Подарок

Фрейда я прочёл. Одолел его сочинения на тему бисексуальности, хоть намудрил дядька знатно. Но если меня что-то зацепит, я носом буду землю рыть, но до сути докопаюсь. А в этот раз зацепило капитально, потому что сны мерзкие продолжали меня преследовать, и с каждым разом всё гаже и гаже я себя чувствовал. Дошло до того, что раз поймал себя на мысли, что чаще о танцовщике, чем о Юльке, думаю — а это уже полный аллес! Психоложец этот немецкий действительно утверждал, что все мы бисексуальны и влечение к своему полу рано или поздно испытывает каждый. У кого-то это проходит незамеченным, а кто-то так и остаётся бисексуалом на всю жизнь или же склоняется на сторону гомосексуальности. Этого последнего мне страсть как не хотелось. Пугала перспектива перекраски до коликов. Решив не заморачиваться раньше времени, я просто затолкал страхи в самый дальний угол сознания. До воскресенья времени осталось немного, так чего грузиться? Чтобы не думать лишнего, я плотно за учебники сел. Сенька даже удивился моей ретивости. Гранит науки трещал и крошился под моими зубами, я умудрялся не только читать, но ещё и запоминать прочитанное, даже кайф какой-то извращённый начал ловить в поглощении информации увеличенными дозами. В субботу я прогулялся до супермаркета и накупил всякой всячины, а потом подлизался к Сеньке, пытаясь уломать на готовку праздничного ужина. Надо сказать, готовил друг отменно — просто дар от Бога, и я не раз шутил, что он ошибся вузом. В кулинарный техникум надо было. В ответ Сенька говорил, что я тоже ошибся, мне стоило в армию пойти. Вот там мне бы мозги вправили и сделали из раздолбая человека, да и умения стрелковые пригодились бы. Мы беззлобно подкалывали друг друга, но факт оставался фактом: готовил Сенька классно. И в этот раз он на удивление быстро согласился побыть шеф-поваром. Видать, слишком жалко я выглядел. Всякий раз видя свою рожу в зеркале по утрам, я монтёра Мечникова вспоминал из «Двенадцати стульев». Только он «Нарзаном» измученный был, а я — недоёбом, недосыпом и странными снами. Сенька заявил, что придумал для нас с Юлькой особое меню из возбуждающих блюд, как дополнение к танцу. Я сморщился и сказал, что меня и возбуждать-то не надо, и так на взводе. В ответ друг совершенно серьёзно посоветовал побольше и почаще дрочить. Я уставился на Сеньку, как на идиота, а он снял очки, протёр переносицу пальцами и так же без улыбки продолжил, что в противном случае я могу тупо кончить раньше времени. — Перевозбуждение и воздержание крайне негативно сказываются на мужчинах, — «Кролик» снова был пущен в ход, а дужка очков отправлена в рот, как происходило во всякую Сенькину лекцию. — Так что я не шучу, Цезарь. Я в курсе, как хреново ты спишь, и знаю — почему, — продолжил он, а я с облегчением подумал, что ничего он на самом деле не знает. И слава Богу! — И могу себе представить твоё состояние. И то, как важна для тебя ваша первая ночь. — Сень, не беги впереди паровоза, а? — попытался урезонить друга я. — Неизвестно ещё, как всё сложится. — Хм, не думаю, что так уж и неизвестно, — очки заняли законное место на носу. — Или ты Юльку наконец-то оттрахаешь, или вы посрётесь и ты побежишь и осчастливишь первую попавшуюся тёлку. Я тебя не первый год знаю, Гай. И до сих пор фигею с твоего терпения. Полгода — это же для тебя рекорд? — Ага, — кивнул я, — сам в шоке. — Вот и я о чём. А потому очень важно на девушку впечатление произвести. — Сень, кончай уже, а? — желания поддерживать разговор у меня не было, потому что постоянно по ассоциативному ряду сразу же вспоминался танец Эльдара, а вернее — его задница. — Не облажаюсь, не ссы. А в дрочке я давно уже мастер спонтом, чемпион мимо. — Ладно, Императору виднее, — пустил шпильку Сенька, а я в ответ бросил в него подушкой. Попал, разумеется, и друг с хорошо сыгранным предсмертным хрипом рухнул на диван. Пришлось срочно реанимировать его пивом и переводить разговор на одну из любимых Сенькиных тем. В противном случае я рисковал остаться без обещанного ужина, чего мне совершенно не хотелось. Но друг не подвёл и оказался, как всегда, на высоте. В назначенное время нас с Юлькой ожидал изящно сервированный стол