткрыл глаза и посмотрел на Курта, словно тот давал ему силы или вдохновение. Он бросал на него быстрые взгляды, будто опасался провалиться в омут голубых глаз, а его голос продолжал звучать неумолимо прекрасно. I've stood alone and I've fallen down / Я стоял в одиночестве, и я упал. Your hands were there to pick me off the ground / Но ты появился и помог мне подняться. Sometimes I cry cause I can't believe / Иногда я плачу, потому что не могу поверить: Your love is big enough to cover me / Твоя любовь охватывает меня целиком. Sometimes I've wondered if you're even there / Иногда я задумываюсь, правда ли ты все еще здесь, But when I feel far away you meet me there / Но когда я чувствую себя потерянным, ты выводишь меня на свет. And like a candle makes a brighter place / Подобно свече, которая неизменно дарит свой свет, This mark you've made on me can't be erased / Тот след, который ты оставил в моей душе, никогда не исчезнет. Дышать стало практически невозможно, и казалось, что звуки проникают под кожу Курта, в его кровь, заставляют её кипеть и течь быстрее. Теплый взгляд карих глаз и этот голос творили что-то невероятное, и Хаммел испытывал сотню эмоций в секунду. Это было слишком много для одного вечера. I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе. So far nothing else will ever do / Больше ничего мне не нужно. I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе... In you..I wanna be lost / К тебе... Я хочу потеряться. I wanna be lost in you / Я хочу потеряться в тебе, Like a ship in the night /Подобно кораблю в ночи. I wanna get lost in you / Я хочу затеряться в тебе, Underneath your sky /В твоем мире. In you..I wanna be lost / В тебе... Я хочу потеряться. Курт не нашел слов, и едва ли был готов что-то сказать, но едва песня закончилась, этого и не потребовалось. Потому что заговорил Блейн. - У меня есть ещё целая минута, - произнес он, откладывая гитару. - Всё, что случилось, было чудовищной ошибкой, потому что я не изменял тебе. Никогда. Даже сейчас, - его голос дрогнул, но он продолжил. - Я готов привести кучу свидетелей и вечно доказывать тебе искренность своих чувств. Я готов. И я хочу этого. Я хочу всего, но только с тобой. Блейн понимал, что первый шаг сделан, но он не хотел давить на Курта после произошедшего. Им просто нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу заново. Чтобы, возможно, возродить их отношения. Он уложил в чехол гитару и закинул его на плечо, а затем, улыбнувшись Курту, встал на ноги. - Как я и обещал, пять минут. Спасибо, что выслушал, - сделав шаг в сторону двери, он обернулся. - Я не отказываюсь от своих слов. Я сделаю это. Курт судорожно глотал воздух, а в голове будто било набатом. Он переводил взгляд от смуглых пальцев до пухлых губ и карих глаз, а затем обратно, жадно глотал этот образ, стремясь запечатлеть его как можно более тщательно. Ему так не хватало этого. Ему так нужен был этот человек, что было сложно понять до тех пор, пока они не встретились снова. Хаммел медленно встал на ноги, и его руки горели от желания прикоснуться. Он так хотел его обнять, что конечности будто жили своей жизнью. - И что мы... будем делать? Его голос звучал не так уверенно, как ему бы хотелось, но он сделал свое дело, и Блейн у самых дверей обернулся, слегка улыбнувшись. - Просто возьми трубку, когда я позвоню тебе. Хорошо? Внутри Хаммела пронесся целый вихрь, но парень смог лишь кивнуть и негромко ответить: - Ладно. А что делать со всем этим? Его взгляд упал на сервированный блюдами стол, где возвышались два изящных бокала и бутылка белого вина. Блейн махнул ему на прощание и вышел из лофта. - Это вам с Рейчел. Я был счастлив увидеть тебя, Курт. Рейчел появилась только минут через двадцать, осторожно заглядывая внутрь, словно боялась увидеть то, что ей видеть не положено. Она нашла Курта лежащим на диване, ровно на том месте, где сидел Блейн, когда играл на гитаре. Хаммел выглядел очень задумчивым, глядя в потолок, а его мысли кружились все время вокруг одного и того же. В голове кипел беспорядок и бесконечно прокручивались слова песни, спетые бархатным тенором. I wanna be lost in you / Я хочу потеряться в тебе, Like a ship in the night / Подобно кораблю в ночи. So far gone tonight / Хочу раствориться сегодня... I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе. So far nothing else will ever do / Больше ничего мне не нужно. I wanna be so far gone in you / Я хочу раствориться в чувствах к тебе... In you... / К тебе...****
Блейн думал, что вряд ли сможет заснуть сегодня. Его сердце все ещё грозило вырваться из груди только от воспоминаний о сегодняшнем дне. В лофте случилось слишком многое, чтобы он мог продуктивно это обдумать, но вечером он провел хорошую работу и во многом был доволен. За последние два с половиной месяца он ещё никогда не был так близко к Курту. Он мог спокойно любоваться им, ощущая сотни импульсов в свое тело, но печаль в голубых глазах заставляла его желудок судорожно сжиматься. Ему было больно, все ещё, но сейчас он уже ближе к своей цели. Первый разговор всегда самый сложный, и Блейн надеялся, что дальше все будет только лучше. Он не шел с пустым арсеналом — у него был план, ради которого ему пришлось изменить привычно текущий ритм своей жизни, оставить Дейтон и работу в клинике, уехать из Огайо. Всё изменилось, и это немного пугало, но парень знал, что нужно двигаться дальше. И не только ради Курта, но и ради себя. Оставалось совсем немного времени до начала решительных действий, и Блейну нужно было готовиться. Он прочел много книг, десятки по этой теме, но хотел быть уверенным в том, что продумал все. Что его исследование базируется на классической научной теории, хоть и представлено в современном свете. Эта научная работа была его детищем почти восемь месяцев и спасением в минуты отчаянной тоски по Курту, поэтому лишняя литература совсем не помешает. Открыв любимый учебник по психиатрии, Блейн снова окунулся в чарующий мир шизофрении. Характерной чертой исследований в области изучения шизофрении является то, что длительное время клинические генетические и биологические аспекты этой проблемы развивались в значительной степени независимо, почти не оказывая друг на друга существенного влияния. По-видимому, именно этим можно объяснить огромное разнообразие противоречивых точек зрения на этиологию и патогенез этого заболевания. Здесь можно встретить прямо противоположные концепции: от полного отрицания морфологического и вообще биологического субстрата шизофрении, признания ее своеобразной психогенной реакцией («особой формой существования») до описания достаточно тяжелых морфологических изменений в головном мозгу или указаний на конкретные биологические нарушения в других органах. И хотя в настоящее время, как и в прошлом, вопрос о причинах и механизмах развития шизофрении остается нерешенным, контуры некоторой общей концепции начинают обрисовываться более четко. Необходимо вместе с тем подчеркнуть, что предположение о мембранных нарушениях как биологической основе шизофрении не снимает вопроса об источнике и причинах этих нарушений. Экспериментальные факты, которые могли бы пролить свет на этот вопрос, в настоящее время отсутствуют. Можно лишь предполагать, что эти нарушения либо связаны с проявлением особого конституционального варианта развития клеточных структур мозга, либо являются следствием мутационного события, затрагивающего специфические гены, тем или иным образом связанные с функционированием клеточных мембран. Однако подобного рода гипотезы остаются пока еще достаточно спекулятивными. Их значимость и достоверность могут быть доказаны только путем дальнейших углубленных исследований.