с кучей всяких вкусностей. Меня, правда, немного напрягало, что настроение у Юльки было почему-то далеко не праздничным. Ещё в субботу вечером она позвонила и сказала, что посиделки в кафе отменяются. Почему? На этот вопрос моя девушка не ответила, сказала, что хочет провести этот вечер только со мной. Это я счёл хорошим знаком и сказал, что заеду за ней в положенные шесть. Открыла мне Юлькина мать — высокая, такая же темноволосая и светлоглазая. Я вежливо поздоровался, но зайти не решился — больно холодно женщина на меня смотрела. Изучающе так, будто я микробом был, а она на меня окуляры наводила. Мне в голову невольно полезли мысли о расстёгнутой ширинке или недочищенных туфлях, но ни того ни другого быть просто не могло. За своим внешним видом я всегда тщательно следил — вовремя стригся, не позволял себе появляться на людях небритым, соблюдал личную гигиену неукоснительно и строго. Всему этому меня мать научила, причём так в голову вдолбила, что вытряхнуть это оттуда можно было бы только с мозгом. Вот потому-то я и недоумевал — что во мне не так? А потом услышал: — Ты симпатичный. Это плохо. — Почему? — брякнул автоматически, встречаясь с пристальным взглядом. — Такие не ценят женщин. Юле не следовало связываться с тобой. — Послушайте, — я сузил глаза, — а вам не кажется, что это решать только Юле и мне? — И к тому же невоспитанный, — в чашу весов моих недостатков был брошен ещё один шар, — неужели три года в столице так и не научили тебя себя вести? — А каким боком это касается вас? — теперь я уже начал злиться. Эта усыхающая снобка могла вывести из себя кого угодно. — Ты претендуешь на руку моей дочери. Не думаю, что скажу тебе «да», если решишься сделать Юле предложение, — накрашенные яркой помадой губы сложились в презрительную ухмылку. — Я бы на твоём месте не тратила время. Ни своё, ни Юлино. Если бы в этот момент на пороге не показалась Юлька, я бы психанул. И высказал этой вобле всё, что о ней думаю. Но в ту минуту кто-то там наверху решил надо мной смилостивиться, и Юлька в лёгком, но длинном платье вышла ко мне. Я протянул ей купленный в магазине цветок, название которого уже успел забыть, но зато помнил, какими глазами Юлька смотрела на него в витрине. Она добрых полчаса тогда разглядывала этот тёмно-зелёный лакированный куст с ярко-красными, похожими на сердца цветами. И вот именно его я и притащил. Едва коснувшись моей щеки поцелуем, она передала цветок матери, а потом мы пошли к лифту. Попрощаться с Мегерой я не удосужился. Я же быдло провинциальное, мне можно. — Гай, не обращай на неё внимания, — начала Юлька, когда мы шли к метро, — она всегда такая, со всеми. И я точно не буду её спрашивать, если у нас всё сложится. — Так это из-за неё ты как монашка себя ведёшь? — прямо спросил я, доставая сигареты. — Нет, — прозвучало резко, — давай не будем об этом, хорошо? Когда-нибудь я тебе всё расскажу, обязательно. — Ладно, — вздохнул я, надеясь, что это «когда-нибудь» наступит вскоре. Или не наступит вовсе — такой вариант тоже не стоило сбрасывать со счетов. Дальше мы шли молча — настроение у меня начало падать, как давление у гипотоника. Блин, да тут триста раз подумаешь — а стоит ли связываться с такой семейкой? Я не мазохист, чтобы каждый раз такое выслушивать в свой адрес, а Юлька и слова поперёк матери не скажет, видел я, как она смотрела на Мегеру. Малость попустило меня только в лифте, поднимающем нас к моей квартире. Там Юлька прижалась ко мне и поцеловала. Я притянул её ближе, скользнул ладонями по спине — мягкой, податливой и такой горячей под лёгким платьем. И тут же ощутил, как девушка едва заметно напрягается. И отстранился, пытаясь понять — почему так происходит всякий раз. Почему стоит только позволить себе чуть больше поцелуя, и Юлька леденеет. И хоть она старается не подавать вида — я ж не слепой и не дурак. Вижу, чувствую и понимаю — что-то не так и капитально не так. Но что? Все попытки узнать провалились одна за другой, на наводящие вопросы Юлька или не отвечала, или делала вид, что просто не расслышала. И сейчас, спустя полгода знакомства, я знал о ней столько же, как и в самом начале. И теперь мне это уже не нравилось. Ни разу.

***

Сервированный Сенькой стол впечатление на Юльку произвёл нехилое. Я заметил это по восхищённому взгляду, по улыбке, тронувшей её губы, и сказал: — Это только первая часть сюрприза. Вторая чуть позже будет. — Красиво, — Юля повернулась ко мне, — это ты готовил? — Не-а, — не стал я врать, — Сенька. Я же порадовать тебя хотел, а не отравить. Это важно? — Важно то, что ты не соврал, — она провела ладонью по моей щеке, — а кто готовил — не главное. Где у тебя можно помыть руки? Я повёл её к ванной, радуясь тому, что квартира сверкала, как котовые яйца. И это уже была моя заслуга. Сенька сказал, что раз он готовит, то мне убирать, а потом ещё и проверил за мной и заставил кое-что перемыть. Собака. Но зато теперь всё блестело, начиная со свежего белья на постели в спальне и заканчивая полами в сортире и унитазом. Этот грёбаный толчок я вчера добрый час драил, пока наконец-то Сенька не заявил, что хватит. На секунду мне тогда показалось, что «хватит» было ещё полчаса назад, просто друг не упустил возможности надо мной по-дружески поизгаляться. Ну да ладно, главное, что теперь мне было не стыдно перед Юлькой. Пока она мыла руки, я зажёг свечи и достал из холодильника шампанское — романтика так романтика! Меня самого вся эта лабуда просто смешила, но по опыту знал — девчонки такое любят и ещё обожают кофе в постель. Утром. Причём практически все. Да и Юлька, судя по её реакции на стол, ничем в этом плане не отличалась. А значит, и с танцем всё должно пройти нормально. Глянув на часы, я увидел, что до прибытия ковбоя осталось минут сорок. Самое время сесть за стол и выпить шампанского. Для начала. Кроме шампанского у меня ещё вино имелось — красное и бутылка коньяка — на всякий пожарный. После пары бокалов шампанского Юлька и правда повеселела, громко смеялась над моими шутками и рассказывала забавные истории из своей жизни. Но все они по-прежнему не проливали света на причину её поведения и тараканов. И всё же я внимательно слушал, а потом постепенно перевёл разговор на тему Дикого запада — время «ч» приближалось, нужно было придумать красивую подводку к тому, что сейчас произойдёт. Но толком я это сделать не успел — раздался звонок в дверь. Судя по времени это мог быть только мой подарок. — Ты кого-то ждёшь? — спросила Юлька, отставляя пустой бокал из-под шампанского. — Не совсем, — уклончиво ответил я, — сейчас сама всё увидишь. Я подошёл к двери, не добавляя больше никаких пояснений, открыл и увидел Эльдара: — Привет, — улыбнулся танцовщик, — где я могу переодеться? — Проходи, — я подвинулся, пропуская его и указывая на дверь ванной, — лучше всего там. Что-то ещё нужно? — Нет. Иди к своей королеве, — он подмигнул и скрылся за дверью, а я пожал плечами и вернулся к Юльке. — И кто это был? — спросила Юля. — Подарок, — улыбнулся я, открывая вино и наливая ей, — о котором я тебе говорил. — Ну, и где же он? — Ему нужно пару минут, а мы пока выпьем, — я поднял свой бокал, коснулся края её бокала, — за желания, идёт? — Хорошо, — улыбнулась озадаченная Юлька и поднесла вино к губам. Я видел, что шампанское даром не прошло — щёки моей девушки порозовели, да и глаза блестели как никогда ярко. Решив, что всё это тоже хорошие знаки, я сделал пару глотков, и тут тишину квартиры нарушила музыка. Такая знакомая всем любителям вестернов, которым я сам никогда толком не был, хоть и видел их достаточно. Юлька изумлённо приподняла брови, а я кивнул, разворачиваясь к двери. Там, небрежно подпирая её плечом, стоял Эльдар, одетый сейчас точно так же, как любимые Юлькой ковбои: клетчатая рубашка, джинсы, шляпа, лихо сдвинутая набок, и, конечно же, пистолеты — как же без них! Рукоятки двух револьверов выглядывали из висящей на бёдрах двойной кобуры. Образ Эльдар скопировал точно, даже прищур глаз и кривая ухмылка казались знакомыми. — С днём рождения, крошка, — улыбнулся он Юльке, приближаясь к её стулу неторопливой ковбойской походкой. — У нас в Техасе принято дарить красавицам самое лучшее, — тут он подмигнул ей и сбил щелчком на затылок шляпу, — самих себя. В этот момент музыка изменилась, и ковбой начал танцевать. Я бросил короткий взгляд на Юльку — она изумлённо наблюдала за происходящим, но недовольства я не уловил. Хорошо. Очень хорошо. Потому что разве можно остаться недовольной таким танцем? Гибкость и пластику танцовщика я отметил ещё в клубе, но сейчас он был гораздо ближе, и ничто не мешало мне рассмотреть подробности. Да и было на что посмотреть. Раздеваться Эльдар не спешил, за всё это время на пол полетела только кобура, да и движения его не были провокационными. Он словно понимал, что с Юлькой нельзя с места в карьер, и это тоже мне нравилось. И я снова не заметил, в какой момент сосредоточил внимание на нём, забыв, что смотреть-то должен на Юльку и отслеживать её эмоции! Но я тупо увлёкся — слишком красивым был танец, а потому и не заметил вовремя, как с Юлькиного лица начала сползать улыбка. Уже потом, вспоминая происшедшее, я допёр, что это началось, когда Эльдар снял рубашку и на нём остались только джинсы, всё ниже опускающиеся на бёдрах. Да и двигались эти бёдра теперь недвусмысленно. А сам танцовщик всё ближе подбирался к сидящей на стуле Юльке — предлагая ей себя откровенно и... — Хватит! — резко бросила Юлька, вставая. — Это было глупо, Гай! — и пошла к двери. Эльдар замер на месте — в этот момент его руки находились на ширинке, которую, как я понял, танцовщик собрался расстегнуть и эффектно обнажиться дальше. А я так же резко вскочил и понёсся догонять Юлю, уже надевавшую в коридоре туфли. Я успел вклиниться перед ней и дверью, перегородил вход рукой и спросил: — В чём дело, Юль? Это всего лишь танец! Ты же любишь ковбоев! — Ага, но не тех, которые из ближайшего стриптиз-клуба, — процедила в ответ она, становясь в этот момент удивительно похожей на свою мать. Во всяком случае, губы поджала точно так же. — Ты за кого меня принял, раз решил, что мне это может понравиться? За шлюху? — Ты чего? — я реально офигел от такого заявления. — Это танец, блин! Я не мальчика по вызову тебе... — А что так слабо? Не додумался? Или денег не хватило? — глаза Юльки меня буквально перерезали надвое. — Я хотел тебя... — Трахнуть? Я знаю. Ты только этого от меня и хочешь на самом деле. Вот и решил себе помочь. Ты рассчитывал, что меня это заведёт, так? Не отвечай, тут всё белыми нитками шито. Это мерзко, Гай. А я ещё матери доказывала, что ты не такой, как все! Дура... Убери руку и дай пройти, — последние слова уже сочились не только презрением ко мне, но и ненавистью. — Юль, давай спокойно поговорим, — всё ещё пытался уладить дело я. — Убери. Свою. Руку, — раздельно и чётко произнесла она, игнорируя меня, — если ты, конечно, не собираешься получить своё любым способом. Лучше бы она меня ударила. Правда. Лучше бы по морде от души съездила, чем сказать такое. Слова хлестанули меня наотмашь, и рука опустилась сама собой. А потом я развернулся и пошёл обратно в комнату, слыша, как за спиной хлопнула входная дверь.